ДМИТРИЙ ЛЕОНТЬЕВ
писатель
ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТРАШНОЕ
В 2020 году в России началась вспышка эпидемии короновируса (COVID-19), пришедшаяся на конец зимы и весну и сильно осложнившая встречу светлого праздника Пасхи. Нашим читателям несомненно, интересно будет узнать, как действовали наши пращуры во времена подобной беды.
История – одно из главнейших достояний человечества, ибо не только напоминает о богатом опыте, но и позволяет анализировать его, выявляя ошибки и тем самым помогая справиться с бедой дня сегодняшнего. Игнорирующие опыт былых поколений раз за разом на-ступают на одни и те же грабли, руководствуясь ставшим уже классическим девизом: «Никогда такого не было, и вот опять». Постигшая Россию беда пандемии вызвала огромное количество слухов, домыслов, растерянности и преступное незнание собственной истории. Богатый опыт былых поколений в борьбе против эпидемий оказался забыт, и даже на методы борьбы с распространением вируса большинство смотрит, словно слышит о них впервые. Попробуем кратко напомнить об истории борьбы со вспышками эпидемий в России.
Эпидемии (от греч. – повальная болезнь) – увы! – существуют столько, сколько существуют народы и племена. Болезни, массово поражающие селения, города и страны, издревле столь же печально известны как войны и голод. В Библии мы также находим множество историй, связанных со случаями самых разнообразных эпидемий. Чаще всего причина этих болезней трактуется как наказание человечества за грехи, реже – как испытание (в истории Иова проказа завершает череду его страданий: Иов вынужден уйти из города, и лишь близкие друзья пришли к нему, чтобы утешать его).
Первым известным случаем пандемии является так называемая «Юстинианова чума» (551—580), которая началась в Египте и охватила территорию всего цивилизованного мира того времени. Погибло более 100 млн. человек – учитывая низкую населенность того времени – цифра поистине мирового масштаба. Последующие пандемии были не менее устрашающими и вошли в историю человечества черными страницами. Сама история эпидемий и пандемий слишком обширна, чтобы поведать о них в формате очерка, поэтому сосредоточимся на истории эпидемий в нашей стране и влиянии их на жизнь Церкви в дореволюционной России.
Основной причиной эпидемий в Древней Руси было занесение болезни из Азии и Европы. Более всего страдали города, через которые проходили торговые пути. И главными способами борьбы с эпидемиями в те времена были карантины и изоляция. В летописях и дошедших до нас документах былых времен содержится множество свидетельств о самой строгой изоляции как отдельных заболевших, так и целых селений и городов. В летописном описании эпидемии чумы 1092 г. говорится: «не смеяху (людие) вылазити из хоромов». В дом заболевшего было строго запрещено входить даже священнослужителям. Умерших от заразной инфекции хоронили отдельно (вне церковных и монастырских кладбищ). Такие меры, разумеется, сильно угнетали верующий народ, но распоряжения были весьма жесткими, во избежание распространения заболевания. На дорогах выставлялись заставы. На границах – усиленные кордоны. Первые известные сегодня сведения о запрете священникам посещать больных во время «мора» относятся к XVI веку. Разумеется, все эти меры вызывали сильное недовольство в народных массах. Время от времени вспыхивали бунты, а попытки избегать карантинов встречались повсеместно. И вот здесь роль священнослужителей была особо велика. Люди образованные и пользующиеся доверием прихожан, они из столетия в столетия просвещали свою паству, успокаивали, убеждали соблюдать меры безопасности, рассказывали про опыт былых эпидемий… Увы, общая беда не обходила и священников: сохранились свидетельства, что во время чумы в Москве 1654-1655 гг. «За смертью священников почти все церкви стояли без службы и люди умирали без причащения».
