Летом в деревне мы почти не включаем телевизор. Во-первых, потому, что он ловит всего одну программу. Во-вторых, ее очень трудно настроить: на экране плывут полоски, мелькает рябь, а если и появляются изображения людей и зверей, то все они окрашены в разнообразные оттенки зеленого цвета, так что можно подумать, что у бабушки Оли в углу комнаты поселилось заморское чудище по имени Шрэк. В-третьих, кто-то ведь должен пропалывать грядки, поливать огород, собирать колорадских жуков на картофельном поле, ходить за молоком. И потом, зачем, спрашивается, нужен телевизор, если рядом есть озеро, лес, а на лужайке за окном уже собралась ватага приятелей с велосипедами!

Но в тот день Коле на глаза попалась газета с телепрограммой, из которой он вычитал, что завтра рано утром будут показывать самый любимый у мальчиков мультфильм.

– Бабушка, можно, мы с Ваней завтра посмотрим мультик? – умоляюще

– Да вы ни за что не встанете в такую рань, – убежденно говорю я, – вас и к завтраку-то не добудишься.

– Встанем! Встанем! – горячо уверяют Коля с Ваней.

– Посмотрим-посмотрим, как вы встанете, – я настроена очень скептически.

Вечером захожу в комнату, где мальчики укладываются спать, и сразу замечаю лежащий на подушке перед Колиным носом старомодный бабушки-Олин будильник огромного размера, заведенный на семь часов утра.

– Да ведь мультфильм начинается в половине восьмого, – удивляюсь я, – зачем заводить будильник на семь часов?

Заговорщицки переглянувшись с Ваней, Коля твердо отвечает:

– Надо!

– Ну, надо, так надо, – к концу дня у меня уже нет сил на возражения, и я только переставляю будильник с подушки на журнальный столик.

Через некоторое время, зайдя проверить, спят ли дети, вижу, что упрямый будильник снова лежит на подушке перед Колиным носом…

На следующее утро, едва раздается тарахтение будильника, Коля, как ошпаренный, вскакивает с постели, и сразу подбегает к Ване:

– Ваня, вставай!

Ваню подбрасывает как на пружине, и он тут же, с закрытыми глазами, принимается энергично напяливать на себя футболку задом наперед. Одевшись с рекордной скоростью, ребята, к моему великому удивлению, без промедления начинают убирать свои постели, чего обычно от них не дождешься… Вижу, как Коля с предосторожностями, озираясь на меня (я делаю вид, что сплю), сложил раскладушку и с грохотом поволок ее на веранду. Слышится неразборчивое перешептывание, затем

– удаляющийся топот ног. Зажурчала вода из-под крана… Вот это да! Умываются!

Снова топот, теперь уже приближающийся. Удивительное дело: встали рядком перед иконой на молитву! Что это?! Вижу в руках у Коли свой молитвослов на церковно-славянском языке… Да это же высший пилотаж! До сих пор он только заглядывал в него через мое плечо… Читают с самого начала, без пропусков, почти не спотыкаясь. Конечно, многие молитвы они знают наизусть. Вот пошла “Молитва Господня”, теперь – “Символ веры”, “Достойно есть”. Все, что у меня отмечено крестиком. Коля выводит приличным речитативом, Ваня, в основном, подпевает отдельные слова. Эх, немножко перестарались: “В руце Твои, Господи Иисусе Христе…” – вечерняя молитва… Ну да

Господь простит им за их усердие. Куда это они снова помчались? Ах, да, в соседней комнате – святая вода и просфора…

Ровно в семь тридцать щелкнула кнопка телевизора, на экране запрыгал веселый зеленый заяц, и раздался дружный детский смех.

Лариса Калюжная
Санк-Петербург

– Зубы почистили? Встаем на молитву, – призываю я мальчиков, направляясь к

– Бабушка, а ты зажжешь лампадку? – спрашивает Ваня.

Мы дружно хлопочем у лампадки, закрывающейся сверху колпаком в виде храма с прорезанными окошечками, потом выключаем электрическую лампочку, и некоторое время с восхищением наблюдаем за таинственными кружевными бликами света, колеблющимися на стенах и потолке. Обстановка – самая молитвенная и мы с воодушевлением затягиваем «Отче наш…».

– Ну бабушка, ты забыла? – Коля возмущенно дергает меня за руку.

Я спохватываюсь:

– Ах, да! Молчу, молчу!

Дело в том, что Молитву Господню мы поем по-особому: начало – хором, со слов «Хлеб наш насущный» – поет один Коля, а словами «И остави нам долги наша…» молитву заканчивает Ваня. Такое порядок заставляет мальчиков быть внимательными, чтобы вовремя вступить со своей частью молитвы.

«Символ веры» мы тоже поем по-очереди. Поначалу все немножко путались, где какой член «Символа веры» начинается, а где заканчивается, но зато теперь – разбуди кого-нибудь из нас ночью – каждый без запинки отчеканит любую из двенадцати частей этой молитвы, названную по номеру.

Через некоторое время после начала молитвенного стояния Ваня умоляюще смотрит на меня и говорит:

– Ну все, я больше не могу…

Разрешаю ему посидеть, ведь он на три года младше Коли и, конечно, ему труднее выдержать наше, в общем-то, не большое правило. Но вскоре, не вынеся насмешливо-снисходительного Колиного взгляда, он снова встает рядом со мной. Я прижимаю его к себе, поддерживая под руки, как раненого бойца.

Оживление в наших рядах вызывает любимая всеми нами молитва «Ко пресвятому Духу». Выразительно кивая друг на друга, мальчики выделяют слова:

– …или развеличахся!

– …или разгордехся!

– …или объядохся!

– …или без ума смеяхся!

Я не делаю им никаких замечаний: некоторый недостаток молитвенного благоговения с лихвой восполняется глубоким проникновением в смысл произносимых слов.

Еще одна любимая наша молитва – «Молитва Оптинских Старцев». Любимая, возможно, потому, что она понятная, на русском языке, а еще потому, что в ней есть важные, как будто для нас написанные слова. Текст молитвы я крупно распечатала на компьютере, Коля нарисовал вокруг красивую рамочку и наклеил на картонку, которую мы поставили на видном месте. Читает молитву Коля, так как на момент изготовления картонки, он был единственный из двух братьев, умеющий бегло читать. Но после слов «и научи меня…» мы вступаем все вместе, громко и торжественно: «…молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить!»

Лариса Калюжная
Санк-Петербург