ГЕОРГИЙ   ЕРМОЛОВ

 

 

 

 

 

ПОСЛЕДНИЕ ВРЕМЕНА…?

Из книги «Эпоха утраченных смыслов»

 

В последние времена войдут во многих людей

духи зла, суть прелюбодеяние, блуд, мужеложство,

убийство, хищение, воровство, неправда, продажа

 и покупка людей, покупка мальчиков и девочек для

блуда с ними, подобно псам на улице.

От усиленного напряжения и крайней энергии

погибнет природа человеческая в людях.

Они станут   лукавы по душе, деяниями своими превзойдут демонов.

 

                                                                                                                 Нил Мироточивый

 

                                                         Dura lex, sed lex[1]

 

 

 

Никто не знает, что такое Бог. Кому-то он представляется благообразным старцем, скорбно взирающим на нас из-за облака, или бесплотным духом, носящимся по Вселенной, и учиняющим в ней, одному Ему понятный порядок. А кому-то Он приходит в образе бабушки, осеняющей внучат перед сном крестным знамением.

Никто не знает, что такое дьявол. Может быть, он – жуткое чудовище с рогами, хвостом и огненно-пылающим взором. Или он – восхитительная красотка, одного взгляда которой достаточно, чтобы толпы обезумевших самцов бросились друг на друга в иступлённой жажде взаимоуничтожения. А может быть, он – группа респектабельных джентльменов, вальяжно расположившихся за огромным музейным столом викторианского особняка со стаканами двадцатилетнего виски и дорогими сигарами.

Как Бог, так и дьявол вполне могут не быть персонифицированы. Они – в помыслах, деяниях и их последствиях.

«Бог есть любовь». Утверждение верное в своей глубинной сути, но не объясняющее главного:  как можно любить нечто, о чём не имеешь ни малейшего представления? Вера – это некая субстанция, висящая в пространстве, поэтому она в определённый момент и при определённом воздействии может пошатнуться, даже рухнуть. Знание же всегда базируется на прочном фундаменте, а потому непоколебимо, но при этом необходимо помнить, что оно может быть ложным. Исходная проблема цивилизации в том, что стремление к пониманию замысла Бога заменили верой в Него. Если исходить из посыла, что всё есть замысел, то Бог есть, прежде всего, олицетворение и гарант смысла. Зло смысла не имеет. Смысл имеет только добро, а квинтэссенция добра – любовь. Именно (и только!) поэтому возможно утверждение, что Бог есть любовь. Из того же посыла исходит вывод, что Бог есть закон, давший нам законное право свободы выбора в виде свободы воли.

Вопрос веры имеет двоякое значение: верите ли вы в Бога и верите ли вы Богу? Ответ на вторую половину вопроса однозначен: а есть варианты? Ведь если в штате Индиана число Пи равно 4, то с таким же успехом можно усомниться, что 2х2=4, однако таблица умножения от этого не пострадает.

Сейчас, когда на планете воцарилось безумие коронавируса, некоторые «оптимисты» рассуждают об уроках Провидения для человечества, не желая понимать, что Бог никого никогда не наказывает; так думать – значит страдать манией величия. Разумнее расценивать эту напасть как явление промыслительного ограничения глобализационных процессов, противоречащих здравому смыслу и Замыслу. Но человечеству не впрок никакие уроки – «что было, то и будет». Исчезнет вирус или останется навсегда с нами – всё пойдёт прежним курсом. Человечеству может помочь только полное обнуление. Нужен очередной Моисей, который очередные 40 лет будет водить по пустыне Земли выживших (и буквально, и из ума) рабов мамоны, чтобы они, полуголодные, в смене поколений постепенно забыли о былом рабстве и начали строить какой-то новый мир. Но не факт, что они построят что-то, отличное от прежнего, потому что нельзя отменить съеденное Евой яблоко, как и нельзя, вернуть к жизни убитого Авеля. Возможно, для нового мира нужна новая Ева, и Каин, не подвластный греху зависти.

У старины Фрейда, как и у многих сумасшедших, иногда случались проблески гениальности:

«Массы никогда не знали жажды истины. Они требуют иллюзий, без которых не могут жить».

«Истина сделает вас свободными» – пожалуй, главная и всеобъемлющая мысль на правах заповеди. Истина для человека – закон Божий. В закон не нужно верить, его нет нужды любить, его необходимо исполнять, он и есть осознанная необходимость. Большинство законов социума неоднозначно, часто противоречиво. Они сопровождаются множеством подзаконных актов, допускающих ту, или иную трактовку. Но, в любом законодательстве буква закона должна соотноситься с его духом.

Часто ли законы социума соотносятся с законом Божьим? Ныне действующие, процентов, этак, на 80 расходятся с христианскими установлениями. Законы пишут законодатели, избранные нами, то есть фактически – мы сами. Те законы, которые противоречат законам Бога, мы в моральном праве не исполнять. Но в таком случае последует юридическое воздаяние, сетовать на которое глупо, так как мы нарушаем законы, нами же установленные. Данная нам Свыше свобода воли позволяет не исполнять законы Божественные. За это предполагается воздаяние в будущей жизни, а там уже сетовать будет не на кого.

Декарт пришёл к парадоксальному выводу, что существо совершенное не могло создать несовершенного человека,  а вся проблема в том, что человек никак не может согласовать критерии разума со свободой воли. И в чём же тогда совершенство человека как творения совершенного Мастера? Оспаривать или сомневаться в совершенстве Творца нелепо, потому как Его не с кем сравнивать. Остаётся единственный вывод: творение Мастера именно таким и было задумано. Именно в таком сотворении и был смысл, неведомый, и нами непостижимый.

Моисеевы скрижали предельно конкретны и понятны. Казалось бы, к ним нечего прибавить и нечего отнять. Именно такими видятся идеальные основные законы социума, например – конституции государств. Закон, идеальный для исполнения, должен быть подобен удару топора, то есть не предполагать ни двоякого толкования, ни комментариев, ни поправок, ни дополнений. Закону социума необходима простота, категоричность, а главное – краткость. Такой закон должен быть доступен для понимания каждому члену общества с момента осознания им себя как личности, таким, каковы заповеди, данные Моисею.

Социум не может существовать без законов. Но законы социума создаются самим социумом. Самый простой закон – запрет переходить улицу на красный свет. Вряд ли найдётся кто-то, кто оспорит его целесообразность. Но, построим модель: ночь, пустые улицы, на пустом со всех сторон перекрёстке стоит одинокий пешеход и дожидается зелёного сигнала светофора. Он законопослушен, но – очевидно смешон. Теперь представим другого пешехода в такой же ситуации, но, оглядевшегося по сторонам, и уверенно перешедшего улицу на красный свет. Это действо зафиксировала одна из вездесущих ныне камер наружного наблюдения. Личность нарушителя идентифицировали, и на следующий день он получил уведомление для уплаты штрафа. Справедливо ли это? Безусловно. Закон есть закон. Если некий закон откровенно идиотский, каковых сейчас в избытке, следовать ему, и исполнять его – значит признать себя идиотом. Стоять на пустом перекрёстке, и подобно собаке Павлова дожидаться включения зелёной лампочки – идиотизм. Но, если нарушаешь идиотский закон и получаешь соответствующее воздаяние – нечего пенять на закон – получаешь то, на что заведомо шёл. Если закон идиотский или аморальный, то нужно всеми возможными способами уклоняться от его исполнения, зная при этом, что последующее наказание следует принимать без ропота, как должное. Исполнять же идиотский или аморальный закон без риска ответственности есть аморальный идиотизм.

Законы пишут люди. Они создаются чаще всего в интересах определённой группы или группировки. Иногда законы цинично лукавы, иногда не проработаны, иногда банально глупы. Законы соответствуют уровню социума их создающего. Могут ли законы Бога быть, хотя бы, несовершенны? Глупый вопрос.

Соблюдение закона Божьего на сегодня – единственный путь сохранения в человеке человеческого начала. Наличествующие государственные законы – антихристианские а, следовательно – античеловеческие. Соблюдая их, мы идём против совести. Поскольку, как уже говорилось, нынешняя власть от нас, то нет сомнения в содержании того, что внутри нас. Таким образом «кесарю кесарево» приобретает дополнительный смысл, поясняя, кому мы на самом деле служим.

