Мальчик в храме

В моей памяти все время всплывает этот, вроде бы совсем незначительный, эпизод из той поры, когда возраст мой вплотную приблизился к блаженной и одновременно жутковатой границе между отрочеством и юностью

Да, наверное, это было в седьмом классе… кажется, зимой или в конце зимы. Впрочем, зимы в многострадальном и благословенном городе Тбилиси, где мы жили, немногим отличаются от весны в средней полосе России.

То ли выходной был день, то ли каникулы — не помню. Мы небольшой компанией (соседи и одноклассники) пошли в оперный театр на дневной спектакль. Сразу возвращаться домой потом не хотелось, и один из нас предложил зайти в храм, что, Слава Богу! высится и по сей день неподалеку от театра. Это древний православный грузинский храм. Думается мне, что если бы открылся у нас взор духовный, то увидели бы мы, как даже камни этого храма светятся молитвенной благодатью. Мы согласились, хотя никто из нас не был тогда религиозен, и в семьях наших, если и теплилась где-то вера, то разве что в тайной глубине сердца чьей-нибудь бабушки. Но интересно было вот так самим пойти в храм, поставить свечи — будто в каком-нибудь кино!

Не знаю, как остальные, но я в тот день направлялся в храм, по-моему, в первый раз в жизни. Родители, хоть и были крещенными, меня не крестили. Почему так произошло? Я никогда не доискивался причин. А когда, уже совсем взрослым, решил принять святое крещение, родители не возражали. Итак, мы поднялись по ступеням и вошли в храм. Полумрак. Волны непривычных, незнакомых ароматов. Огоньки свечей. Помню: что-то похожее на неясную тревогу шевельнулось во мне.

Но было и странное чувство, что я здесь не совсем посторонний, что многое мне здесь известно. Мы купили свечи, зажгли их и поставили перед большими темными образами. А потом стали осматривать храм, задирали головы, вглядываясь в купол, подходили к иконам, тихонько переговаривались. У самого притвора стояла скамья, на которой расположилось несколько человек: две женщины и дети-подростки. По виду они походили на приезжих русских. Одеты были довольно бедно, вообще весь их облик тогда вызвал во мне тягостное ощущение замкнутости и какого-то убожества. Между женщинами сидел мальчик, примерно одних с нами лет. Я и сейчас помню его поношенный, явно не по росту большой, пиджак и блеклую от множества стирок голубую рубашку. Мы остановились совсем рядом, разглядывая иконы, и тут я взял одноклассницу мою за руку, и мы так и стояли с ней, не разнимая рук. Для меня это был один из тех моментов, когда на какое-то время вдруг начинаешь видеть себя со стороны. И вот я увидел себя в новеньком костюме, держащим за руку нарядную, красивую девочку, и этого мальчугана, сидящего на скамье между двух невзрачных женщин и поднявшего на нас свои голубые-голубые глаза. Вот из-за этого-то взгляда, из-за этих глаз, которые и сейчас, когда мне уже за сорок, будто время от времени взглядывают на меня, пишу я этот рассказ.

Помню: сердце мое окатила приятная, хотя и вязкая, волна чувства превосходства, этакой причастности к другой, “красивой” и “культурной” жизни: вот, мол, я иду из театра, а сейчас мы наверняка отправимся есть мороженое, и вообще… Мне было приятно, что он смотрит из глубины своей (как мне представлялось) забитости и завидует. Эта предполагаемая зависть особенно радовала, особенно поднимала меня в собственных глазах. И это было, может быть, одно из первых пробуждений, явственных и жестоких, того высокомерия, гордыни, честолюбия, которые потом делают человека своим рабом — послушным и воистину убогим и забитым… Именно убогим и забитым, потому что честолюбие и самолюбование ревнивы и ненасытны, и, преданно служа им, мы теряем всякое представление о том, для чего собственно появились на свет!

Я вижу и сейчас тот взгляд чистых голубых-голубых глаз и — удивительно! — нет в них никакой зависти. Это был спокойный и ясный взгляд, не затемненный бельмами судорожного любопытства и жадности. В сущности это был взгляд свободного человека. Не думаю, конечно, что мальчуган размышлял тогда о проблемах свободы и зависимости… Он смотрел на меня оттуда — из тихой, спокойной и чистой своей свободы. Это нам приходилось лезть вон из кожи, чтобы хоть самим себе казаться взрослее, значительнее и умнее. А он ведь даже не попытался приосаниться перед нами. Я никогда не понимал, почему так часто приходит на память его взгляд. И только теперь дошло до меня, что совесть всю жизнь требовала и ждала, чтобы я понял, наконец, что происходило, что встретилось в те считанные секунды, когда встретились наши взгляды. Чтобы я увидел, наконец, свет тишины, льющийся из его глаз, свет христианский…

Где бы.ты ни был сейчас, братик мой, прости меня.

