В НАРОДЕ ПРОСЫПАЕТСЯ ИМПЕРСКИЙ ДУХ
Согласно опросу ВЦИОМ, 80% наших сограждан считают, что Россия должна выступать в качестве гаранта мира и стабильности на территории бывшего СССР
Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) представил на своём сайте данные исследования о том, как за 30 лет изменилось восприятие россиянами отношений между Россией и странами бывшего СССР.
«Советский Союз прекратил свое существование три десятилетия назад, за это время выросло целое поколение, а мир сильно изменился. Одно из естественных следствий распада СССР — ослабление связей между гражданами бывших республик. Если 30 лет назад 42% россиян отмечали, что их жизнь связана с другими республиками бывшего Союза, то сегодня таковых в два раза меньше — 24%. При этом и тогда, и сейчас родственные (1993 г. — 28%; 2023 г. — 17%) и дружественные (1993 г. — 16%; 2023 г. — 9%) связи с постсоветским пространством остаются ключевыми для россиян. Хотели бы в будущем сохранить и укрепить существующие отношения 23% (из 24% имеющих такие связи), тридцать лет назад на этот вопрос отвечали положительно 39% (из 42%)», – говорится в пресс-релизе ВЦИОМ.
«Распад СССР и последовавшие за ним годы оказались трудными и для России, и для других бывших республик в силу экономических, политических, социальных и культурных трансформаций, – отмечается в исследовании. – Тридцать лет назад в восприятии россиянами отношений между Россией и другими бывшими республиками преобладала заметная дистанция: 28% характеризовали отношения как напряженные, еще 21% — как прохладные, а 2% — как враждебные (в общей сложности 51% давали негативные ответы), на положительные ответы приходилось 17%, на нейтральные — 18%. Сегодня процент положительных оценок выше (26%, +9 п.п.), а негативных — ниже (42%, −9 п.п. к 1993 г.), хотя дистанция в восприятии отношений между Россией и бывшими республиками сохраняется».
«За тридцать лет изменились оценки россиян роли России в пространстве бывшего Советского Союза: 80% наших сограждан считают, что Россия должна выступать в качестве гаранта мира и стабильности на территории бывшего СССР (+15 п.п. к 1993 г.), обратной точки зрения придерживаются 14% (+4 п.п. к 1993 г.). В 1993 г. этот вопрос вызвал затруднения у 25% (6% в 2023 г.). Говоря о нынешней роли России, 52% отметили, что страна заботится о поддержании порядка на территории бывшего СССР, является гарантом мира и стабильности в регионе, в 1993 г. так думали 31%. Рост оценок по этому варианту может быть связан с текущей политической повесткой. Тезис о том, что Россия ведет собственную политику, не вмешиваясь в дела других государств региона, разделяют 26% (23% в 1993 г.), еще 11% склоняются к тому, что Россия ведет имперскую политику и представляет угрозу суверенности других государств региона (3% в 1993 г.). Тридцать лет назад на этот вопрос не смогли ответить 42% граждан, процент затруднившихся в наши дни составил 11%. По обоим вопросам изменения в оценках произошли за счет ощутимого снижения доли затруднившихся с ответом — это общий тренд для социологических опросов последних десятилетий, с большой долей вероятности в данном случае он не указывает на рост осведомленности населения о предмете исследования или о большей готовности говорить на данную тему», – заключили авторы исследования.
Руководитель департамента политических исследований ВЦИОМ Михаил Мамонов, анализируя результаты опроса, заметил, что «наиболее интересны данные о роли России на постсоветском пространстве. Несмотря на то, что большинство россиян воспринимают воссоздание СССР как невозможный вариант, усиливается мнение об ответственности России за ситуацию на пространстве бывшего СССР. Причины такой позиции, скорее всего, кроются в общей рационализации восприятия ситуации. Мир и стабильность на границе России, взаимовыгодные экономические связи с бывшими республиками — это то, что нужно нашей стране. Вероятно, в условиях геополитической нестабильности актуальность этой позиции будет лишь усиливаться. В целом текущая ситуация подтверждает известную поговорку: старый друг лучше новых двух».
Отрадно заметить, что такое ошеломляющее количество граждан выступает за активную роль России на постсоветском пространстве. В народе, в отличие от начала 90-ых годов, просыпается имперский дух. Мы были некогда иванами, не помнящими родства, а теперь, особенно в свете проведения Специальной военной операции, всё ярче высвечивается историческое и промыслительное служение России на постсоветском пространстве и в мире.
Великий гений Фёдор Михайлович Достоевский писал, что «назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите».