Русская национальная традиция всегда предполагала, что законно только то, что справедливо. Отсюда и распространённое мнение о пренебрежении русского человека законами. Если судья выносит приговор в соответствии с законом, но вопреки совести, значит, такой судья лишён совести, а как человек, лишённый совести, может быть судьёй? В то же время закон, не отвечающий принципам справедливости, не может считаться благословенным. Западная либеральная модель вообще не оперирует понятием «совесть», поэтому у них то, что законно, то и справедливо. Поскольку законы всегда создаются в интересах определённых групп и систем, то и отечественное законодательство ничуть не лучше западного. Читая К. Леонтьева трудно абстрагироваться от мысли, что пишет наш современник:

«Государство держится не одной свободой и не одними стеснениями и строгостью, а неуловимой пока еще для социальной науки гармонией между дисциплиной веры, власти, законов, преданий и обычаев, с одной стороны, а с другой — той реальной свободой лица, которая возможна даже и в Китае при существовании пытки… “Не делай того, что запрещено, если боишься пытки… А если не боишься — как знаешь”. Этот выбор возможен был во все времена, и люди действительно выбирали… Если можно жить и действовать при подобных условиях, то как же было бы не жить и не действовать спокойно при учреждениях новых и столь мягких?.. Однако мы видим, что нигде люди на этих мягких учреждениях остановиться не могут, и все цивилизованное человечество теперь несметной толпой стремится в какую-то темную бездну будущего… бездну незримую еще, но близость которой уже на всех мало-помалу начинает наводить отчаяние и ужас!..»

Удивительны капризы исторической спирали. Четыре с половиной века тому назад Иосиф Волоцкий отстоял свою позицию в борьбе с ересью жидовствующих, чем навлёк на себя необоснованные обвинения Бердяева в жестокости и садизме. Без малого век тому назад другой Иосиф отстаивал практически ту же позицию, с теми же результатами и аналогично навешенными ярлыками. История повторяется, но ничему не учит. Приверженцам «общечеловеческих» ценностей во все века были глубоко противны ценности истинно духовные. Разработанная Волоцким модель сотрудничества церковной и государственной власти опиралась на византийский принцип «симфонии властей», восходивший к императору Юстиниану I, впервые её сформулировавшему. Будучи во многом яростным критиком самодержавной власти, преподобный сумел разработать теорию мощного государства, призванного и способного противостоять различным ересям. Безусловно признавая божественную природу власти, он, тем не менее, пишет:

«Царю следует воздавать только царские почести, но не божественные, и служить лишь телом, но не душой. Государь, отпадающий от Божьей правды и допускающий беззакония – есть тиран, над которым царствуют скверные страсти и грехи».

Ещё раз вспомним: «Несть бо власть, аще не от Бога…»

Преподобный не отличался от прочих христианских мыслителей в части божественного происхождения верховной государственной власти, но был убеждён, что царь остаётся всего лишь человеком: «Царь убо естеством подобен всем человеком, властию же подобен есть Вышнему Богу». Поэтому, если носитель власти не подчиняет свои личные страсти божественному предназначению, то такая власть может и должна быть отвергнута.

Страшась революций, часто повторяют, что нельзя разрушать фундамент государства. Но иногда его разрушать не только позволительно, но и необходимо. Нельзя разрушать фундамент общества, а таким фундаментом была и остаётся Церковь, и если он существует и прочен, то на нём можно выстроить достойное государство.

Волоцкий полагал основной задачей власти обеспечение наибольшего блага подданным, главное из которых – Царство небесное, иными словами – спасение и сохранение душ. Он не допускал разделения единства божественных заповедей и правовых норм государства. Осуществление верховной государственной власти виделось ему не столько в правовом, сколько в религиозно-нравственном аспекте:

«Вам же подобает приемши от Вышняго повеления правления человеческого рода Православным Государем Царём и Князем не токмо о своих пещися и своего точию жития правити, но и все обладаемое от треволнения спасти и соблюдати стадо его от волков невредимо, и боятися серпа небесного и не давати воля злотворящим человеком, иже душу с телом погубляющим, скверныя, глаголю, и злочестивые еритики. <***> Да не будете волцы в пастырей место стаду Христову, и предадите стада Христова зверем на расхищение, еже есть июдеем и еллином, и еретиком, и отступником, и всем неворным… Подобает Царем и Князем всяко тщание о благочестии имети и сущих под ним от треволнения спасати душевнаго и телеснаго».

Задачу сохранения духовного здоровья нации Волоцкий видел в единстве устремлений государства и Церкви, и если долг Церкви действовать проповедью, наставлением, молитвой и любовью, то долг государства в применении силовых методов «если кроткие наставления не имеют действия, а явный дерзостный обман угрожает Церкви и государству». Обвинения Волоцкого в садизме и «враждебности всякой свободы» не совсем корректны. В «Просветителе» он чётко определяет правовую основу своей «симфонической» модели. Наказание злодеев должно осуществляться «по апостольскому писанию и по свидетельству священных правил, согласно гражданским законам, которые преподобные и богоносные отцы наши связали и соединили со священными правилами». (Курсив мой. Г.Е.)

По своей сути современное угасание христианства – та же ересь жидовствующих в постмодернистской интерпретации, и если в странах Евросоюза её процветанию способствует потворство властей, то в Россию она вползает подобно коронавирусу. Проблема в том, что наша власть больше озабочена сомнительной вакцинацией тел, нежели применением веками клинически испытанной вакцинации душ. Если бы во власти преобладали люди воцерковлённые, или, хотя бы истинно верующие, мы бы избежали значительного количества законных безобразий, творимых ныне. И, опять же, речь не о религии. Речь об истине. Слова преподобного лишний раз подтверждают, что в «священных правилах» и «апостольских писаниях» нет ничего метафизического – все они о нашей жизни, и поэтому термин «материя, материализм» есть термин искажённого смысла, из чего и происходит деление единого мира на материальный и не материальный. В современной науке уже достаточно доказательств, что материально всё, включая слова и мысли; именно поэтому «вначале было Слово». Фраза «разговор о высших материях» – подсознательная проговорка по Фрейду, по умолчанию предполагающая наличие «высших» и «низших», но – материй. Другое дело, что нам не дано понять природу «высших», и то, что для нас они непостижимы ещё не может являться основанием не считать их материями.

Проблема православия в том, что оно не озабочено углублением богопонимания, а непоколебимо стоит на догмах. Вместе с тем, такая сакральность фундамента обеспечивает его незыблемость, что жизненно необходимо в нынешние сложные времена.

Проблема католицизма в том, что он подстраивается под политические и социальные вызовы общества, исполняет его прихоти («похоти»).

Протестантизм – вообще весьма удобен, потому как обосновывает многие антихристианские положения.

Бердяев справедливо проводил параллель между протестантизмом и либерализмом. Если первый отрывается от «онтологических основ Церкви», то второй оперирует понятием некой лукавой свободы, не понимая ни природы общества, ни уроков истории. Бердяев констатирует, что «просветы лучшего сознания», присущие раннему либерализму, постепенно закрылись «поверхностным просветительством» и отождествляет его с искусственным светом лампы, «ослабляющим самую потребность в истинном свете». Представляется, что он несколько смягчает формулировку, и дело здесь не в поверхностности, а в более тонкой и изощрённой стратегии самого Просветителя.

В этом аспекте представляет интерес изначальное значение термина. Либер – впоследствии Вакх – древнеиталийский бог оплодотворения. Показательно, что первоначально он почитался низшими слоями общества – плебеями, но по мере либерализации (разложения) империи Либер возвысился до уровня Марса и Юпитера и стал богом самоуправляющихся городов. В марте проходил ежегодный праздник либералий. Народ наряжался в костюмы из древесной коры и листьев, и таскал повсюду гигантский фаллос, сооружённый из цветов. Действо сопровождалось песнями, танцами и прочими «весёлыми непристойностями». Безусловные аналогии с «всепьянейшими соборами» Петра I недвусмысленно демонстрируют его глубинную, фрейдистски обоснованную «либералистическую» сущность, склонную к обострениям, особенно в дни православных постов. Рим пал, как стадо свиней, поглощённых пучиной. Россия же, после Петра, ещё долго отплёвывалась пучинной жижей. Современный Запад в пределах той же Римской империи празднует нескончаемые либералии с гей-парадами и прочими весёлыми непристойностями, и опьянённый манией собственного разложения радушно привечает орды варваров. Сегодняшний Евросоюз – фарсовое повторение поздней Римской империи. Будучи тотально заражен вирусом толеразма, законодательно оберегает духовный вандализм пришельцев вкупе с собственным. Нравственный СПИД толерантности настолько разрушил потомка Великого Рима, что современный бюргер с пивным брюшком уже не способен защитить свою женщину от посягательств бесчинствующих дикарей и «робко прячет тело жирное», где сможет. Это уже не «закат Европы», это – состояние полураспада, потому что биологический закон сохранения популяции – защита самцами самок и детёнышей.