Олег Казаков

ЗАБЫТЫЙ ЮБИЛЕЙ НА КРАСНОЙ ПОЛЯНЕ

 

 

 

 

 

Игумен Ефрем

(Виноградов-Лакербая)

 

ЗАБЫТЫЙ ЮБИЛЕЙ НА КРАСНОЙ ПОЛЯНЕ

150-лет со дня окончания Кавказской войны

 

В 2014 году исполнилось ровно 150 лет со дня окончания кровопролитной Кавказской войны, которая продолжалась более шестидесяти лет. В день празднования Владимирской иконы Божией Матери 21 мая/3 июня 1864 года в крупнейшем из черкесских аулов, Кваабе, на месте которого позднее возник посёлок Романовск, был подписан мирный договор. Окончание войны было ознаменовано военным парадом русских войск и торжественным молебном. Ныне бывший аул, а затем поселок Романовск, в котором проходили торжества по случаю окончания войны, называется Красной Поляной и вместо военного парада встречает 150-й юбилей мирного договора международной Олимпиадой. А про юбилей просто забыли.

Тем не менее, в начале нового тысячелетия заметно обострился интерес к историческому прошлому этого региона, к наполненной глубоким драматизмом истории русско-кавказских взаимоотношений, и, в частности, к знаменитой Кавказской войне. Как в прошедшее, так и в настоящее время Кавказ был и остаётся узлом национальных и религиозных противоречий, жёсткого военного и политического противостояния, участие в котором Россия вынуждена была принимать с момента своего естественного геополитического расширения на Юг.

Читать далее “ЗАБЫТЫЙ ЮБИЛЕЙ НА КРАСНОЙ ПОЛЯНЕ”

Когда хлеб растет на деревьях

Познакомилась я с этой пожилой женщиной, в Петербургском госпитале для Ветеранов войны, где навещала маму.

У большого, высокого окна выходящего в больничный сад, лежала пожилая женщина. Рядом сидела ее дочь, разбиравшая красный гранат на зернышки.

У изголовья кровати висела табличка: Изюмова Галина Григорьевна. 83 года.

Галина Григорьевны приветливо поздоровалась, взгляд ее голубых глаз показался мне зорким и пронзительным. Аккуратно причесанные волосы на голове, казались припорошенными снегом.

– А мама всю блокаду прошла от начала до конца,  сказала ее дочь Ольга, когда мы познакомились.

Надо сказать, в Петербурге к блокадникам люди испытывают особенное чувство.

Когда я училась в школе, учительница математики, пережившая блокаду, никому из нас, детей, не позволяла, относиться пренебрежительно к хлебу. Не дай, Бог, если кто-то из нас бросил хлеб. Хлеб – это была святыня. Это сейчас к хлебу относятся небрежно. А раньше говорили: «Хлеб всему голова». Потому что знали и помнили цену хлебу. Моя бабушка никогда не разрешала нам выбрасывать еду, или недоедать положенную порцию на тарелку. Читать далее “Когда хлеб растет на деревьях”

О речи

 

В старину в славянских семьях детям до отрочества разрешалось говорить только с близкими женщинами. Так соблюдалось особое благоговение перед Божьим даром – даром речи. Происхождение славянских слов рчь, рещѝ, нарица́ти, проро́къ, ро́котъ, ѻтрокъ от корня “-рок”, “-рек” со значением “определять, располагать”, устраивать” помогает нам вникнуть в деятельную, целеустремленную природу человеческой речи, исключающую всякую праздность и пустословие.

Капернаумский сотник, прося Иисуса о великом благодеянии говорит: то́кмо рцы̀ сло́во, и̑ и̑сцѣлетъ ѻтрокъ мо́й. Несомненная, искренняя вера в исполнение сказанного творит чудо:

и̑ речѐ̀ і̑и҃съ со́тникꙋ: и̑дѝ, и я́коже вѣ́ровалъ есѝ, бꙋ́ди тебѣ̀. И исцѣлѣ̀ ѻтрокъ его̀ въ то́й ча́съ.

Школа церковнославянского языка и Псалтири “Златарница”

ДВА ВОЛКА

Когда-то давно старик открыл своему внуку одну жизненную истину:

— В каждом человеке идет борьба, похожая на борьбу двух волков. Один волк представляет зло: зависть, ревность, сожаление, эгоизм, амбиции, ложь. Другой волк представляете добро: мир, любовь, надежду, истину, доброту и верность.

Внук, тронутый до глубины души словами деда, задумался, а потом спросил:

— А какой волк в конце побеждает?