А также, что «русская душа, что гений народа русского, может быть, наиболее способны из всех народов вместить в себе идею всечеловеческого единения, братской любви, трезвого взгляда, прощающего враждебное, различающего и извиняющего несходное, снимающего противоречия. Это не экономическая черта, и никакая другая, это лишь нравственная черта, и может ли кто отрицать и оспорить, что ее нет в народе русском?».
Спор западников и славянофилов о русском языке
По данным ВЦИОМ, 56% россиян считают, что надо оберегать русский язык, а 38% убеждены, что язык должен развиваться самостоятельно
«Изменение языка — естественный процесс его развития, на который влияет множество факторов, в последние десятилетия это глобализация, распространение интернета, активное заимствование иностранных слов и выражений. Однако лингвистические споры об иностранных заимствованиях идут давно, в России их пик пришелся на начало XIX века, когда полемика сконцентрировалась вокруг традиционного, старого слога и нового, “западного”, историческая победа осталась за последними. А для западников и славянофилов вопрос языка и речи и вовсе стал политическим. Сегодня большая часть россиян выступает против перестройки языковой ситуации, по их мнению, русский язык надо оберегать и бороться за его чистоту (56%), с 2019 г. показатель сократился на 12 п.п. Обратное мнение о том, что язык отражает реальную ситуацию в обществе, и он должен развиваться самостоятельно, без вмешательств с чьей-либо стороны, разделяют 38% (+11 п.п. к 2019 г.). В сравнении с 2008 г. распределение ответов россиян практически не изменилось».
Чем старше респондент, тем чаще он говорит о необходимости бороться за чистоту языка всеми способами: если среди 18-24-летних так думают 37%, то среди россиян старше 60 лет показатель выше почти в 2 раза — 67%.
На представления о языке влияют также предпочитаемые каналы получения информации и урбанизированность. Жители обеих столиц выступают за естественное развитие языка, без вмешательств: 53% vs. 38% среди всех россиян. Эта позиция также ближе активным потребителям интернета — 52% vs. 30% среди активных телезрителей и 32% тех, кто предпочитает и телевидение, и интернет.
Те россияне, кому ближе идея о необходимости оберегать русский язык, полагают, что следить за чистотой языка должны сами неравнодушные граждане (49%), вариант “лингвисты-профессионалы” выбирают еще 26% в этой группе. В меньшей степени решение подобных задач возлагается на политиков (10%), общественные организации (5%). Молодежь 18-24 лет чаще других возрастных групп говорит о профессионалах-лингвистах (37%)», – отмечается в исследовании.
«Говоря о том, как лучше поступать в отношении всего нового (товаров, идей, процессов и пр.), уже появившегося в реальности, а в языке — пока нет, 45% россиян, то есть почти половина, указали, что не имеет значения, будет это иностранное слово или новое слово с русским корнем, лишь бы было понятно, о чем речь. Эта позиция в равной степени близка россиянам из разных социально-демографических групп. Считают, что правильнее для всего нового придумывать слова с русским корнем, 34% наших сограждан. Чаще так думают россияне старшего возраста (46% в группе 60+), активные телезрители (46%), сельские жители (42%). Еще 16% полагают, что для обозначения чего-то нового, что пришло к нам из-за границы, лучше заимствовать обозначающее это иностранное слово. Эта позиция ближе молодежи 18-24 лет (35%), аудитории с высшим образованием (21%), активным потребителям интернета (27%) и проживающим в Москве, Санкт-Петербурге, городах-миллионниках и крупных городах (500-950 тыс. чел.) — 25%, 22% и 21% соответственно», – заключили авторы исследования.
Директор ВЦИОМ-Консалтинг Алексей Верижников, анализируя результаты опроса, отметил, что: «иностранные заимствования во всех языках связаны с культурным обменом и поэтому неизбежны, если только речь не идет о языках изолированных племен где-нибудь в амазонских джунглях. Поэтому вопрос не в языковых заимствованиях как таковых, а именно в их чрезмерности».
По его словам, «на протяжении своей истории русский язык пережил четыре ударных волны заимствований, после каждой из которых долго устаканивался до очередной “новой нормы”. Первая волна — ордынское влияние. Оттуда до сих пор с нами в языке такие слова, как деньги, карман, чемодан, балык, и многие другие. Вторая волна — последствия петровских реформ, в результате которых образованная часть общества заговорила на “смеси французского с нижегородским”. Третья волна — это революционный новояз после 1917 года и всякие немыслимые советские аббревиатуры (“Фортинбрас при Умслопогасе”, как иронизировали Ильф и Петров в “Двенадцати стульях”). И, наконец, четвертая волна, которая захлестнула нас с начала 90-х годов и бушует по сей день, — вал англицизмов, связанных с новейшими технологиями, международным корпоративным управлением и мировой массовой культурой».