Безотказный метод Просветителя – подмена смыслов. Западноевропейская философия рассматривает прогресс неразрывно с гуманизацией, из которой логически вырастает либеральная идея. То есть, целью представлено гуманистическое раскрепощение (освобождение) человека, основные принципы которого отражены в «Декларации прав человека и гражданина» 1789 г. Текст, бесспорно, красивый, а слово «закон» упоминается 13 раз. Оставим в стороне факт, что сегодня более половины декларируемых прав неприкрыто попирается не только в рамках законов, но и под-законно. Но главная несостоятельность документа в том, что он не базируется на основополагающем законе человеческого бытия, хотя в преамбуле и упоминается вскользь некое «верховное существо». Поскольку сие сочинение – плод Великой французской революции, а, следовательно – плоть от плоти масонское, то нетрудно догадаться, чьё имя так небрежно завуалировано. Поэтому хочется поспорить с Бердяевым, утверждавшим, что авторы «забыли о правах Бога». Ничего они не забыли. Они, по произволу, просто отказали Ему в правах, а то, что любое «право вытекает из обязанности» человека – им не указ. Отныне человек назначался «высшим» существом, то есть вторым, после «верховного». Религия из государства вычленялась с формулировкой свободы совести. Спекуляция на понятии «свободы» – вообще направление главного удара. Чем же мешала Церковь? А всё очень просто: «освобождение» человека – не цель, а средство. Либерализм не средство, а метод. А в совокупности всё это – безотказный инструментарий Просветителя.

Обладавший несомненным провидческим даром К. Леонтьев, в 1880 г. писал о ходе общественного прогресса в ХХ веке, будучи убеждён, что его вектор неизбежно приведёт «ко всеобщей катастрофе»:

«Я позволю себе по крайней мере подозревать такого рода социологическую истину: что тот слишком подвижный строй, который придал всему человечеству эгалитарный и эмансипационный прогресс XIX века, очень непрочен и, несмотря на все временные и благотворные усилия консервативной реакции, должен привести или ко всеобщей катастрофе, или к более медленному, но глубокому перерождению человеческих обществ на совершенно новых и вовсе уж не либеральных, а, напротив того, крайне стеснительных и принудительных началах. Быть может, явится рабство своего рода, рабство в новой форме, вероятно, — в виде жесточайшего подчинения лиц мелким и крупным общинам, а общин государству. Будет новый феодализм — феодализм общин, в разнообразные и неравноправные отношения между собой и ко власти общегосударственной поставленных.

Я говорю из вежливости, что я подозреваю это; в самом же деле я в этом уверен, я готов пророчествовать это. Впрочем — все это вовсе и не ново, а только забыто. Об этом много думали и писали еще в 40-х годах. Быть просто консерватором в наше время было бы трудом напрасным. Можно любить прошлое, но нельзя верить в его даже приблизительное возрождение» (курсив автора).

Исследователи традиционно приписывают приведённое пророчество грядущему социализму и, даже фашизму, что для большинства из них идентично. Но и либералы иногда не брезгуют этими цитатами в рамках своей – кто «образованщины», а кто – традиционного лукавства, умалчивая, что большего противника либерализма, чем автор, трудно сыскать. Леонтьев, как и Оруэлл, оказался удивительно футурологически прозорлив, хотя ни тот, ни другой не могли смоделировать истинную общественную формацию своих предсказаний, да и Фукуяму не читали. Леонтьев ошибся лишь в одном: современные «мелкие и крупные общины» – корпорации сами подчинили себе государства. Новый феодализм свёл к нулю роль большинства государственных структур, а должности демократически избранных представителей власти стали с одной стороны номинальными, а с другой – лоббистски ориентированными.

Концептуальный анализ истории, исключающий калейдоскопический идиотизм, показывает, что эпохи наивысшего расцвета цивилизаций всегда есть предвестники их упадка. Не это ли лучшее доказательство формирования ложных целей и извращённых смыслов в рамках традиционного понимания прогресса? Если целью прогресса объявляется некое абстрактное счастье человечества, то стоит задуматься, кто более счастлив – тот самый абориген амазонских джунглей или нынешний офисный клерк, опутанный сетями цифровой цивилизации и обременённый бессмысленным, бесполезным, контрпродуктивным трудом?

Но Просветитель не был бы самим собой, если бы не озаботился полным благоденствием этого несчастного клерка. Чтоб сказка стала былью в России, потребовалось совсем немного: совершить плавный, несколько растянутый во времени государственный переворот, которого никто не заметил. Прелесть существующей системы в том, что для фактического захвата власти уже не нужно производить традиционные телодвижения в виде занятия почты и телеграфа. О банках речь вообще не идёт, потому что именно они власть и захватывают, а точнее – по примеру большевиков в 17-м подбирают, валяющуюся под ногами. Сегодня для этого не нужны ни войска, ни баррикады, ни кипящий возмущённый разум, по причине его массового отсутствия. Теперь достаточно всё купить. Причём, не обязательно покупать саму власть. Достаточно скупить всё вокруг неё, и у власти не останется юридических рычагов влияния на процессы. Новая реальность предполагает новые подходы.

Великая сентябрьская революция свершилась, а вернее – завершилась 24 сентября 2020 г. Однако поэт прошлого века утверждал, что «нет у революции конца», и в новой реальности это звучит устрашающе. В этот день не происходило никаких штурмов и захватов, а всего лишь новая власть в лице поклонника каббалы, йогина и убийцы экзаменов легализовалась и явила себя стране. Новоявленный мессия анонсировал изумлённой толпе такие чудеса и знамения, что невольно закралась мысль: кто он? Виртуозный шарлатан, превзошедший красноречием «сына турецко-подданного» в Нью-Васюках, или (свят! Свят! Свят!) тот, о ком в своём послании поведал апостол Павел (2Фес. 2:3-4,7-12). Но это, разумеется, ёрническая натяжка, потому как – много чести. Тем не менее, «главная презентация года», как она была обозначена организаторами без ложной скромности, представляла собой некое подобие научно-фантастического фильма для младшего школьного возраста эпохи соцреализма, в котором идиотически экзальтированный учёный-экскурсовод демонстрирует группе ротозеев-обывателей сказку, ставшую былью, на примере своего научного предприятия под новоявленным брендом «Сбер». То, что в роли экскурсантов выступают различные, демонстративно туповатые поп-дивы, лишний раз подчёркивает издевательский цинизм явления с указанием целевой аудитории. Неуёмное стремление к гегемонии уже не позволяет «бледному фюреру»[2] оставаться в тесных рамках банка. Теперь это мощнейшая цифровая корпорация с развитой экосистемой, охватывающей почти все сферы жизнедеятельности человека, а слоган «Сбер всегда рядом» – модификация известного «Большой брат следит за тобой». Демонстративная краткость нового бренда не что иное, как цинично декларируемая показная скромность, потому что логичнее было бы обозначение «СберВсё». Теперь это действительно «наше всё», всосавшее в себя, подобно удаву, львиную долю функций государства вкупе с мельчайшими деталями личных данных пользователей, которых теперь не только накормят предпочтительной едой, но и покажут предпочтительные фильмы, не задавая предварительных вопросов, потому что «Сберу» известен даже сорт употребляемого нами хлеба. Большой Сбер теперь не только знает о нас всё, но и может контролировать каждый наш шаг в собственном доме – система «Джой», созданная для совершенства коммуникации, это позволяет. Виртуальные персональные ассистенты удовлетворят любую потребность, вплоть до поддержания беседы. Фактически теперь можно жить не вставая с дивана, и не испытывая потребности даже в человеческом общении, тем более, что репетиция самоизоляции прошла успешно. Вот так, ненавязчиво, исподволь осуществилась вековая мечта русского Емели – печка под задом, и щука по имени Греф:

«Социальная дистанция стала необходимостью, а удалённая работа нормой. Близость к человеку в физическом мире воспринимается как нечто опасное. В такое время возникает потребность в поддержке, чтобы рядом был кто-то знакомый, надёжный помощник, который поймёт, возьмёт часть задач на себя, освободит от рутины и высвободит время для жизни, поможет адаптироваться к новой реальности и почувствовать себя защищённым. Мы видим, что запрос на это есть, и берём на себя решение всех насущных задач человека. Мы боремся за комфорт каждого».

