(Сказка-быль)

Федя любил слушать, как бабушка Ольга Константиновна рассказывала на Пасху историю о том, как однажды в Великую Субботу получила в подарок рукавицу. И не где-нибудь, а в Иерусалиме, в храме Гроба Господня, где воскрес Христос.

«Бабушка, откуда же она там взялась?» – допрашивал Федя бабулю. – А где вторая?» Ольга Константиновна, любовно называвшая найденную, а теперь  бережно хранимую ,  перчатку «рукавицей», словно та могла быть связана только «девицей» в русской  «светлице»,загадочно улыбалась. А потом рассказывала:

«А вот послушай  …В этот Великий день Ангел-хранитель Святой Кувуклии и храма Воскресения Господня  Феос  весь светился в ожидании  Благодатного Огня. Его храм был одним из тех  на Святой Земле, место для которых было выбрано не людьми, а только  Богом.

А может быть, размышлял он, место это выбрано было  на Предвечном Совете Пресвятой Троицей , когда было решено, что Христос  отдаст жизнь для исцеления людей, но чудно воскреснет… И ангел, вспоминая  «Троицу» Андрея Рублёва, каждую весну радовался и трепетал предстоящих событий . ..

Феос  любил необычайно  свою службу: каждую Пасху зажигать свечи Патриарха, молящегося в  часовне-Кувуклии. Старенький седенький Патриарх нравился ангелу, он жалел его, когда тот  вставал на колени и возносил молитву обо всех, о мире, о милости Божией .

Хранитель Кувуклии  знал, что у Патриарха  в этот момент карманы и душа были чисты, иначе ему, ангелу, Бог не позволил бы зажигать  свечи у священника в руках.  Лишь только звёздно-фиолетовые вспышки запляшут по куполу – Феос принимался за служение – тихо веял крылом над свечами Патриарха и те неожиданно вспыхивали   праздничным  и долгожданным светом…

Патриарх и на этот раз коснулся огнём бороды и лица – умылся благодатью – и подал  пучок горящих свечей  в заветное  окошко. Храм радостно и разноязычно запел  : «Христос Воскресе!»

Феос взмахнул крылами ещё и ещё раз, и много раз, и язычки Огня мгновенно разбежались по всему храму, стремясь поселиться на фитильке каждой свечки, проникнуть теплом в каждое сердце…

Ангел видел: пляшут мальчишки-арабы, чинно несут огонь батюшки, обнимаются и смеются женщины, на глазах выступают слёзы радости…  А что это за бабушка у колонны? Ах, она думает, что обожжёт огнём руки, ведь он действительно постепенно начинает жечь…»

«…Вот бы рукавичку!» – действительно подумала я. –  Ольга Константиновна кивнула на заветную перчатку. – Обернулась, смотрю: лежит рукавичка у колонны, как бы сверху откуда-то упавшая, и никто к ней не признался. Одела, так и держала в ней свечи до прихода домой… Так-то вот, как ангел-хранитель подарок подбросил…»

Федя потянулся, надел перчатку, и сказал: «Это, бабушка, точно твой размер, а мне до него ещё вырасти надо!» «С Божией помощью вырастешь, а главное, чтобы душа росла, солнышко моё!» И Ольга Константиновна погладила внука по голове…

 

Ольга Озерова

Иван Великодольский, студент духовной академии, шел все время заливным лугом по тропинке. У него закоченели пальцы и разгорелось от ветра лицо. Кругом было пустынно и как-то особенно мрачно. Только на вдовьих огородах около реки светился огонь; далеко же кругом и там, где была деревня, версты за четыре, все сплошь утопало в холодной вечерней мгле.

Огороды назывались вдовьими потому, что их содержали две вдовы, мать и дочь. Костер горел жарко, с треском, освещая да­леко кругом вспаханную землю. Вдова Василиса, высокая пухлая старуха в мужском полушубке, стояла возле и в раздумье глядела на огонь; ее дочь Лукерья, маленькая, рябая, с глуповатым лицом, сидела на земле и мыла котел и ложки. Очевидно, только что отужинали. Слышались мужские голоса; это здешние работники на реке пасли лошадей.