В мировом опыте языковой пуризм, помимо гражданского пафоса, имеет и правовое измерение. Так, во Франции в 1975 году был принят действующий до сих пор закон о защите французского языка, местами перекликающийся с недавно принятым российским законодательным актом.
Есть три языковых сферы, которые бесполезно регулировать на уровне законодательства. Это живой разговорный язык, профессиональный сленг и язык художественной литературы, который активно вбирает в себя из первых двух, постепенно кристаллизуясь до свойственной той или иной эпохе литературной нормы. И здесь язык как хочет, так и дышит. Что-то берет, а что-то постепенно отторгает.
В свою очередь советник генерального директора ВЦИОМ Елена Михайлова считает, что «появление большого объема новых терминов в языке (обусловленное технологическим развитием и стремительной социальной динамикой последних десятилетий) сопряжено с рисками для культуры. Складывается ситуация, при которой в одних социальных средах появляются неологизмы, которые не только не используются, но и содержательно не считываются в других. Это приводит к увеличению коммуникационных разрывов между разными социальными и профессиональными стратами, снижению потенциала для взаимопроникновения наук, обмена знаниями. Эффективность культурной трансмиссии (передачи социального опыта и знаний от поколения к поколению) снижается: лексика молодежи не понятна старшим поколениям, что затрудняет выбор убедительных аргументов, эмоционально присваиваемых ключевых сообщений».
«Как живой организм, русский язык отражает общие социальные тренды, – отметила она. – Предпочтение отдается наиболее ёмким понятиям, что часто приводит к замене русскоязычных понятий заимствованными. Так, например, краткое “оффер” постепенно вытесняет “предложение со стороны работодателя”. Но если в отдельных случаях такие замещения уместны и объяснимы, в других целесообразность внедрения альтернативных терминов вызывает вопросы. Активное оперирование в деловых коммуникациях “фидбэками”, “аттачами”, “брейнстормом”, “стоящими на холде вопросами” часто вызывает не только ухмылку, но и раздражение. Культура защищается. Чужеродные элементы успешно приживаются, только если заполняют пустующие ниши либо упрощают объемные языковые конструкты».
«Посредством языка формируется и воспроизводится понимание окружающего мира, передаются культурные коды, формируется самоидентификация. “Главное, чтобы было понятно, о чем речь” — наиболее распространенный ответ россиян на вопрос о введении терминов для обозначения всего нового, а считывать смыслы и тиражировать информацию гораздо проще при наличии узнаваемых корней или возникающего ассоциативного ряда», – пояснила советник генерального директора ВЦИОМ.
«Выбор старшего поколения в пользу борьбы за чистоту языка всеми доступными методами входит в противоречие с убежденностью молодежи в необходимости его самостоятельного развития. И у обеих этих позиций есть основания. Среди поколения “альфа” в последние годы языковая грамотность становится “супермодной”, а обратить внимание на некорректно поставленное ударение или неверно употребленное слово — например, одеть-надеть, — становится нормой. Это может обеспечить основу для успешной саморегуляции языковой системы. Что же касается старшего поколения, то убежденность в необходимости контроля строится на негативном опыте неадекватно высоких объемов проникновения иностранной лексики в русский язык в постперестроечные десятилетия — и под борьбой понимается прежде всего снижение объема заимствованных терминов в транслируемых посредством официальных каналов коммуникации сообщениях. Это двувекторное движение позволит обеспечить дальнейшее воспроизводство и развитие богатого, выразительного языка российского народа», – убеждена Елена Михайлова.
Всё же отрадно, что большинство жителей России ратуют за сохранение и чистоту русского языка, ибо красивые, одухотворённые слова и мысли благотворно влияют на душу русского человека. Ведь как может быть счастлив человек, если произносит чужеродные слова, не свойственные нашей многовековой православной культуре? А порой доходит до курьёзных случаев, когда при звучании непонятной заимствованной лексики, люди говорят: чего ты ругаешься? Ведь иностранные непонятные слова для сердца русского человека звучат как матерная ругань. Но, конечно, во всём надо знать меру и подходить с рассуждением и благоговением.
Вспоминаются строки Анны Андреевной Ахматовой:
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!
А Александр Иванович Куприн говорил: «Язык – это история народа. Язык – это путь цивилизации и культуры. Поэтому-то изучение и сбережение русского языка является не праздным занятием от нечего делать, но насущной необходимостью».