Надо отметить, что, несмотря на страшные последствия любого мора, Россия в отношении профилактических мер сильно выигрывала не только по сравнению с восточными, но и с европейскими странами, и жертв было много меньше, чем в соседних государствах (хотя население было не меньше, а крупных городов даже больше). Причины были простые: во-первых, чистоплотность населения Руси была неоспоримо выше, улицы городов и расстояние между домами – шире, а загрязненность селений меньше (в особенности по сравнению с городами Европы). В церковь (как ныне принято говорить – «места массового скопления людей») было принято ходить чистыми не только духовно, но и телесно. Загрязненность рек (источника питьевой воды) была много ниже – с древних времен на Руси были очень строгие правила по «утилизации» отходов. При монастырях было большое количество лекарей-травников и огромные библиотеки, в которых было немало книг о врачевании. И все же основной мерой был строгий карантин. И князья, и цари, и императоры моментально закрывали границы при известии о появлении заразных болезней на рубежах России. Сохранилось множество письменных свидетельств по данному поводу (в числе прочего, русским послам в иноземных государствах строго предписывалось сообщать о начале эпидемий в этих странах). Что характерно: иностранцы высокомерно отзывались об этих мерах безопасности, приписывая их «дикости и боязливости московитов»… до начала очередной волны эпидемии в их странах.
Инфекция проникала в Россию либо с возвращающимися из походов войсками, либо (чаще всего) с торговыми караванами. Наиболее показателен случай во время чумы середины XIV века. На Москве великим князем в ту пору был Симеон Гордый – властитель неглупый и решительный. (Именно в его правление мало-известный монах по имени Сергий из Радонежа основал под Москвой Троицкую обитель). Узнав о надвигающейся с Востока эпидемии, он прекратил всяческое общение с Ордой (нет смысла говорить о том, как сильно он рисковал – Россия была тогда ее вассалом). Чума не проникла на территорию страны, огибая пределы Руси, пока не добралась до Запада. В Европе разразилась страшная эпидемия. И вот тут сыграла роль человеческая жадность. Псков, не желая терять доходы от торговли с Европой, игнорировал приказы Симеона и с торговыми обозами на Русь пришла смертельная болезнь. Перепуганные жители Пскова вызвали к себе новгородского архиепископа Василия Калику, и тот, приехал, забыв старые предписания для священнослужителей на время эпидемий. В результате архиепископ не только заразился сам, но и, по возвращении, принес вместе со своими помощниками эпидемию в Новгород. Чума стала быстро распространяться по Руси и свирепствовала несколько лет. Умер и Симеон Гордый, отсрочив начало страшной болезни на несколько лет, и большинство членов его семьи (чудом уцелел младший брат Симеона – Иван Красный и его сын Дмитрий, который впоследствии вошел в историю под именем Дмитрия Донского).
Вот что свидетельствует барон Сигизмунд фон Герберштейн, бывший послом в России во времена Василия Третьего и оставивший обширные воспоминания: «Хотя они (то есть русские) живут в такой здоровой местности, они все же боятся заразы всякий раз, как она свирепствует в Новгороде, Смоленске и Пскове, и всех приезжающих оттуда к ним не допускают в свою страну». Известны случаи, когда иностранцев, приезжающих в Россию из стран «со сложной эпидемиологической обстановкой», заставляли снимать одежду и зарывать ее в землю, а взамен выдавали другую одежду.
Множество указов о соблюдении чистоты на улицах городов издавал Пётр Первый (к слову сказать, мощение улиц камнем – один из способов поддержания чистоты).