Что-то до боли знакомое… То ли «я пришёл дать вам волю», то ли…

«Народы Земли! Я обещал вам мир, и я дал вам его. Но мир красен только благоденствием. Кому при мире грозят бедствия нищеты, тому и мир не радость. Придите же ко мне теперь, все голодные и холодные, чтобы я насытил и согрел вас».

Ну да, вот оно:

«Социально-экономический вопрос был окончательно решен. Но если сытость есть первый интерес для голодных, то сытым хочется чего-нибудь другого.

Даже сытые животные хотят обыкновенно не только спать, но и играть. Тем более человечество, которое всегда (получив хлеб) требовало (зрелищ).

Император-сверхчеловек поймет, что нужно его толпе. В это время<***> прибудет к нему  великий чудодей, окутанный в густое облако странных былей и диких сказок. По слухам, распространенным среди необуддистов, он будет происхождения божественного — от солнечного бога Сурьи и какой-то речной нимфы.

Этот чудодей, по имени Аполлоний, человек несомненно гениальный <***> удивительным образом соединит в себе обладание последними выводами и техническими приложениями западной науки с знанием и умением пользоваться всем тем, что есть действительно солидного и значительного в традиционной мистике Востока. Результаты такого сочетания будут поразительны. Аполлоний дойдет, между прочим, до полунаучного, полумагического искусства притягивать и направлять по своей воле атмосферическое электричество, и в народе будут говорить, что он сводит огонь с небес. Впрочем, поражая воображение толпы разными неслыханными диковинками, он не будет до времени злоупотреблять своим могуществом для каких-нибудь особенных целей. <***> Очарованный им император примет его как дар свыше и, украсив его пышными титулами, не будет уже более с ним разлучаться. И вот народы Земли, облагодетельствованные своим владыкой, кроме всеобщего мира, кроме всеобщей сытости получат еще возможность постоянного наслаждения самыми разнообразными и неожиданными чудесами и знамениями».

Эти строки написаны Владимиром Соловьёвым в  1899 г. в книге «Три разговора…», включающей «Краткую повесть об антихристе». Конечно, «бледный фюрер» никак не дотягивает до соловьёвского персонажа, но создаётся впечатление, что ему очень хочется на него походить даже в деталях. Например, почётный гость экономического форума Садхгуру Джагги Васудев, обладатель особого консультативного статуса в Экономическом и Социальном Совете ООН – чем не карикатурная копия Аполлония?

Личность эта – замечательная во всех отношениях. Имея степень бакалавра по английской литературе, однажды «испытал просветление» и создал секту, оформив её впоследствии как НКО «Фонд Иша» со штаб-квартирой в индийском Коимбатуре. Очень скоро секта расползлась по всему миру и к 2017 г. при поддержке Г. Грефа добралась до России. Символ поклонения – четырёхметровый лингам из чёрного гранита, воздвигнутый в храме Дхьяналингам.

Обширные контакты в среде мирового истеблишмента создали новоявленному Аполлонию неплохой пиар – многократное участие на Давосском и других престижных международных форумах ООН, персональные приглашения с лекциями в Оксфорд, Стенфорд, Йель. Всё это обеспечивает гуру более чем безбедное существование. Например, за участие в сессии Сбера на СПЭФ наш «бледный сверхчеловек» отстегнул «консультанту» более 10 млн. в неустановленной валюте. Одна из тем выступления весьма красноречива – «Стирание различий между реальным и виртуальным», что весьма актуально для стратегии Сбера. Находясь в перманентном состоянии самадхи[3], он вещал:

«Религия, страны – это те хрупкие вещи, которые создало человечество, и это разрушится в мире технологий. Ещё самые древние цивилизации думали, как освободить людей. Теперь эта идея станет повсеместной,  технологии разовьются, и люди будут свободны. Государство, религия или что-то ещё перестанут нас контролировать. С развитием технологий придёт великолепный мир. Идея национальных границ также станет бессмысленна. Это и будет будущее всего мира – не знать, в какой стране вы находитесь. <***>Завтра никогда не существует, и никогда не будет существовать. Завтра – нет. Завтра – это ложь».

По всему видно, что «император» весьма проникнут идеями гуру, который по его приглашению провёл для сотрудников Сбера целевую лекцию «Трансформация лидерства: новые вызовы и возможности». Выступление дополняли специальные психотренинги, обучающие навыкам «манипуляции другими умами». Данная тема уже давно владела неуёмными фантазиями «императора». Неизгладима в памяти его, так называемая, «шутка» образца ещё 2013 г.:

«Как только все люди поймут основу своего «Я», самоидентифицруются, управлять, то есть манипулировать ими будет чрезвычайно тяжело.
Любое массовое управление подразумевает элемент манипуляции. Как жить, как управлять таким обществом, где все имеют равный доступ к информации, все имеют возможность получать напрямую не препарированную информацию через обученных правительством аналитиков, политологов и огромные машины, которые спущены на головы, средства массовой информации, которые как бы независимы, а на самом деле мы понимаем, что все средства массовой информации всё равно заняты построением, сохранением страт? Так как в таком обществе жить? Мне от ваших рассуждений становится страшновато, честно говоря».

Тогда, комментируя поднявшуюся волну публикаций, автор со свойственным неистребимым цинизмом, парировал:

«Честно говоря, когда я узнал, какие глубокие выводы сделали некоторые интернет-мыслители из моих шуток во время нашей сессии, я от души посмеялся. Ребята, ну нужно ведь обладать хоть каплей чувства юмора!»

Честно говоря, чувство юмора пробуждается у слушателя лишь от ключевого в обеих цитатах словосочетания «честно говоря».

Так или иначе, но судя по последним результатам кипучей деятельности Сбера, теоретические и практические уроки нью-Аполлония дали ожидаемые результаты, а если в обращении соловьёвского персонажа заменить «народы Земли» на «народы России», то сходство будет почти неотличимое.

Святые отцы неоднократно повторяют, что мир в последние времена примет образ полного внешнего благополучия: «…подавно людям, мирно в селениях своих живущим и ни о чём другом не думающим, как: ешь, пей, веселись». Правда, не совсем понятно, исходя из каких мест в Писании, можно сделать такое заключение? Единственное, о чём упоминает апостол Павел, это «мир и безопасность», но нынешняя реальность повсеместно демонстрирует, насколько мы далеки от этого. Богословы любят ссылаться на пророчества Ефрема Сирина:

«Множество золота, и серебра, и шелковой одежды не принесут никому пользы во время этой скорби. С рыданием все встречаются друг с другом… Увянут всякая плоть и вожделение человеческое.

Все же, поверившие лютому зверю и принявшие на себя печать его, злосчастливое начертание оскверненного, приступят к нему вдруг и с болезнью скажут: “Дай нам есть и пить, потому что мы все истаиваем, гонимые голодом”. И этот жалкий, не имея к тому средств, с великой жестокостью скажет: “Откуда, люди, дать вам есть и пить? Небо не хочет дать земле дождя, и земля также не дает ни жатвы, ни плодов”.

Восплачут тогда вся земля и море, восплачет воздух, восплачут даже дикие звери и птицы небесные, восплачут горы и холмы и дерева, восплачут и светила небесные о роде человеческом, потому что все уклонились от Бога и поверили лжи, приняв на себя вместо Животворящего Креста Спасителя начертание скверного и богоборного, и в устах человеческих прекратился глас псалма и молитвы; восплачут великим плачем все церкви Христовы, потому что не будет священнослужения и причащения».

Но, во-первых, преподобный Ефрем был, всё-таки, в первую очередь поэт. У истинного поэта творческое начало всегда будет преобладать над всем остальным, будь он хоть трижды богослов. В этом суть его Божественного предназначения. Поэтому в вышеприведённом отрывке нельзя не заметить творческий полёт фантазии, облечённой в душещипательные эпитеты. Но даже он не говорит напрямую о всеобщем благоденствии.