— Вот вам и зима пришла назад,— сказал студент, подходя к костру.— Здравствуйте!

Василиса вздрогнула, но тотчас же узнала его, улыбнулась приветливо.

— Не узнала, бог с тобой,— сказала она. — Богатым быть.

— Точно так же в холодную ночь грелся у костра апостол. Петр,— сказал студент, протягивая к огню руки.— Значит, и тогда было холодно. Ах, какая то была страшная ночь, бабушка! До чрезвычайности унылая, длинная ночь!

 

Он посмотрел кругом на потемки, судорожно встряхнул голо­вой и спросил:

— Небось была на двенадцати Евангелиях?

— Была,— ответила Василиса.

— Если помнишь, во время тайной вечери Петр сказал Иису­су: «С тобою я готов и в темницу и на смерть». А господь ему на это: «Говорю тебе, Петр, не пропоет сегодня петел, то есть петух, как ты трижды отречешься, что не знаешь меня». После вечери Иисус смертельно тосковал в саду и молился, а бедный Петр истомился душой, ослабел, веки у него отяжелели, и он никак не мог побороть сна. Спал. Потом, ты слышала, Иуда в ту же ночь поцеловал Иисуса и предал его мучителям. Его связанного вели к пер­восвященнику и били, а Петр, изнеможенный, замученный тоской и тревогой, понимаешь ли, не выспавшийся, предчувствуя, что вот-вот на земле произойдет что-то ужасное, шел вслед… Он страстно, без памяти любил Иисуса и теперь видел издали, как его били…

Лукерья оставила ложки и устремила неподвижный взгляд на студента.

— Пришли к первосвященнику,— продолжал он,— Иисуса стали допрашивать, а работники тем временем развели среди двора огонь, потому что было холодно, и грелись. С ними около костра стоял Петр и тоже грелся, как вот я теперь. Одна женщина, увидев его, сказала: «И этот был с Иисусом», то есть что и его, мол, нужно вести к допросу. И все работники, что находились около огня, должно быть, подозрительно и сурово поглядели на него, потому что он смутился и сказал: «Я не знаю его». Немного погодя опять кто-то узнал в нем одного из учеников Иисуса и сказал: «И ты из них». Но он опять отрекся. И в третий раз кто-то обратился к нему: «Да не тебя ли сегодня я видел с ним в саду?» Он третий раз отрекся. И после этого раза тотчас же запел петух, и Петр, взглянув издали на Иисуса, вспомнил слова, которые он сказал ему на вечери… Вспомнил, очнулся, пошел со двора и горько-горько заплакал. В Евангелии сказано: «И исшед вон, плакася горько». Воображаю: тихий-тихий, темный-темный сад, и в тиши­не едва слышатся глухие рыдания…

Студент вздохнул и задумался. Продолжая улыбаться, Васи­лиса вдруг всхлипнула, слезы, крупные, изобильные, потекли у нее по щекам, и она заслонила рукавом лицо от огня, как бы стыдясь своих слез, а Лукерья, глядя неподвижно на студента, покраснела, и выражение у нее стало тяжелым, напряженным, как у человека, который сдерживает сильную боль.

Работники возвращались с реки, и один из них верхом на лошади был уже близко, и свет от костра дрожал на нем. Студент пожелал вдовам спокойной ночи и пошел дальше. И опять наступили потемки, и стали зябнуть руки. Дул жестокий ветер, в самом деле возвращалась зима, и не было похоже, что послезавтра пасха.