Старик улыбнулся и ответил:

— Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

С БОГОМ

(страничка из моих воспоминаний)

Отец мой заботился о духовном просвещении своих детей. Особенно хорошо мы проводили великие праздники Рождества Христова и Пасхи. Папа к этим дням своим прекрасным, каллиграфическим почерком на особой бумаге писал нам с сестрой тропари и кондаки этих праздников, мы заучивали их вместе с папой и пели перед святыми иконами.

В семье у нас так повелось, что мы всегда совершали утренние и вечерние молитвы. Без молитвы никогда не садились за стол, а после трапезы благодарили Бога.

«Без Бога ни до порога». Уходя на работу, папа молился перед иконами. Приходя домой, он осенял себя крестным знамением. Детям внушал, что Бог помощник во всем добром и полезном. Поэтому, когда наступало трудное время экзаменов, моя религиозность усиливалась. Я не только молился усерднее дома, но и по дороге в училище заходил в Борисоглебский монастырь и спускался вниз, где лежали мощи преп. Аркадия Новоторжского, прикладывался к ним и иногда брал листик из искусственного венка на гробнице и вкладывал его в ручку (если экзамен был письменный). Главный храм, где находились святые мощи основателя монастыря преп. Ефрема, в ранние часы утра был закрыт, и поэтому мы, ученики, прибегали к молитвам его духовного преемника преп. Аркадия.

Преподобные Ефрем и Аркадий Новоторжские.
XI век

И, молитвами святых, я никогда ни на одном экзамене не провалился, и мои экзаменационные отметки даже превышали годовые. Так, если годовая отметка по какому-либо предмету была «четыре», то на экзамене я получал «пять». Надеясь на помощь Божию, я в то же время не искушал Бога, не предавался лености, а усердно готовился к экзаменам.

Особенно для меня памятен выпускной экзамен. Я по всем предметам получил «пять», даже по астрономии. Еще в ранние годы прочитав «Популярную астрономию» Фламмариона, я полюбил науку о небесных телах и неоднократно заглядывал в эту интересную книгу. Но случилась странная вещь: за год по любимому предмету у меня вышла «тройка». Учитель по астрономии был ко мне придирчив и, по моему мнению, несправедлив. Поставив мне в первой четверти «три», он счел меня малоспособным и, несмотря на мое усердие, никак не повышал отметки. Итак, по моей любимой науке, которой я до сих пор интересуюсь, я имел только «удовлетворительно».

И вот на выпускном экзамене я ответил блестяще и получил «отлично». Молитва к Богу никогда не пропадает! Как же не верить в силу молитвы, если она мне везде и всюду помогала! Учился я в политехническом институте, учился в других специальных школах и на курсах и всегда прибегал к Богу с молитвой, дабы Он помог мне в учении,  – и каждый раз дивно и чудно Господь помогал мне.

Слава Богу за все!

Протоиерей Николай Мельников (1892 – 1964)

 

Крещение. Солнце играет…

Крещение. Солнце играет.
И нету беды оттого,
Что жизнь постепенно сгорает –
Такое вокруг торжество!

И елок пушистые шпили,
И дымная прорубь во льду…
Меня в эту пору крестили
В далеком тридцатом году.

Была золотая погодка,
Такой же играющий свет.
И крестною матерью – тетка,
Девчонка пятнадцати лет.

И жребий наметился точный
Под сенью невидимых крыл –
Святой Анатолий Восточный
Изгнанник и мученик был.

Далекий заоблачный житель,
Со мной разделивший тропу,
Таинственный ангел-хранитель,
Спасибо тебе за судьбу!

За годы терзаний и болей
Не раз я себя хоронил…
Спасибо тебе, Анатолий,-
Ты вправду меня сохранил.

Анатолий Жигулин (1930-2000), 1976

19 января – Крещение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа

Иоанн Креститель (Иоанн Предтеча[1])

Иоанн Креститель
Бартоломео Эстебан Мурильо “Иоанн Креститель в пустыне”

В Евангелии рассказывается, что к священнослужителю праведному Захарии явился ангел с вестью о скором появлении в его семье сына. «…И наречешь ему имя: Иоанн; и будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются, ибо он будет велик перед Господом». Захария усомнился в сказанном ангелом, ибо он и жена его Елисавета были в преклонных годах. За неверие ангел лишил его дара речи до тех пор, пока не сбылось пророчество.

Вскоре Елисавета родила сына. Соседи и родственники советовали назвать новорожденного по отцу – Захарией, но тот, спрошенный какое он  хотел бы дать имя младенцу, взял дощечку и написал: «Иоанн», и как только начертал последний знак, к нему тотчас вернулась речь. Младенец же возрастал и укреплялся духом, и был в пустынях до дня явления своего Израилю» (Луки, 1: 5-80).