Часто священникам, разъяснявшим необходимость карантинных мер, первыми приходилось принимать на себя волну народного негодования (из века в век эти претензии неизменны: «опасности нет, нас дурачат, в церкви не пускают, работать надо, все обойдется» и т. п.). Наиболее известен случай убийства во время чумы 1770-1772 гг. московского епископа Амвросия. Чума в Россию в те годы пришла из Турции, с которой Россия вела войну. Московские власти халатно отнеслись к пресечению опасности, и эпидемия приобрела устрашающие размеры. Одному из жителей было видение, что мор наслан за недостаточное почитание одной из икон, висевших на городских воротах. Охваченные паникой люди толпами повалили к указанному месту. Архиепископ Амвросий (Зертис-Каменский), человек образованный и деятельный (его предписания духовенству могут послужить образцом и в наши времена: умерших от чумы не отпевать, а сразу отправлять на кладбище, при крещении младенцев не брать на руки, исповедовать и причащать, соблюдая дистанцию, призывать прихожан к карантинным мерам и, по возможности, избегать многолюдных собраний), попытался унести икону в монастырь, как источник соблазна для суетно верующих, но люди не позволили ему это сделать, и 15 сентября толпа обезумевших от страха перед чумой разграбила Чудов монастырь (осквернив алтарь), а на следующий день ворвалась в Донской монастырь, разграбив его и убив архиепископа Амвросия. По Москве прокатились погромы и грабежи. Толпа сметала полицейские кордоны и убивала врачей (подстрекатели бунта уверяли, что они специально заражают людей чумой). Екатерина Вторая вынуждена была послать в Москву войска во главе с Григорием Орловым для наведения порядка. К чести ее фаворита, он проявил исключительное бесстрашие и рассудительность, восстановив карантинные заграждения (разделил Москву на 27 участков), срочно оборудовал несколько новых больниц, железной рукой навел порядок, расстреливая мародеров и организаторов бунтов на месте, оплачивал работу «волонтеров», помогавших в уходе за больными и погребении умерших… В результате его решительных действий эпидемия вскоре пошла на спад и прекратилась… Во времена Екатерины Второй началась и первая в России вакцинация.
Настоящий подвиг совершил Император Николай Первый во время эпидемии в России холеры, начавшейся в 1829 году в Оренбургской и Астраханской губерниях. Осенью 1830 года холера добралась до центральных районов России и бушевала в Петербурге и Москве. Священный Синод издал постановление «О повсеместном совершении молебствий об избавлении от холеры». Что особо интересно для наших дней, так это указания Синода о рекомендациях проведения молебнов не в помещениях, а на открытом воздухе, «не иначе было совершаемое, как по предварительному сношению Епархиальных Преосвященных с местным гражданским начальством, дабы сие последнее могло принять с своей стороны все нужные в сем случае предо-хранительные меры, к отвращению вредных последствий, могущих произойти при стечении в церквах народа от людей, зараженных холерою», и даже присутствие на молебнах только священнослужителей и высших должностных лиц. (К слову сказать, молебен составлял митрополит Московский Филарет (Дроздов), о просвещенности и талантах которого рассказывать нет необходимости). Вскоре Синод издал отдельный указ, «повелевавший духовенству произносить проповеди к прекращению беспорядков, объявлять о реальной опасности холеры, опровергать нелепые слухи и убеждать слушаться врачебных наставлений». Но панические настроения толпы вновь грозили обернуться бунтом. Подстрекатели вновь, как и столетиями раньше, призывали к расправе и над властями, и над духовенством, и над врачами…
Как же прав был Екклесиаст, говоря: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после».
Николай Первый лично выехал на Сенную площадь, в центр взволнованной толпы, сумев предотвратить бунт и кровопролитие (этот его подвиг отражен на барельефе памятника Николаю Первому на Исаакиевской площади). Хотя надо признать, что немало способствовали усмирению истеричных настроений и армейские кордоны, и выведенные в город войска Гвардии. Увы, редкая вспышка эпидемии в России исчезала лишь благодаря сознательности граждан. Страх и паника – главные враги любой чрезвычайной ситуации, и при любой опасности паникеры не менее вредоносны, чем причина бедствия. Позже Николай Первый выехал в Москву (а в последствии и в Новгород), где также лично принимал участие в борьбе в холерой: посещал госпиталя, проводил встречи с московским начальством, бесстрашно появлялся на улицах, одним своим видом успокаивая жителей… Даже враги императора признавали, что это был абсолютно бесстрашный человек: во время бунта декабристов презирал смерть от пули и штыка, а во время эпидемий – от болезни. И народ верил ему, бывшему, во всех смыслах, «на передовой». А.С. Пушкин (к слову сказать, пережидавший эпидемию «на самоизоляции» в Болдино) посвятил ему стихотворение «Герой»:
…Клянусь: кто жизнию своей
Играл пред сумрачным недугом,
Чтоб ободрить угасший взор,
Клянусь, тот будет небу другом,
Каков бы ни был приговор
Земли слепой…
Начальник Третьего отделения Бенкендорф вспоминал о тех днях:
«Холера, однако же, с каждым днем усиливалась, а с тем вместе увеличивалось и число ее жертв. Лакей, находившийся при собственной комнате государя, умер в несколько часов; женщина, проживавшая во дворце, также умерла, несмотря на немедленно поданную ей помощь. Государь ежедневно посещал общественные учреждения, презирая опасность, потому что тогда никто не сомневался в прилипчивости холеры».
