Когда еще смогу не знаю
Познать блаженство наяву,
Когда Ты, солнцем согревая,
Льешь милость и Любовь Свою!
Когда земля теплу внимая,
Дает обильный урожай,
Когда природа прославляет
Земной нерукотворный рай!

Терещенко, 2005

На Троицын день есть обычай прекрасный –
С цветами во храм приходить.
Как много в нем силы и нежной, и властной
Застывшее сердце смягчить.
Весеннее утро: и блеск, и прохлада,
И песни веселые птиц,
Вся в зелени церковь, все в блеске наряда,
И радостью веет от лиц.
И молятся люди молитвой прилежной
Творцу мировой красоты,
И дышат в руках у них свежестью нежной
И льют ароматы цветы.
И с их ароматом к небесному своду
Несутся молитвы сердец,
И верится сладко, что внемлет народу,
Как детям любимым, Отец.
Прекрасный обычай! Как чудно сближенье
Весны и молитвы святой!
Как радует душу и будит моленье
Природа своей красотой.
Но время проходит, весна улетает,
И годы тускнеют в тиши,
Одна лишь краса неизменно сияет –
Краса непорочной души…
Господь мой и Бог мой! Твой храм вожделенный
В душе непорочной, в любви,
О, даруй мне, Господи, дух умиленный
И чистое сердце яви!
О, пусть и душа моя храмом явится,
И пусть она верой благой
Проникнется вся, оживет, укрепится,
Как животворной весной.
И пусть ее чувства, и вздохи, и слезы
Взойдут из ее глубины,
Как яркая зелень, как нежные розы,
Красой благодатной полны.
И пусть они с кроткой любовью сольются,
Как цвет с ароматом своим,
Тогда они к небу легко вознесутся
И сам Ты приблизишься к ним.

С. Пономарев

За грозными тучами – солнца свет,
После ливня природа сияет…
У Господа нелюбимых нет,
Всем Он милость Свою посылает!

Терещенко

Здесь все дивное, здесь все нравится,
Здесь так вольно дышит душа!
Необъятное начинается…
С Богом жизнь до чего хороша!

Здесь на Пасху душа трепещет
Благодатным живым огнем.
Не смолкает как колокол вещий
Все о Нем, о Нем, о Нем!

Ольга Рябова
1960 г.

«Братец мой, послушайся меня,
не печаль сегодняшнего дня,
ты не пей из лужицы, родной.
Скоро, скоро добредем домой».

«Ты не трогай лужицы, дружок –
в голове прорежется рожок,
на ногах появятся копытца…
Ты не вздумай из нее напиться».

… Зноен воздух, солнце высоко,
да идти до дома далеко.
Надо обязательно дойти!
Как-нибудь соблазны обойти,

Трудности осилить, но пока
Не видать живого родника…
Ложною водой нечистоты
По пути готов напиться ты,

И манит из лужи ложный свет.
Но какой ты в сердце дашь ответ?
Коль любая капля дорога –
Обретешь копыта и рога.

Совесть, наша верная сестрица,
Не дает гнилой воды напиться.
Но упрямо тянемся мы к лужам –
Кроткий нам совет не нужен.

От нее мы прячемся, таимся,
Слов ее, последствий не боимся.
И судьбу мы выбираем сами,
Примирясь с рогами и хвостами.

Если сила Духа высока,
То ищи живого родника.
Губы пересохнут, но дойди,
Претерпевши жажду, припади.

Той живою влагой навсегда
Чудом отодвинется беда,
И наполнит капелька одна
Незнакомой радостью до дна.

Надежда Ломова

Всё замерло в святом благоговеньи,
Течёт спокойно лишь молитвы звук;
Благая весть Христова Воскресенья
Освящена воспоминаньем мук.

О, сколько претерпел за нас Спаситель,
Все беззакония покрыв любовью,
Чтоб отворить нам Райскую Обитель
Омыв грехи Божественною Кровью!..

Ирина С.

Во дни Великого поста,
Во дни весны духовной обновленья,
Текут, текут из уст в уста:
«С постом приятным» поздравления!
Пост ни диета, ни обряд –
Душ омертвевших воскресение,
Возврат заблудших в Райский сад,
И снова с Богом примиренье!
Во дни Великого поста,
Во дни молитв и покаяния,
Склонив главы и преклонив колена у Креста
Андрея Критского Канон поется покаянный!
О, дни Великого поста!
То дни души преображения!
И Свет незримый от Христа!
И путь от смерти к Воскресению!

Терещенко Е.