Иоанн выходит на проповедь

Когда Иоанну исполнилось тридцать лет, Господь повелел ему возвестить всему миру о скором явлении Спасителя и о том, чтобы люди приготовились к Его встрече через покаяние и крещение. Он оставил пустыню и вышел на проповедь в страну Иорданскую

Крещение ГосподнеТолпы народа собирались послушать пророка. И говорил им Иоанн: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Грядет в мир долгожданный Спаситель, Который идет за мною. Он всех призовет в свое царство. Но войдут в него только очистившиеся от грехов, добрые, милосердые и любящие Господа.

Крещение Господне

Когда Иоанн крестил множество людей, он увидел Иисуса Христа, идущего к Иордану. И увидев Его сказал: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Иоанна, 1:29).

И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, и отверзлись небеса и увидел Иоанн Духа Святого, Который в образе голубя снизошел на Него с небес. И раздался голос с небес» «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Матфея, 17:5).

[1] Предтеча (церковнослав.) –  предшественник.

15 января – день памяти святого преподобного Серафима, Саровского чудотворца.

      Январь — очень холодный месяц, особенно на се­вере России. Но есть в январе день, который не может не согреть сердце каждого. Это праздник замечательного святого, который прославился своей великой любовью к Богу и людям. Это пре­подобный Серафим Саровский память его по­минается 15 января.

Святой Серафим родился в 1759 году в Курске. В миру его звали Прохор Мошнин. Все в Курске знали его мать Агафию, которая заботилась о сиротах, вдовах и больных. Когда Прохору было три года, умер его отец Исидор. В возрасте 10 лет Про­хор тяжко заболел и был близок к смерти. Во сне ему явилась Пресвятая Богородица и обещала ис­целить его. Через неделю в город из Коренной пус­тыни принесли чудотворную икону Знамение Божией Матери и крестный ход с иконой прошел ря­дом с их домом. Больной Прохор приложился к иконе, и совершенно исцелился. В детстве Прохор ежедневно бывал у Божественной литургии, часто читал Псалтирь, Часослов, Священное Писание и жития святых. Более всего любил он уединение и безмолвие.

Окончив учение, он вынужден был помогать стар­шему брату в торговле скобяным товаром. Но купе­ческое дело не привлекало его. Семнадцати лет от­правился он на богомолье в Киево-Печерскую Лав­ру, чтобы испросить благословения известного затворника Досифея на монашеский подвиг. Старец Досифей направил юного Прохора в Саровскую пу­стынь под Тамбовом. Прохор возвратился домой, раздал свое имущество и, получив материнское благословение, ушел в мо­настырь. После восьми лет послушания его пост­ригли в монахи с именем Серафим. Вскоре его ру­коположили в сан иеродиакона. Он очень любил бо­гослужение и часто во время службы созерцал Са­мого Господа и ан­гелов Его, служа­щих и воспеваю­щих Ему. Великая радость охватывала его и он сожалел, что не может, по­добно им, непре­рывно,   денно   и нощно, служить Богу. Вскоре препо­добный Серафим оставил монастырь и поселился в ма­ленькой келлии в дремучем лесу. Там он совершал свой беспримерный подвиг молчания и молитвы.

В лесу к нему, как и к преподобному Сергию, при­ходил медведь, которого святой кормил хлебом из своих рук. После нападения разбойников Серафим тяжко болел, но ему явилась Божия Матерь и исце­лила его. С 1825 года преподобный принял на себя подвиг старчества. Господь одарил его благодатны­ми дарами величайшего смирения, любви, прозор­ливости, чудотворения и исцеления. Преподобный Серафим стяжал благодать Святого Духа Божия, ко­торая, по его словам, является целью христианс­кой жизни. Когда он говорил со своим другом Ни­колаем Мотовиловым об этом, то был весь озарен дивным светом и они оба чувствовали необыкно­венное благоухание и великую радость от Духа Свя­того. Величайший Угодник Божий Серафим ото­шел ко Господу 2 января 1833 года, но своими мо­литвами он всегда с пребывает с нами.

Пособие по катехизации для детей младшего школьного возраста.
Санкт-Петербургское христианское просветительское общество “Кредо”, 2000.

Утренняя молитва христианина в первый день Нового года

Ты, Господи, меня сподобил
И этот встретить Новый год!
Свое творенье удостоил
Увидеть солнечный восход!
Твоя любовь к нам бесконечна,
Твоя и благость без числа,
Благодарю Тебя сердечно
И славлю все Твои дела.
Не Ты ль простер все это небо,
Не Ты ль украсил звездный свод,
Не ты ль всегда духовным хлебом
Питаешь верный Твой народ!..
Меня объемлешь Ты любовью,
На всех путях меня хранишь!
Даешь мне силы и здоровье
И благодатно веселишь!
Всегда я чувствую глубоко
Твои великие дары,
Не для меня ль звезда Востока
И высь Сионския горы!
К Тебе моя душа, Спаситель,
Влечется истинно всегда!
Среди скорбей Ты Утешитель,
Помощник доброго труда!..
О дай мне силы, чтоб достойно
Я совершил и этот год
И чтоб отрадно и спокойно
Встречал я солнечный восход!!!