Поэтому все ёрнические инсинуации по поводу «бледного фюрера-императора-сверхчеловека» не более чем беспомощный грустный юмор. Если объективно, и с христианской точки зрения рассматривать личности наших лидеров после 1953 г., то все они, за единичными исключениями, декларировали те же целеполагания, что и соловьёвский император. Тот же Хрущёв – истинный антихрист в самом, что ни на есть, прямом смысле, и это уже изначально было общим местом. Правда, обещая коммунизм и, как следствие, всеобщее благоденствие, он не лукавил – таковое заявление, всего лишь, показатель скудости ума, не более того. Однако смена ориентиров после смерти Сталина демонстрирует именно ту антихристианскую направленность, о которой писал Соловьёв. Известная констатация «жить стало лучше, жить стало веселей» логически исходила из основного посыла – движения, так же, как и сама идеология. Сталин не строил коммунизм посредством необоснованного трёпа, и не гнался за Америкой из спортивного интереса. Его целью было не просто лучшее и весёлое житьё. Его целью было сохранить жизнь страны. Сначала была индустриализация с конкретной целью – подготовить страну к неизбежной войне. Потом – послевоенное восстановление. Во всех случаях властные инициативы предполагали движение. На примере исторического отрезка 1953-64 гг. можно проследить любопытную тенденцию. С одной стороны страна безоглядно рванула в пучину НТР, демонстрируя неоспоримые успехи – чего стоит, хотя бы, освоение космоса! Но с другой стороны декларативные заверения о неминуемом, скорогрядущем благоденствии не только не могли вызвать доверия, но и нацеливали на неведомый доселе ориентир – потребление. Недаром именно в те годы зародился презрительный термин «вещизм». Казалось бы, и само слово, и понятие в целом – благоденствие, несут в себе исключительно положительный, позитивный посыл. Но неожиданная философская трактовка А. Мацейны[4] заставляет взглянуть на явление под другим углом:

«Благоденствие — это всестороннее удовлетворение плотского начала человека. Это то, к чему антихрист стремился и чего достиг — равенство сытости, но сытости, понимаемой в самом широком смысле. Все наше плотское начало постоянно голодно, ибо оно сущностно предопределено для рядом с ним находящегося объекта. Мы жаждем не только пищи, но и одежды, и квартиры, и тепла, и отдыха, и противоположного пола. Благоденствие как раз и есть удовлетворение этого разнообразного голода. Человеку хорошо быть только тогда, когда его плотское начало сыто: сыто пищей, сыто теплом, сыто отдыхом, сыто в своих страстях».

Человеческая природа такова, что плотская составляющая всегда испытывает некую неудовлетворённость сродни голоду, даже в условиях потенциального пресыщения. Когда индивид сыт, одет, обеспечен комфортным жильём, удовлетворён в страстях, не обременён изнурительным трудом – он не только исподволь нацеливается на преумножение уже имеющихся благ, но и утрачивает смысл движения:

«Благоденствие – это сытое настоящее. Удовлетворённый человек всегда пребывает в настоящем».

Тоже, вроде бы, вполне логично, как с точки зрения психологии, так и христианства – жить сегодняшним днём:

«Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф. 6:34).

Вот только один небольшой нюанс: человек, удовлетворённый в настоящем, не стремиться к будущему. Именно поэтому весь смысл текущего «прогресса» нацелен на «здесь и сейчас». А. Мацейна расценивает «сытое настоящее» как антихристово понятие. Здесь необходимо понимание, что это не призыв питаться «акридами и диким мёдом», и ходить в рубище. Просто во всём есть мера необходимого и безмерность излишества, границу между которыми, чаще всего, человек не в состоянии различать. Как коммунистическая доктрина, так и христианство, мягко говоря, весьма скептически относятся к чрезмерному благосостоянию. В прежние недалёкие времена «вещизм» символизировал мещанство и буржуазность, а со времён Иисуса – «трудно богатому войти в Царство Небесное», потому что «…где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6:21, 19:23). Благословение нищих (в самом широком смысле), плачущих, жаждущих, гонимых – всех тех, кто не сыт ни богатством, ни радостью, ни хлебом, ни противоположным полом, ни покоем «есть одно величайшее благословение нищеты как всесторонней жажды в нашей психофизической жизни. <***> Он (антихрист) хочет быть не исправителем человечества, как Христос, но его благодетелем, его благотворителем в широком смысле слова. Человек сытого настоящего не является христианином. Таким образом, достаточно только распространить это сытое настоящее по всей земле, достаточно только сделать всех людей обеспеченными и удовлетворенными, и тогда царство антихриста возобладает само по себе. Путь благоденствия один из успешнейших путей антихриста в историю».

Сегодня мы можем наблюдать воочию обилие расплодившихся благодетелей, лукаво соблазняющих толпу непрерывно обновляемыми гаджетами, диковинными товарами и услугами, комфортом, выходящим за рамки здравого смысла, иллюзорной безопасностью. Гейтсы, соросы, грефы, цукерберги – имя им легион. Мы, как малые дети, верим, что пластиковые карты и смартфоны – удобно, уже не понимая, что это удобно им, а нам удобнее доставать из кармана купюры и ими расплачиваться, экономя время своё и стоящих за нами в очереди, безопаснее ставить подпись собственной рукой на бумаге вместо электронной, и видеть выражение банковского счёта на бланке, а не на мониторе. А всё, что сверх этого, удобно только им.

А. Мацейна пишет:

«Если насильственная любовь и насильственное единство вызывают в человеке ненависть и поэтому всегда опасны даже в руках антихриста, то благоденствие всегда вызывает чувство благодарности и уважения и поэтому лучше всего укрепляет и поддерживает власть антихриста. Порабощенные иногда могут и восстать против своих поработителей. Но против благодетелей никто и никогда не восстает».

Раньше мы уже говорили о том, что либерализм конечен в самом себе. По мере своего развития, а вернее – деградации (а он способен лишь на деградацию), он вырождается в либеразм, который есть тупик. Просветитель, при помощи рассмотренного в предыдущих главах инструментария, успешно внедряет в сознание толпы иллюзию прогрессирующего благоденствия, тем самым лишая человека целей и смыслов. Как верно отмечает А. Мацейна «чем больше расширяет антихрист своё царство в мире, тем более сытыми чувствуют себя толпы, находящиеся у него на службе». Часть цитаты, выделенная курсивом – ключевая, потому что все остальные не смогут «ни покупать, ни продавать». И не будет никаких принуждений, запретов, преследований. Когда «находящиеся на службе» составят подавляющее большинство вся система социально-бытовых операций сама собой перейдёт на новый уровень, на котором не имеющие «начертания» в виде смартфона, или, теперь уже, куаркода действительно, чисто технически, не смогут совершить никаких  финансовых операций, да и вообще социализироваться. Так что все страшилки про чипирование – позавчерашний день, а постепенное выдавливание из оборота налички – процесс неизбежный и активно реализуемый. И ещё раз повторимся: нас к этому никто не принуждает. Мы сами весело и радостно бежим к иллюзорной кормушке Просветителя. Очевидно, что тех, кто проигнорирует кормушку с «питательным бобовым супом» останутся единицы. Может быть,  это именно те 144 тысячи, о которых  писал Иоанн Богослов? И как тут не вспомнить пророчества преподобного Нила Мироточивого:

«Наступит страшный голод, на мир же нападет великая алчба (ненасытность). Сравнительно с тем, сколько съедает человек в нынешнее время, тогда будет съедать в семь раз больше и не насыщаться. Великое бедствие настанет повсеместно. Тогда любостяжатели откроют свои любостяжательные житницы (богатство упразднится, имущество уравняется на началах равенства всех). Тогда злато обесценится как навоз на дороге.
И тогда, во время того предреченного бедствия, Антихрист начнет печатать людей своей печатью, якобы для того, чтобы знамением сим спасать их от бедствия (ибо только имеющим печать, согласно Апокалипсису 13, 17, будет продаваться хлеб). <***>На печати же написано будет следующее: “Я твой есмь” – “Да, ты мой еси”. – “Волею иду, а не насильно”. — “И я по воле твоей принимаю тебя, а не насильно”. Сии четыре изречения, или надписи, изображены будут посреди той проклятой печати.
Мир тогда столь будет угнетен, что люди станут переселяться с места на место. Туземцы же, увидев пришельцев, скажут: “О несчастные люди! Как решились вы покинуть собственные, столь благодатные, места и прийти в проклятое место сие, к нам, у которых не осталось никакого человеческого чувства?!” Так будут говорить на каждом месте, куда люди будут переселяться…»

Хочешь – смейся, хочешь – плачь, хочешь – ёрничай над мракобесием, но всё, сказанное четыре века тому назад уже исполнено до последней запятой: и ненасытность потребительства на фоне массового голода, и «уравнение» при обесценивании «злата», и великое переселение «пришельцев» к европейским «туземцам, у которых не осталось никакого человеческого чувства», и «спасающий от бедствия» куаркод, принимаемый добровольно, пока ещё только ради зрелищ. Но, думается, не за горами день, когда – и ради хлеба.

Иллюзия сегодня приобрела прочный статус новой реальности. Мы переместились в виртуальность без помощи, каких бы то ни было технических средств, и сделали это добровольно. Наш сегодняшний мир, вплоть до мелочей, – та самая матрица, которую гениально смоделировали братья (а теперь уже сёстры) Вачовски. Теперь даже заказанный нами сочный стейк – точно такая же виртуальность, как и в фильме, потому что сделан не из мяса, и мы, подобно персонажу-ренегату, знаем об этом, но предпочитаем иллюзию.