Священник трепетно в тиши читает
Канона скорбного слова;
Заря Спасения уже мерцает –
Недолго в мире будет мгла!

Ирина С.

Несравненная сила любви
Ничего драгоценнее нет,
Ближних, дальних, врагов возлюбить,
То Господь нам оставил в Завет!

Терещенко Е.

Посреди небесных тел
Лик луны туманный,
Как он кругл и как он бел,
Точно блин с сметаной.
Кажду ночь она в лучах
Путь проходит млечный,
Видно, там, на небесах
Масленица вечно!

Лермонтов

Покой и мир в душе моей:
Ведь Бог нас точно не оставит,
По благости святой Своей
Всё лучшим образом управит.

А пройденные испытанья
Лишь в вере твёрдо укрепят,
Даруют истины познанье
И дух в молитве обновят.

Ирина С.

Скажи, не правда ли приятно
Войти в уютный светлый дом,
Где так тепло и так опрятно,
Где так красиво все кругом?
Где для всего свое местечко,
Порядок виден где во всем.
Но загляни в свое сердечко,
Проверь, что делается в нем.

Из рукописной книги стихов
сестры Марфо-Мариинской обители
Клеопатры Гумилевской
Музей Санкт-Петербургской епархии

Степная даль во мраке тонет…
Бушует ветер, воет, стонет,
Хохочет, бешено ревет,
Кустов верхушки долу клонит,
На север тучи быстро гонит,
Сердито их на части рвет.
Столбами снег, свистя, кружится,
Взрывает вихри снежный прах,
Стуча, пыхтя, на всех парах
По рельсам длинный поезд мчится,
Железный конь неутомим,
Тяжелые вагоны стройно
Катятся с грохотом за ним.
Меж пассажиров все спокойно:
Кто спит, кто, умостясь покойно,
Дорожной скукою томим,
С соседом говорит своим.

Кто над газетой скучной дремлет,
Теряя в ней и смысл, и связь;
Кто, в думы тихо погрузясь,
Рыданью бури грустно внемлет.
Вперед всем телом наклонясь,
Вперя взор вдаль, на паровозе
Стоит угрюмый машинист,
Вой ветра, хохот, рев и свист
Сливаются в глухой угрозе.
Вдруг… поезд страшно задрожал,
Рванул еще… одно мгновенье…
Ужасный крик… и… поезд стал!
В вагонах ужас и смятенье.
Бегут. – Что? Где там? Отчего?
– Ни зги не видно, ну ненастье!
– Вот машинист, спросить его!
– Спаси нас, Боже! – С кем несчастье?
К вопросам пассажиров глух,
Смотря бессмысленно вокруг,
Весь бледный, как мертвец, от страха,
Дрожа, как в бурю желтый лист,
Бормочет что-то машинист:
– Монах!.. Я… видел я… монаха!
Там… впереди, где гуще тьма.
– Монах… Какой монах?! – Эх- ма!
– Галлюцинация! – Наверно!
– Несчастный, он сошел с ума!
– Как ехать дальше? – Дело скверно!
Толпа волнуется, шумит, –
Тот головой качает строго,
Тот охает, а тот кричит.
Но, успокоившись немного,
– Нет, – говорит им машинист, –
Не болен я, мой разум чист!
Но вот взволнован отчего я,
Вот почему смущен я так:
Вперед, на паровозе стоя,
Смотрел на путь я… Буря, мрак…
Вдруг вижу ясно – предо мною
Стоит в саженях двадцати
Монах суровый на пути
С поднятой грозно вверх рукою!
– Эй, берегись! – я закричал
И тормоз сжал со всею силой.
Рванул, мгновенно поезд встал.
Потом… я вскрикнул, задрожал…
Спаси нас, Господи, помилуй!
Монах исчез! Монаха нет!
Кто объяснит? Кто даст ответ?
Не ясно ль, что монах – виденье?!
– Чушь! – раздалися голоса.
– Кто нынче верит в чудеса?
– Виденье? Будто? Но сомненье –
Зачем явилося оно?
Чтоб испугать лишь нас? Умно!
– Где ж был монах? – Вперед! И вместе
Все по пути, смеясь, идут.
– Вот дальше… там… на том вот месте…
Все смотрят… Что же там? О Боже! Путь…

И видят, трепетом объяты,
Разрушен путь и рельсы сняты!
Проник в сердца священный страх,
Толпа в смущении теснится…
Бушует ветер, снег кружится,
Взрывают вихри снежный прах.

Е. Пригородов
Истинное происшествие на сибирских дорогах.