Иеромонах Платон

Из собрания “Духовно-нравственные стихотворения” (1926)
архимандрита Сергия Бирюкова для Нади Волковой.
подпись: “Для боголюбивых и пишется с любовью на долгую память,
особенно когда умру. Не забудь на проскомидии.
Александро-Невской Лавры духовник”.
(Издание Александро-Невской Лавры 2013).

Рисунок – Эскараева Л. 2001 г.
Из собрания музея Санкт-Петербургского епархиального управления

Злая слава

Пальма и колючкаУ дороги росла пальма, а под ней колючка. По дороге проходили путники, и колючка цепляла и царапала каждого из них. Путники сердились и ругали колючку, сожалея, что ее никто не вырвет, чтобы она не вредила людям.

Возгордилась колючка, подняла голову и надменно сказала пальме: “Что толку от твоей высоты, если никто не сказал о тебе ни слова? Слышишь ли, только обо мне и говорят? Велика моя слава в мире, а ты ничтожество”. “Злая слава у тебя, такая же злая, как и ты сама. А то, что говорят о тебе хуже молчания, – ответила ей пальма. – Обо мне говорят, только когда собирают финики с моих ветвей. Ты права, редко говорят, но слова эти полны благодарности и благословения”.

Сятитель Николай Сербский

РОЖДЕСТВО

В яслях спал на свежем сене
Тихий крошечный Христос.
Месяц, вынырнув из тени,
Гладил лен Его волос…
Бык дохнул в лицо Младенца
И, соломою шурша,
На упругое коленце
Засмотрелся, чуть дыша.
Воробьи сквозь жерди крыши
К яслям хлынули гурьбой,
А бычок, прижавшись к нише,
Одеяльце мял губой.
Пес, прокравшись к теплой ножке,
Полизал ее тайком.
Всех уютней было кошке
В яслях греть Дитя бочком…
Присмиревший белый козлик
На чело Его дышал,
Только глупый серый ослик
Всех беспомощно толкал:
«Посмотреть бы на Ребенка
Хоть минуточку и мне!»
И заплакал звонко-звонко
В предрассветной тишине…
А Христос, раскрывши глазки,
Вдруг раздвинул круг зверей
И с улыбкой, полной ласки,
Прошептал: «Смотри скорей!»
Саша Черный

ПОКРЫВАЛО ДЛЯ ОЧЕЙ ПРЕД ВСЕМИ

 

 

 

 

ЕВГЕНИЯ АБРОСЬКИНА

Этнограф

 

ПОКРЫВАЛО ДЛЯ ОЧЕЙ ПРЕД ВСЕМИ

 

И надел на тебя узорчатое платье,
и обул тебя в сафьянные сандалии,
и опоясал тебя виссоном,
и покрыл тебя шелковым покрывалом.
Иезекииль 16:10

 

В нашем глобализованном и мультикультурном городе мы довольно давно привыкли отделять проявление религиозности от повседневной бытовой жизни. Мы ходим в церковь по воскресеньям, одеваясь подобающе для встречи с Богом, а в понедельник выходим из дома в привычной одежде, оставляя на шее лишь крест, который свидетельствует о нашей религиозной принадлежности. По большей части мы, христиане, стараемся не выделяться из общей массы людей, дабы не прослыть странными и дабы не смущать никого вокруг. Возможно, именно поэтому мы по большей части настороженно реагируем на появление рядом с нами женщины в хиджабе – мусульманском платке – или мужчины с длинными прядями волос на висках – дань иудейской традиции. Однако, чуть больше трехсот лет назад покрывание головы женщин на Руси было практикой постоянной и предписанной. В Европе эта традиция покинула элитарную культуру несколько раньше.
Для чего же женщина должна была покрывать голову (а порой и все тело) платком или покрывалом?