Теперь студент думал о Василисе: если она заплакала, то, значит, все, происходившее в ту страшную ночь с Петром, имеет к ней какое-то отношение…

Он оглянулся. Одинокий огонь спокойно мигал в темноте, и возле него уже не было видно людей. Студент опять подумал, что если Василиса заплакала, а ее дочь смутилась, то, очевидно, то, о чем он только что рассказывал, что происходило девятнадцать веков назад, имеет отношение к настоящему — к обеим женщинам и, вероятно, к этой пустынной деревне, к нему самому, ко всем людям. Если старуха заплакала, то не потому, что он умеет трогательно рассказывать, а потому, что Петр ей близок, и потому, что она всем своим существом заинтересована в том, что происходило в душе Петра.

 

Отрывок из рассказа «Студент».
А.П. Чехов. Избранные сочинения.
Москва, «Художественная литература». 1988 г.

Сегодня мы с Вами окажемся в Волшебной стране, в которой не только  цветы умеют разговаривать, но и даже Пасхальные куличи, Пасхальные яйца  и Творожные Пасхи. Этим чудесам люди в этой стране  совершенно не удивляются. Пасха в этой стране самый любимый праздник. Поэтому мы предлагаем посетить эту Волшебную страну на Пасху.

Приближалась Пасха, все готовились к этому празднику. Дом творожной Пасхи стоял в центре розовой поляны, розовой поляну называли, потому что на ней росли только розы. Все вокруг было пропитано ароматом роз. Дом творожной Пасхи был небольшой, но очень уютный. Снаружи  по форме он напоминал творожную Пасху и был весь увит плетистыми розами. Внутри дом  был значительно больше, чем казался снаружи, в нем было десять комнат. Самая главная комната была десятая, именно здесь хранилось главное сокровище – волшебная книга, в которой были записаны все известные рецепты Пасхальных  куличей и творожных Пасх, различные варианты окрашивания яиц,  которые готовили к Пасхе. Согласно древнему преданию, если эта книга пропадет перед Пасхой и ее не найдут до начала праздника, то люди навсегда забудут рецепты приготовления творожных Пасхи и куличей. Представьте себе, как будет выглядеть  Пасхальный стол без куличей и творожной Пасхи!

В одной из комнат у Творожной Пасхи была оранжерея, в которой росло много самых различных роз. Творожная Пасха очень любила розы и подолгу с ними разговаривала.

На розовой поляне она помогала розам справляться с крапивой. Творожной Пасхе как раз удалось выгнать крапиву с розовой поляны. Тогда крапива решила испортить праздник Пасхи. Растения крапивы решили украсть громадную волшебную книгу, где находятся все известные рецепты Пасхальных  куличей и творожных Пасх! Об их коварном плане никто не знал.

К творожной Пасхе пришли  в гости Пасхальное яйцо и кулич, они стали обсуждать подготовку к Пасхе.

– Нам нужно покрасить больше тысячи Пасхальных яиц! – заявило Пасхальное яйцо.

– Сначала мы должны испечь сто куличей! – сказал кулич.

– А как же творожная Пасха?

Мы думаем, что Вы догадались, кто задал этот вопрос. Все стали спорить, что важнее в первую очередь приготовить на Пасху – пасхальные яйца, кулич или творожную Пасху. Вы как думаете, что самое главное на Пасху? Конечно же, смысл праздника – Воскресение Христа. Однако, конечно же, без Пасхальных яиц, куличей и творожной Пасхи  трудно представить праздничный стол на Пасху.

На розовой поляне в это время розы обсуждали цветочные украшения для Пасхи. Каждая роза считала, что именно она должна стать главным цветочным украшением к Пасхе.

Пока все спорили, никто не заметил, как десять крапив подошли к дому творожной Пасхи.

Самая главная и жгучая крапива решила пробраться в дом. Пасхальное яйцо, кулич и творожная Пасха по-прежнему спорили. Крапива аккуратно пролезла в десятую комнату, в центре комнаты лежала красивая книга, обложка которой, была обсыпана янтарем.

– Вот она! – с восторгом воскликнула крапива.