Стадо живёт на постоянном прикорме. Время от времени производятся различные театральные действа в виде индексаций и компенсаций, имитирующие повышение благосостояния, средства от которых сторицей возвращаются благодетелям благодаря планомерному росту тарифов на всё. Например, последний спектакль накануне думских выборов превзошёл своей незамысловатостью самые изощрённые воображения – циничный подкуп электората в виде единовременных выплат пенсионерам и прочим категориям обошёлся благодетелям в полмиллиарда целковых. Можно лишь предполагать, в каких формах и видах будет взыматься обратная мзда с облагодетельствованных.

Так уж повелось, что все более или менее значимые социальные проекты власти почти всегда оборачиваются либо полным безобразием, либо нелепостью, и только власть никогда не остаётся внакладе. А. Мацейна констатирует:

«Всякая крупная социальная реформа — это болезненный удар по одной части общества. Но этот удар неизбежен. Не изменив нашей действительности, нельзя изменить и распределения благ, без чего никакое социальное благоденствие невозможно. Но антихрист как раз и не изменял действительности. Богатым он оставил то, что они имели, и потому завоевал их благосклонность. Бедным он дал достаточно для того, чтобы они были удовлетворены, потому и обеспечил себе их уважение и благодарность. Вся общественность склонилась перед антихристом, ибо он, как казалось, разрешил никогда не разрешимую социальную загадку».

Лживая сущность подобной тактики настолько очевидна, что её никто не замечает. Фиксированное количество материальных благ не может предполагать ничего иного, кроме отъёма у одних для перераспределения другим. «Всякая, основанная на даре социальная реформа не более, чем сон. Сон проходит и не преображённая действительность предстаёт перед нами во всей своей нищете. <***> Антихристово благоденствие – только маска подлинного благоденствия».

Гипнотическая ложь вползла в нашу жизнь незаметно и просто, как всё гениальное. Самое невинное искушение и стопроцентная ложь – реклама, забившая мозг коллективного стада. Отец лжи распространил своё детище повсеместно, как метастазы. Типичный пример – телевидение, на всех каналах, и во всех программах которого «двухминутки лжи» в течение времени сливаются в «недели лжи», а контроль над исполнением предписаний так же незаметно возрастает со стороны «полиции мысли» в лице того же «Сбера», скрупулёзно выскребающего отовсюду наши персональные данные.

При всей узнаваемости в наши дни аллегорий и гипербол Оруэлла, его роман, к счастью, пока ещё не выходит за рамки антиутопии. Лавры писателя вполне заслужены, но совсем не заслужено забвение Е. Замятина с его романом «Мы», изданным в 1921 г., тем более, что его роль в создании «1984» значительна.

В 1985 г. вышла книга английского автора Нейла Постмана «Развлекаемся до смерти». Работа интересна не столько построением модели грядущего общества гедонизма, сколько сравнительным анализом романов О. Хаксли и Д. Оруэлла. Постман упоминает, что в 1946г. Оруэллу довелось рецензировать роман Замятина, который он оценил выше «Дивного нового мира» по причине отсутствия в последнем политического смысла. Из этого Постман делает осторожный вывод, что Оруэлл попросту переписал роман Замятина в соответствии с собственным видением. Но, скорее всего, такое умозаключение не совсем корректно. В блокноте Оруэлла сохранилась запись в виде плана романа под рабочим названием «Последний человек в Европе», представляющего собой композиционную схему «1984». Запись датирована январём 1944 г., а уже в ноябре Оруэлл пишет письмо Глебу Струве[5], в котором благодарит за присланную книгу:

«Вы меня заинтересовали романом «Мы», о котором я раньше не слышал. Такого рода книги меня очень интересуют, и я даже делаю наброски для подобной книги, которую раньше или позже напишу». (курсив мой Г.Е.)

Забавно, что в упомянутой Постманом рецензии, Оруэлл пишет:

«Первое, что бросается в глаза при чтении «Мы», — факт, я думаю, до сих пор не замеченный, — что роман Олдоса Хаксли «О дивный новый мир», видимо, отчасти обязан своим появлением этой книге».

Так или иначе, но правомерно остановиться на том, что и Хаксли, и Оруэлл в определённой степени «птенцы гнезда» Замятина.

Но, вернёмся к сравнительному анализу Постмана:

«Оруэлл предполагал, что:

– книги будут запрещены;

– каналы доступа к информации перекроют;

– истина будет тщательно замалчиваться;

– культура станет подчинена культам;

– контроль над людьми будет осуществляться через боль;

– человечество погибнет посредством того, что оно ненавидит.

Хаксли прогнозировал, что:

– книги не будет необходимости запрещать, их просто перестанут читать;

– информационный поток наберёт такую силу, что погребёт крупицы истины;

– в культуре будет преобладать пошлость и противоестественность;

– значительно проще и эффективнее осуществлять контроль через удовольствия;

– гибель человечества произойдёт посредством того, что оно любит».

Нужны ли к этому комментарии? Ничуть не умаляя достоинств «1984», следует, всё же, признать, что с позиций сегодняшнего дня футурологический феномен Хаксли поражает стопроцентным отражением действительности.

И всё-таки, хотя бы теперь, осмысливают ли либералы, в какой мир они стремятся сами, и тянут за собой стада неразумных баранов? Речь не идёт о топ-либералах. Эти не могут заставить себя осознать, что никогда не войдут в глобальный управляющий класс, а всегда будут оставаться хорошо оплачиваемыми холуями. Речь идёт о рядовом либеральном быдле «болотного» толка. Что они думают теперь, испытывая на себе пробные прелести «нового дивного мира»? Выдаёт ли на выходе алгоритм их группового мозга что-нибудь, кроме соматической[6] картинки очередных проявлений тоталитарного путинизма? Сомнительно, поскольку в своём большинстве они – воинствующие безбожники, следовательно, не в состоянии понять суть многих вещей, и истинную подоплёку мировых процессов.

Ещё в позапрошлом веке К. Леонтьев коротко и толково объяснил:

«Так их (либералов) много, и так мало нужно ума, познаний, таланта и энергии, чтобы стать в наше время либералом!»

Коварство лжи кроется даже не в противоречии морали или христианским постулатам. Главная её опасность в уводе из реальности. Уверовавший в ложь, подобно наркоману, начинает существовать по её законам. Он голосует за проходимцев, приобретает ненужные товары и услуги, ест негодную пищу, а главное – он никуда не движется, не прогрессирует в истинном смысле. Ареал его жизнедеятельности подобен механической беговой дорожке, на которой можно умереть, как загнанная лошадь, оставаясь на прежнем месте, а поскольку такое «движение» – иллюзия, то такая же иллюзия и весь декларируемый прогресс.

Человек, ещё не утративший способности к мышлению, но подпавший под влияние лжи, неизбежно начинает испытывать когнитивный диссонанс. С технологической и научной точек зрения прогресс не вызывает сомнений. Но, с другой стороны, например, медицина, победившая множество смертельных болезней, получила на смену им не меньшее количество новых. Развивающиеся технологии всё повышают и повышают уровень комфорта существования, доводя его до абсурда, но бедность, голод и войны никуда не исчезают, напротив – современные прогрессивные вооружения позволяют уничтожать людей миллионами. Ну, а превзошедший всё и вся прогресс индустрии развлечений и удовольствий, способен в кратчайшие сроки превратить человека в скота.

У мыслящего индивида диссонанс нарастает, так как выражать негативное отношение к происходящему не прогрессивно, ретроградно, а существование в его контексте противно. Всё это способствует потаённому скепсису и беспросветному пессимизму, потому что затхлый либеральный туннель не обещает никакого света в конце.

Мыслящих индивидов единицы. Но и они, и индивиды стада одинаково лишены надежды, «но не в смысле отчаяния, но в смысле удовлетворённости. Они ни на что не надеются и ничего не ожидают», – констатирует А. Мацейна и поясняет:

«Но если мыслить о человеке по-христиански, мы должны признать, что в христианской концепции человека именно настоящее и есть преходящая форма времени. Человек-христианин — viator — путник, то есть человек, который всегда находится в пути и никогда — дома. Иначе говоря, христианин всегда в будущем и никогда — в настоящем. Это человек, который постоянно перешагивает через себя и никогда не остается по cю сторону. Быть в пути — сущностный выбор человека».