История вопроса

В 1903 и 1914 годах во время раскопок в Ашшуре были обнаружены 14 таблиц и фрагментов законов, которые представляют собой результат кодификации юридических норм общины древней Ассирии и датируются II тысячелетием до н.э. Параграф 40 свидетельствует: «Женщины, будь то замужние, будь то вдовы (?), будь то… выходя на улицу, пусть не держат своих голов незакрытыми. Дочери человека … будь то покрывалом, будь то одеждой, будь то … должны быть закрыты, пусть они не держат своих голов незакрытыми. … не должны закрываться, но, когда они одни выходят на улицу, они должны быть закрытыми. Наложница, которая ходит по улице со своей госпожой, должна быть закрыта. Храмовая блудница, которая взята замуж, на улице должна быть закрыта, но та, которая не взята замуж, на улице должна быть с непокрытой головой, она не должна быть закрыта. Простая блудница не должна быть закрыта, ее голова должна быть открыта. <…> Рабыни не должны быть закрыты».
Читать далее “ПОКРЫВАЛО ДЛЯ ОЧЕЙ ПРЕД ВСЕМИ”

Вси языцы

колядка

Вси языцы восплещите руками,
Яко Христос Избавитель есть с нами,
Во Вифлееме иудейском родися,
Яко отрок пеленами повися.
Пастухи со свирели играют,
Хвалу Богу Рожденному воздают.
Мудры волсви от востока приидоша,
Золото, Ливан со смирною дадоша.
Сего ради с Небес Слово превечно,
Да сокрушит вся идолы конечно.
Исчезнет вся сила их во веки;
Да царствует Христос Бог Наш во веки!

 

 

Мир ждал Спасителя — царя.
А Он родился тихо, как заря.
Не во дворце богатом, не в столице,
Где Богу подобало бы родиться.
Родился в хлеве, в полуночный час,
Явив пример смирения для нас.
Звучало ангельское пенье
На небе в честь Его рожденья.
Спешили пастухи поклон
Отдать Тому, Кем мир рождён!
А мир не знал, живя, как встарь,
Что в мир пришёл Спаситель Царь.
Мир спал. И даже не заметил,
Что вместе с Богом утро встретил!

 

Евгений САНИН

7 января – Рождество Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа

Христос родился в городе Вифлееме, куда пришли Иосиф и Дева Мария на перепись населения, проводившуюся в ту пору. В переполненном городе им нет было места для ночлега. Меж тем Марии пришло время родить. Появившегося на свет младенца она спеленала и положила на солому в ясли (кормушку для скота). В это время в поле расположились со своими стадами пастухи. Вдруг пред ними предстал ангел, сказавший: «… я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; и вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях» (Лука,2 1-6).

В Евангелии от Матфея (2, 1-12) рассказано, что в то время, когда в Вифлееме родился Иисус, Иудеей правил царь Ирод. Пришедшие к нему с востока волхвы сказали, что видели в небе зажегшуюся яркую звезду и поняли, что родился Царь Иудейский. Встревоженный Ирод спросил у первосвященников, где родился Иисус. Они объяснили, что, по пророчеству, Христос родился в Вифлееме. Тогда Ирод, тайно позвав волхвов, послал их в Вифлеем разведать о Младенце.

Волхвы, ведомые звездой, пришли на место, где был младенец, и принесли ему богатые дары. «И получивши во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою».

НЕРОЖДЕННАЯ ДЕВОЧКА НА ЕЛКЕ

Христос проходил по верхней аллее Рая и остановился на полянке с розовой травой, где обычно играли Нерожденные дети. Среди них попадались и другие, уже побывавшие на земле и почему-нибудь быстро вернувшиеся. Они мало что помнили; вся разница с Нерожденными у них была та, что они уж наверно никогда не родятся. Это нисколько не мешало им всем играть вместе.

Увидев Христа, дети окружили Его. Без всякого дела, просто так, для удовольствия: были к Нему привязаны. Но одна Девочка, из Нерожденных, осталась в сторонке. Христос поглядел на нее, и девочка тотчас подошла (в Раю все делается тотчас, и говорится тотчас: ведь скрыть ничего нельзя).

– Я хочу родиться, – сказала Девочка. – Сейчас же.

– Что значит – «сейчас же»? –  спросил Христос.

Девочка не знала, а потому только повторила:

– Хочу родиться.

Слово – «хочу», или – «не хочу». Очень редко слышится в раю. (Но бывает, конечно). А редко не потому, что там никто не – «хочет» чего-нибудь, или не – «не хочет». Но по той простой причине, что всякое – «хотенье» обычно сливается там с исполненьем, и обратно: исполненье с хотеньем. На этот раз случилось иначе. Девочка захотела родиться не тогда, когда ей надо было этого захотеть.

– Почему? – спросил Христос.

– Хочу видеть елку. Вот этот мальчик, – указала на одного Вернувшегося, – рассказывал, пока не забыл, что там, внизу, елка, свечки … И так, так весело было ему на елке.

Девочка торопливо объясняла, и это опять было Раю несвойственно: там не говорят много, ведь и так все тотчас понимается.

– А ты хотел бы еще елку? – спросил Христос у вернувшегося Мальчика и поглядел ему в глаза, чтобы он немножко вспомнил: елка, свечки …

Мальчик засмеялся.

– Зачем? Звездочки …

Но Девочка была упряма:

– Не хочу звездочек. Хочу свечек, хочу родиться.