Восхищенный такой жертвенностью митрополит Филарет писал:
«Цари обыкновенно любят являться царями славы, чтобы окружить себя блеском торжественности, чтобы принимать почести. Ты являешься ныне среди нас как царь подвигов… чтобы трудности препобеждать. Такое царское дело выше славы человеческой, поелику основано на добродетели христианской. Царь Небесный провидит сию жертву сердца твоего и милосердно хранит тебя…»
И это не было лестью – Император своими делами заслужил каждое слово.
В городах стали проводится регулярные заборы воды и воздуха для исследований. К исследованиям врачей в этой области наконец-то стали относиться куда серьезнее – еще слишком памятны были трагедии тех лет. Наиболее близка к нам по исторической памяти эпидемия «испанки» (разновидности гриппа), прокатившейся по миру во время Первой Мировой войны (а в России свирепствующей еще в годы войны гражданской). В то же время в нашей стране свирепствовали тиф, холера и дизентерия, унося сотни тысяч жизней… Формат статьи, как обычно, не позволяет более подробно рассказать историю борьбы с эпидемиями в России и в мире, но следует помнить о том, что мы не впервые столкнулись с подобной опасностью, и – увы! – наверняка миру еще не раз предстоит принять ее вызов.
Прошло более-менее благополучных в инфекционном отношении сто лет. До сей поры врачам успешно удавалось гасить вспышки инфекционных заболеваний, разрабатывать вакцины и предотвращать угрозы пандемии. Мы все невольно расслабились, уверовав в непобедимость вакцин, микстур и таблеток. Но, к великому прискорбию, вирусы разнообразны и имеют свойство к мутации. Самая лучшая медицина неспособна в считанные дни изобрести, испытать и наладить производство от новых видов невидимых глазу смертельных вирусов – на это требуется время. А мир становится все «меньше и теснее», благодаря скоростным средствам передвижения – самолетам, почте, поездам… И оттого уязвимее. (И это даже если не вспоминать про возможность такой страшной опасности, как бактериологические войны и терроризм).
Мы вновь столкнулись со страшной, невидимой глазу опасностью… И повторяются все ошибки былых столетий: нежелание соблюдать карантин, неверие в возможную опасность, на-смешки над властями, священниками, врачами, или же, наоборот, – излишняя паника… И что же делать нам? Хотя бы не быть глупее наших предков. Не игнорировать предписания, направленные на сохранение наших жизней и здоровья. Проявить терпение и рассудительность, достойную если уж не библейского Иова, то хотя бы христиан былых веков. Помнить, что все это уже случалось, все преодолели и преодолеем вновь. Молиться за друзей, близких и вообще всех, кому угрожает опасность. Быть мудрыми, сильными и добрыми. Быть христианами не на словах, в дни благополучия и процветания, а и на деле – в дни опасные и тяжелые.
И, заканчивая статью, хочется напомнить молитву митрополита Филарета (Дроздова):
Молитва святителя Филарета во время эпидемии:
Господи! Послушай земли, смиренно призывающей Твое пренебесное Имя, и отъими язву от России. Сохрани град сей и верою живущих в нем. Благослови плодоносящих и добродеющих во свяых храмах Твоих! Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя! Аминь!