Для христианина земная жизнь – лишь промежуточная часть маршрута в Царство Небесное. Правда, большинство идентифицирует это понятий с раем, как и «геенну огненную» с огнём адским, хотя и то, другое – понятия разные.

Как правило, в массе верующих бытует банальное представление о рае как некоем конкретном месте, в котором праведники до скончания времён (т.е. бесконечно) пребывают в состоянии блаженства, которое понимается каждым по мере его мечтаний, склонностей, и прижизненных пристрастий. В массовом вульгарном понимании это некое место, наподобие «дивного мира» Хаксли. Близка к этому и исламская трактовка. Церковь, пытаясь говорить на понятном массе языке, порождает именно такое представление. Само слово, как в древнееврейском оригинале, так и в греческом переводе означает, всего лишь, «сад». Но русское лингвистическое толкование придерживается древнеиранского и древнеиндийского происхождения –  «богатство, состояние, сокровище, счастье». Таким образом, каждый, не обременённый воображением и базовыми философскими представлениями, волен понимать «блаженство» по своему разумению, а чаще всего – буквально. Да и святоотеческие писания нередко соревнуются в фантазиях на эту тему. Однако мало кто обращает внимание на важную деталь: единственное описание рая как географической территории существует лишь в самом начале Ветхого Завета, а после изгнания первых людей, в Писании имеют место только единичные аллегорические упоминания. В Новом Завете их три, и без каких либо подробностей, и нигде не говориться ни о каком «вечном блаженстве». Даже Ефрем Сирин, не поддавшись, на сей раз, поэтическим искушениям, предельно лаконичен:

«Радостно приступил я к истории рая. Немного в ней для чтения, но очень много для исследования. Уста читали открытое в повествовании, а дух, воспаряя трепетно, возносился в исследование славы рая, однакож не мыслию – постигнуть, что такое рай сам в себе, а желая изведать его, сколько дозволено сие человеку».

Ещё более конкретно высказывание Афанасия Великого:

«Вопрос, где находятся отшедшие души — вопрос чудный и дивный, сокрытый от людей; Бог не соизволил, чтобы кто-нибудь возвратился к нам оттуда и рассказал, где и как пребывают души, отшедшие от нас».

Интерпретируя кратко: нечего выдумывать. Не нашего ума дело. Поэтому, понятие «рай», скорее метафорический художественный образ, как и ад с грешниками на сковородках. Ближе всего согласуется с логикой философский вывод: что для праведников любовь Бога – тепло и свет, то для грешников обжигающий огонь в кромешном мраке. И в этом случае нет никакой необходимости в пространственном разобщении душ – «что русскому хорошо, то немцу смерть».

Что же касается Царства Небесного – это отнюдь не загробная реальность, а слова молитвы «да приидет Царствие Твоё» – не пожелание всеобщей смерти или второго пришествия. Сам Иисус, отвечая на бесчисленные вопросы страждущих, первоначально изъяснялся притчами, но фарисеям ответил конкретно и жёстко:

«…не придёт Царствие Божие приметным образом, и не скажут: “вот оно здесь”, или: “вот, там”. Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть». (Лк. 17:20,21)

А позднее апостол Павел пояснил:

«…Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир, и радость…» (Рим. 14:17)

Если читать Евангелие вдумчиво, концептуально анализируя каждую фразу, приходит понимание, что в текстах нет ничего метафизического. Все они возвещают о реальности, поэтому атеизм есть не что иное, как неспособность к углублённому аналитическому мышлению; именно таким индивидам был адресован приведённый выше ответ Иисуса. Везде речь идёт о постоянной, напряжённой духовной работе над собой:

«От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берётся, и употребляющие усилие, восхищают его». (Мф. 11:12)

Суть этих слов наглядно демонстрирует, насколько в малой степени данная тема касается религии. Эту фразу можно коротко интерпретировать словами чеховского персонажа: «Дело нужно делать, господа. Дело». А апостол Иаков в Соборном послании был ещё более конкретен:

«Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? Может ли эта вера спасти его?» (Иак. 2:14)

Коммунистическая доктрина, как некий модификационный аналог религии, при всей внешней богопротивности и демонстративном богоборчестве, в глубинной сути содержала то же самое. Такая точка зрения в большинстве случаев вызывает в мягком варианте – неприятие, а в жёстком – агрессивное отвержение. Причина та же: поверхностный православный фанатизм так же лишён здравого смысла, как и воинствующий атеизм.

В известной работе «Экономические проблемы социализма» Сталин говорил почти о том же. Вера, как в Бога, так и в коммунизм бесполезна без «всестороннего развития физических и умственных способностей», без которых невозможно «стать активными деятелями общественного развития». Несмотря на то, что текст сформулирован в рамках существовавшего в те годы дискурса, в контексте чётко обозначена насущная необходимость духовного роста – понятия, ныне приватизированного Церковью. Именно на это был ориентирован проект сокращения рабочего дня до 5 часов. Так или иначе, но в обеих концепциях речь идёт о развитии, то есть о движении. И совсем не важно, что коммунизм – утопия, не реализуемая с наличествующим человеческим материалом, как не важно, существует ли, пропагандируемый Церковью, гипотетический и весьма расплывчатый рай. Движение по вектору даже к утопической, но благой цели предполагает развитие, которое есть прогресс в подлинном значении, но духовная лень, оправдываемая скепсисом, улеглась поперёк пути в «светлое коммунистическое будущее» вчера, а сегодня тягуче и липко обволакивает остатки православного сознания. Пророчество Серафима Вырицкого поражает:

«Придет время, когда не гонения, а деньги и прелести мира сего отвратят людей от Бога и погибнет куда больше душ, чем во времена открытого богоборчества. С одной стороны, будут воздвигать кресты, и золотить купола, а с другой – настанет царство лжи и зла».

В 80-х годах прошлого века в Москве функционировали 44 храма. Сегодня их около тысячи.  Количественное увеличение в 25 раз. Но как подсчитать во сколько раз возросло количество лжи и зла?

Объективное наблюдение: преобладающий процент нынешних воцерковлённых прихожан в интеллектуально-этическом плане – далеко не лучшие представители социума. Так же, как и значительный процент клира далёк от морально-нравственных эталонов. В этом основная причина неприятия Церкви той частью общества, которая ещё не утратила способности мыслить,  и уже начала ставить перед собой важные вопросы бытия. Особый стиль изъяснений Иисуса был обусловлен тем, что в общении с наличествующим человеческим материалом была необходима твёрдость и категоричность, а свобода воли никоим образом не предполагала свободы понимания или интерпретаций, то есть вольнодумства. Такое человечество могла спасти только вера без рассуждений, которые, спустя века, породили такое явление как западноевропейская философия – антихристианская в основе, невзирая на отдельные реверансы  отдельных авторов в сторону Церкви. Для чего Церковь проповедует догматическую веру? Почему пастве внушается, что верить нужно душой, а не разумом? Для того, чтобы паства не думала. Человек думающий в равной степени опасен и для Церкви, и для власти.

Необъясним парадокс: за две тысячи лет интеллектуально-нравственный уровень человечества не изменился. Произошло накопление информации и опыта, а так же косметическое оформление жизненного уклада и взаимоотношений, но сама суть человеческой природы осталась неизменной. Самое удручающее в том, что в самоощущении потребителя наших дней отсутствует даже гордыня средневековой западноевропейской философии. Он уже не считает себя «мерой всех вещей», и даже, не «звучит гордо». Он вообще «не парится». Мерой всех вещей для него стала кормушка с «питательным бобовым супом».

Понимание «прогресса» и его глубинное ощущение – не одно и то же. Научные достижения средневековой Европы бесспорны. Но Россия всегда существовала в рамках иных ценностей. Можно называть это отсталостью, но с концептуальных позиций она служила надёжным ограничительным барьером. Всякий раз, когда в той или иной мере происходило сближение с Европой, и их уклад проникал  в страну, происходило определённое отклонение вектора развития. Финальным аккордом прозвучал конец прошлого века, нанесший решающий удар по русскому менталитету. Новоявленная псевдопатриотическая жвачка на тему «духовных скреп» и национальной идеи навязла на зубах в тщетных ожиданиях от власти её чёткой формулировки. Но, поскольку власть – это мы, а у нас такой идеи нет, то откуда ей взяться у власти? Пока она не сформулируется в каждом отдельном мозгу, нет никаких шансов на её воплощение в реальности. Православие сегодня, пожалуй, единственное учение, предлагающее человеку реальный проект изменения мира: начать с себя. Но при наличии  «питательного бобового супа», тяга к которому непреодолима, эта умная мысль неизменно превращается в пустую декларацию. Махатма Ганди провозгласил утопическую идею[7], которую задолго до него «приземлил» Вольтер:

«Подумай, как трудно изменить себя самого, и ты поймёшь, сколь ничтожны твои возможности изменить других».