Христу стало ее жалко.

– Хорошо, – сказал Он. – Родиться – ты родишься, когда в самом деле захочешь. А елку увидишь … сейчас же, – прибавил Он, улыбнувшись. – Мы с тобой вместе вниз спустимся. Я тебе разные елки покажу.

Так как и это в Раю было не совсем обычно, Девочка не поняла, не знала, радоваться ли, сомневалась: тот мальчик видел елку, потому что родился; она не родится, а елку увидит? ..

– Не думай так, – строго сказал Христос и взял ее за руку. – Пойдем.

И они отправились.


Сначала Девочка почувствовала что-то новое, неприятное: холод, но она этого не знала. Только руке было хорошо, за которую ее держал Христос; не обыкновенный, райский, а мальчик, такой же маленький, как она сама.

Потом стало теплее: Девочка увидела, что они – в закрытом коробке, где была сероватая полутьма и стоял рев.Привыкнув немножко, Девочка различила в полутьме детей, разных форматов: они двигались и кричали дикими, острыми голосами. Крепко обвязаны темным, но прыгают и топочут, крутясь вокруг чего-то. Девочка пыталась рассмотреть, что это, и наконец увидела, посреди коробка, мертвое (зарезанное) дерево с еще зелеными, но умирающими лапками-ветками. Меж лапок тускнели кое-где огоньки; к самим лапкам привешены были тяжести разные, длинные и короткие, посветлее и почернее.

Девочка заметила, что и она крутится с детьми вокруг дерева. За правую ручку ее тащил огромный, явно рожденный, мальчик: и руке было нехорошо (Девочка не знала, что это называется «больно»): но левой рукой она держалась за Христа: если бы Он ей кое-чего попутно не объяснял, она бы ровно ничего не понимала.

Огоньки на дереве стали между тем гаснуть. Зажглись другие, сбоку, большие, желтые и тоже тусклые. Дерево зашаталось; у кричащих детей были теперь в руках разные гадкие вещи, темные и плотные: то широкие, с колесами, то еще шире, с колесиками: или узкие палки с дырой на конце.

«Это не живые штуки, мертвые, – объяснял неслышно Христос. – Их люди себе устраивают, чтобы двигаться, а палки, чтобы убивать. Здесь они маленькие, игрушки, а настоящие – большие. Называются машинами». Но Девочка не понимала машин, ни больших, ни маленьких, ни как в машины играть, ни зачем из палок убивают. Спросить, однако, не успела: толстый мальчик около нее поссорился, из-за какой-то машины с другим, поменьше: отнял машину и стал ею же маленького колотить по голове. Оба, при этом, оглушительно вопили. Так было, пока не показались из полутьмы длинные люди и, тоже крича, мальчиков не развели.

Все это еще ничего бы: но тут внезапно заорал маленький коробок в углу, и так раздирающе, так ужасно, что Девочка задрожала и схватилась за Христа. «Это ничего, это ихняя музыка, – сказал Христос. – Люди поют, тоже через машину». Но Девочка уж больше не могла: осовела, заплакала бы, если б была рожденная. Христу опять стало ее жалко; не возвращаться сразу домой (как Девочке неясно хотелось) не имело смысла. И Он сказал: «Подожди, это мы были у богатых людей (которых называют «счастливыми») на их богатой елке. Давай еще хоть одну поглядим».

Пошли. Потихоньку шли, скоро ли, – но увидела Девочка другой коробок, поменьше, тоже темноватый, но посветлее. Белая постелька. На постели, прислонясь к подушкам, худенький больной мальчик в беленькой рубашке, а около, на столике, крошечное деревцо, но живое, корни в горшке с землей. На деревце горели разноцветные огоньки, тускловатые; но мальчику они казались, должно быть, очень светлыми. Он весело поздоровался с детьми. Христос ему сказал громко: «Мы на твою елку пришли».

– Это мама мне устроила, – засмеялся больной мальчик. – Сегодня Христос родился.

Нерожденная Девочка хотела сказать, что это и есть Христос, тот мальчик, который держит ее за руку. Но громко говорить она не умела, а потому только улыбнулась в ответ. В коробке становилось все светлее. Однако, девочка заметила, что это не от огоньков на деревце, а от глаз больного мальчика, когда он на них смотрит. В коробок вошла большая людская женщина, и он сказал ей:

– Мама, у меня гости. На елку ко мне пришли. Дети.

У женщины в руках был крошечный ребенок. Девочка взглянула на него и вдруг – узнала: да ведь с ним они вместе играли, с нерожденным еще! Ребеночек поглядел – и тоже ее узнал: он еще ничего не забыл, все помнил, пока не мог ни говорить громко, и ничего по-здешнему, по нижнему, делать. Мог, правда, плакать (сразу научился!), но это памяти не мешало, так как говорящие люди слез все равно не понимают.