Книга оказалась очень тяжелой, она чуть не раздавила крапиву. Жгучая крапива вытолкнула книгу в окно, а затем сама вылезла. Десять крапив с трудом несли эту тяжелую книгу. На розовой поляне все продолжали спорить, поэтому никто не заметил крапиву. Теперь Вы понимаете, как плохо долго спорить и ругаться? Если бы каждый из спорщиков попробовал бы быть терпимее, то книгу не смогли бы украсть.

В это время мама Ольга готовилась к Пасхе. Она хотела приготовить творожную Пасху и куличи.

– Я не могу вспомнить ни одного рецепта! – ужаснулась мама. – Как же я буду готовить?

Зазвенел звонок. Мама попросила открыть дверь своего сына – Женю. Женя был рад, пришли  бабушка Рита и дедушка Коля. Мама вышла встречать гостей, однако она была очень расстроена.

– Что случилось, Оля? – спросила бабушка Рита.

– Маргарита,  я забыла как готовить творожную Пасху и куличи ! – сказала мама.

Бабушка этому очень удивилась.

– Сейчас я скажу тебе рецепт! – сказала бабушка.

Вдруг Маргарита, королева кулинарии, поняла, что не может вспомнить, как готовить куличи!

– Нужно посмотреть рецепты в книге! – сказали бабушка Рита и дедушка Коля одновременно.

Женя открыл книгу Пасхальных блюд, кулинарных рецептов в книге не было, были только пустые страницы!

Все решили, что к завтрашнему дню, они попробуют вспомнить рецепты Пасхальных блюд, иначе праздник будет испорчен.

Мама проводила гостей, затем она решила навести в порядок в саду. Она вышла на улицу и вдруг вдалеке в крапивных зарослях она увидела необычное свечение. Это отражался янтарь, который был на обложке книги Пасхальных рецептов. Мама подошла к крапивным зарослям и увидела книгу Пасхальных рецептов!

– Вот почему я не могла вспомнить, как приготовить Пасхальные блюда! – догадалась мама.

Растения крапивы испугались, их поймали на месте преступления! Они попытались спрятать книгу. Тогда мама  вошла в жгучие заросли крапивы (крапива была такая жгучая!) и отобрала у них книгу.

Растениям крапивы  стало стыдно за свой поступок. Они вместе с мамой отправились к Творожной Пасхе. На розовой поляне розы прекратили свои споры, увидев маму с книгой.

– Вы все очень красивые! – сказала мама.

Розы с этим согласились и подумали, зачем они спорили столько времени!

Затем мама зашла в дом творожной Пасхи. Пасхальное яйцо, творожная Пасха и кулич с удивлением увидели в руках у нее книгу Пасхальных рецептов. Узнав о произошедшем, они решили больше не спорить. Все простили растения крапивы.

Наступила Пасха. Мама украсила Пасхальный стол. Зазвонил звонок. Женя открыл дверь, пришли бабушка Рита, дедушка Коля, тетя Оля, прабабушка Аня, бабушка Зоя, дедушка Витя,  брат Дима. Как хорошо когда все вместе празднуют Пасху!

– Христос Воскресе! – сказала мама.

 

Евгений Александрович Гладков
Ольга Викторовна Гладкова

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция Пушкинская», – голос в динамике замолчал, и поезд, мгновенно набрав скорость, нырнул в темный туннель. Паренек с тяжелой кипой газет в руках запрыгнул в  вагон в последний момент. Отдышавшись, он пошел вдоль вагона, монотонно повторяя: «Газеты, покупайте газеты, городские новости».

Мишка часто встречал этого парня на своей ветке метро.

Мишка метрополитен терпеть не мог. Он бы предпочел ездить в школу с водителем на отцовском «мерсе», но отец считал это баловством. Вот и приходилось ездить с одного конца города на другой в душной подземке.

С духотой Мишка еще мог мириться, но торговцы дешевой мелочевкой выводили его из себя. Он их терпеть не мог, считал неудачниками и тунеядцами. Особенно его раздражали попрошайки.

Читать далее “Продавец газет” →