Но Ганди великолепно парирует:

«Что бы ты ни сделал в жизни — это будет незначительно. Но очень важно, чтобы ты это сделал».

Важно понять, что нет смысла ждать от власти каких-то спасительных рецептов и прорывных национальных идей. Власть – наше зеркало. Антихрист ещё не явил себя благодарному миру, а мы уже приняли удобное коленно-локтевое  положение для грядущего поклонения. Это и есть ответ на вопрос – что мы все собой представляем. Просветитель предлагает только «здесь и сейчас», в отличие от Бога, предлагающего не просто будущее, но вечность. Но, если будущее «силою берётся», то «здесь и сейчас» достигается хитростью, ловкостью и конформизмом. Поэтому общепринятое благоденствие – далеко не всегда результат труда, усилий, и выдающихся способностей. Истинное благоденствие – это чёткое осознание необходимого, а для появления цивилизационной перспективы в дополнение и подкрепление веры необходимо стремление к пониманию Замысла. Не постижение, каковое невозможно в принципе, а именно устремлённость как путь, «желая изведать его, сколько дозволено сие человеку».

Кредо Православия  сходно с коммунистическим ещё и тем, что утверждает своё учение единственно верным и всесильным в статусе аксиомы, точно так же, как и «учение Маркса всесильно, потому что верно». Но, тем не менее, как Православие, так и коммунизм – это устремлённость в будущее, которое невозможно без устремлённости к человеческому. Поэтому, многие психо-социальные выкрутасы типа чайлдфри, ЛГБТ, трансгуманистов и, не побоимся странного слова «трансгендерастов» – все они символизируют не только сознательный отказ от человеческого, но и от будущего. Именно по этой причине должен быть жёсткий запрет на усыновление и всяческие суррогатные детопроизводства для мутантов, потому как это действо сродни воровству: отказавшись от собственного будущего, они крадут чужое, как и либерализм, крадущий будущее цивилизации в целом.

«Здесь и сейчас», «один раз живём», «бери от жизни всё»… Не стоит оспаривать это кредо, а тем более, впадать в грех осуждения. Такая жизненная позиция имеет право быть при условии чувства меры и способности к различению. В рамках свободы воли она приемлема для тех, кто исповедует «после нас хоть потоп». В тех же рамках приемлемо и неверие в вечность. Но совершенно неприемлемо стремление обеспечить материальное будущее своих детей, не задумываясь об их будущем как таковом, потому что «здесь и сейчас» никак не предполагает «завтра».

Исторически мучительный вопрос человечества о смысле жизни на самом деле предельно прост – это исполнение своего Божественного предназначения в нашем «материальном» мире. Еще проще понять, в чём оно заключается. С момента осознания себя личностью, ребёнок приступает к самотестированию, самоидентификации. Накапливая впечатления и информацию, под их влиянием он начинает перебирать интересующие его в данный момент потенциальные виды деятельности. Сегодня он хочет быть космонавтом, завтра водителем трамвая, потом – пожарным, врачом, военным. Как правило, к моменту окончания школы, в той или иной степени формируется представление о желаемом роде будущей деятельности. Если человек остаётся верен своим мечтам – у него всё в жизни получается. Если же по мере взросления его юношеские устремления приносятся в жертву меркантильному конформизму, то с течением времени его неизбежно настигает чувство бессмысленности существования, потому что противиться божественному замыслу бессмысленно.

Маленькую девочку из поколения постмиллениалов однажды спросили:

– Когда вырастешь, кем ты хочешь стать, чем заниматься?

Последовал мгновенный ответ:

– Буду зарабатывать деньги.

– Это понятно, а делать-то что будешь?

Минутная недоумённая пауза и взгляд, оценивающий степень тупости собеседника:

– Говорю же – деньги зарабатывать!

Ребёнок транслирует только то, что извлекает из своего окружения, своей семьи. Жизненные приоритеты многих семей сегодня поменялись, поэтому изменились и приоритеты нового поколения. Оно уже не выбирает  пепси. Оно выбирает деньги, будучи обречённым на вечную неудовлетворённость.

Так почему же просвещённый Просветителем Запад испытывает такую жгучую ненависть к двум, на первый взгляд антагонистическим понятиям – Православию и коммунизму?

Ненависть к коммунизму понятна. Помимо того, что он упразднял представление о сакральности частной собственности в локковской трактовке, но и являл собой человечную мировоззренческую суть, в отличие от либерального «закона джунглей». Другое дело, что большевики, сообразно с духовно-интеллектуальным уровнем исполнителей, надеялись загнать человечество в вечное счастье посредством маузера. Изначально утопическая идея воплощалась бездарно и безграмотно. Запад же, вооружённый российским опытом, нашёл простое и беспроигрышное решение – потенциально пассионарные классы банально купили испытанным бобовым супом. Но, поскольку либерализм – это «здесь и сейчас», покупатели долгое время были уверены, что выиграли, а потому расслабились до такой степени, что к сегодняшнему дню напрочь утратили чувство реальности.

Российский мертворождённый либерализм-недоносок разлагался стремительно – с февраля по октябрь 1917 г., после чего функцию Церкви узурпировала партия. По сути, при Владимире Ленине произошла такая же смена религии, как и при князе Владимире. Чем это отозвалось для рода князя, мы уже рассматривали. Вождя мирового пролетариата родовое проклятие не постигло по причине отсутствия рода, но кончина его весьма далека от благостно покаянной. Человеку свойственно с возрастом менять убеждения, и в этом нет ничего порочного, особенно если изменения происходят под влиянием духовного роста, но, как уже говорилось, плевок в собственное прошлое неизбежно настигает в будущем ушатом помоев.

Воинствующий антисоветизм Запада – не что иное, как искусный камуфляж Просветителя. Показательно, что в 20-е – 30-е годы, когда в России шла яростная атака на Православие, капиталисты охотно сотрудничали с Советами, не брезгуя взаимной выгодой. Но по мере осторожного разворота Сталина в сторону Церкви, у капиталистов даже выгода ушла на второй план, закончившись фултонским «манифестом».[8] Послевоенный передел мира, геополитические амбиции – всё это лишь внешняя сторона проблемы, потому что с определённого времени Советы в восприятии Запада перестали отличаться от самодержавия, которое всегда было препятствием на пути «просвещённого либерализма», стремящегося задолго до февраля 17-го просочиться в любую брешь национального самосознания.

Беззаконие, в трактовке А. Мацейны, находило лазейки во всех мировых религиях и конфессиях, во все века, и во всех точках мира, в то время как Православие оставалось незыблемым со времён Иосифа Волоцкого, сохраняя закон человечности. Но коммунизм канул в лету, и теперь Просветитель-беззаконник планомерно добивает в сознании массы остатки православного мировоззрения, остающегося единственным гарантом закона, сохраняющего человека в рамках человечности в мире торжествующего беззакония. Большинство же существующих ныне христианских конфессий оппортунистические, подогнанные под человеческие страсти, прихоти и похоти. Можно не принимать законов Православия, но никаких других на сегодняшний день просто нет. Можно не верить, что Церковь создана Богом, а не людьми, но что Россия – страна, созданная Православной Церковью – исторический факт. Исчезнет Православие, исчезнет и  Россия, а вместе с ней и мировой Закон, потому что «если Бога нет, то всё позволено».

 

[1] Суров закон, но закон (лат).

[2] Ироническая характеристика немецких интеллектуалов, претендовавших на лидерство в революции 1848 г. в романе А.И. Герцена «Былое и думы»: «народ не шёл за этими бледными фюрерами, они ему остались посторонними».

[3] Самадхи – термин, используемый в индуистской и буддийской медитативных практиках. Описывается как полное поглощение в объекте медитации.

[4]Мацейна,Антанас(19081987)литовский писатель, поэт, философ, христианский экзистенциалист, педагог и богослов. Создатель и идеолог литовской философии модернистского католического направления. Создатель самостоятельной философской системы.

[5] Струве Г.П. – поэт, литературный критик, литературовед, переводчик.

[6] Сома – наркотик, обязательный для ежедневного употребления в романе О. Хаксли «О дивный новый мир».

[7] «Если хочешь изменить мир, изменись сам».

[8] Речь, произнесённая У. Черчиллем 5 марта 1946 г. в Вестминстерском колледже, США. Считается «сигналом» к началу холодной войны.