Ребеночек отлично умел смотреть и улыбаться. Он Девочке и улыбнулся. И Христу тоже, потому что и Его узнал. – Великолепная у меня елка, – сказал ,больной мальчик. – Правда? Ничего, что крохотная. Еще лучше. А сегодня ангелы поют на небесах, правда? Только мы их не слышим.

Девочка хорошо их слышала, уж давно; слышал и ребеночек, – улыбался. Ей стало ужасно жаль больного мальчика, и она сказала Христу:

– Возьмем его домой. И другого тоже. Обоих возьмем. Но Христос покачал головой.

– Нет, пусть останется. Видишь, какой он: маленькой, темненькой елке, и той рад. Он потом придет; тогда ему дома у нас еще лучше будет, потому что сам он будет лучше. И маленький останется. Женщина хочет, чтоб оба остались: и я хочу.

Девочка вздохнула. Она, хоть и нерожденная, кое-как побывав на земле, уже понимала грусть.

– Куда же вы? – сказал больной мальчик. – Посидите. Еще не догорела елка.

– Нет, пора, нас дома хватятся. Выздоравливай. И Христос поцеловал его. Поцеловал и ребеночка: он рассмеялся и сказал глазами: «Приходи опять».

Коробок был уже гораздо светлее, чем когда они пришли. Ну, не такой, конечно, свет, какой встретил их у знакомых голубых дверей, Рая. (Может быть, и не голубых, а зеленых).

Христос еще держал заруку нерожденную девочку, но уже был обыкновенным, привычным райским Христом и глядел на нее, улыбаясь. Она знала, о чем. Он спрашивает, но не знала, что отвечать. Хочет родиться? Не хочет? Ужасно в темноте, с железными игрушками-машинами. Но хорошо побыть с больным Мальчиком. Здесь, в Раю, на свету, тоже хорошо играть …

– Ничего, – сказал Христос. – Потом ответишь. А родиться – это уж как мы с тобой оба захотим. Теперь ступай, беги к своим, на сиреневую площадку. Расскажи им, как ты на елке была. Да торопись, а то забудешь.

Зинаида Гиппиус, 1938

Елка

Древнее германское предание

В ту ночь, как ангелы смиренным пастухам
Спасителя рожденье возвещали, –
В ту ночь, когда звезда, явившись мудрецам,
Их к яслям привела с их царскими дарами, –

В ту ночь великую по всей земле Святой
Не спали дерева и, шелестя ветвями,
Речь чудную вели они между собой
И радостно качали головами:

«Смотрите: в дар зажгли Младенцу небеса
Все множество всех звезд чудесных и далеких,
А вот и чрез людей Младенцу шлет земля
Роскошные дары из недр своих глубоких.

А мы? Ужель одни Спасителю людей
Мы к яслям ничего не принесем священным?
О нет! И мы снесем плоды своих ветвей,
Что Им Самим даны растениям смиренным.

– Идем! – тут радостно деревья все вскричали, –
Идем, идем к Тому, Кто всех Отец и Бог!
И быстро дерева к пещере зашагали,
Неся, кто чудный цвет, кто листья или плод.

Меж тем, залившись вся горячими слезами,
Ель бедная одна осталась в стороне:
С тоской глубокою, поникнув вся ветвями,
Шептала так она своей родной земле:

«И вот несут теперь деревья все земные
Младенцу чудному в дар ветви и цветы
Плоды роскошные иль листья дорогие,
А я?… Я не иду! Мне с чем к Нему идти?

Ни цвета, ни плодов, ни даже листьев нежных,
Увы! нет у меня! Природой не дано
Вот кроме этих игл колючих, неизбежных
Мне ровно ничего! – Ох, горе то мое!

 

Не завистью полна душа моя к собратьям,
О нет, ни зависти, ни злобы нет во мне;
Но, Боже, для меня была б великим счастьем
Возможность принести что-либо в дар Тебе!»

Вдруг глас: «Приподними повыше свои ветви!..»
И крыльями смахнул так много ангел звезд,
Что ими быстро ель покрылась, словно сетью,
Брильянтами ее блеснули капли слез…

«Неси скорей свой дар!» – сказал тут ангел ели,
И ель, сияющая множеством огней,
Пришла в тот самый миг к таинственной пещере,
Когда деревья все стояли у дверей.

Вдруг чудный взор Младенца обратился
К ней прямо, и тотчас, с улыбкой на устах,
Он руку протянул к ней, мигом отстранились
Деревья все пред ней, пред елкою в звездах…

И Матерь Сына Божия промолвила ей слово:
«Отныне будешь ты всех радовать детей!»
И с той поры всегда на Рождество Христово
Блестит, как звездами, ель тысячью огней.

А. Петрова