БОРИС КОРЧЕВНИКОВ
генеральный директор телеканала «СПАС»

 

 

Один че­ло­век свя­той жиз­ни ска­зал мне на днях: «Рос­сию ни­кто по­бе­дить не мо­жет, кро­ме… са­мой Рос­сии».

Ко­гда ка­кая-то де­воч­ка с псев­до­ни­мом Кла­ва Ко­ка орет под ба­сы на глав­ной пло­ща­ди Вла­ди­вос­то­ка, на­против ка­фед­раль­но­го собора, «а мне пох», по­вто­ряя это на раз­рыв ре­фре­ном, бро­сая эти сло­ва в свя­тые сте­ны хра­ма, мер­ца­ю­щие фи­о­ле­то­вым и зе­ле­ным от­све­том кон­цер­та, и ей под­пе­ва­ет тол­па — в то вре­мя, ко­гда на фрон­те — смерть и окру­же­ние, — то это по­бе­да Рос­сии над Рос­си­ей.

Когда в это же самое время в сердце страны Шнур рвет стотысячную арену раскатистым матом — под скорбный тихий день Усекновения главы Иоанна Крестителя — это победа России над Россией.

Когда в небо летит салют в то время, когда с неба Донецка летит фосфор — это победа России над Россией.

Погибшие и раненые на концерте Шнура, и салют, который, кажется в Тюмени, выстрелил в толпу… — это всё ещё очень деликатные, но уже страшные сигналы от Бога, который кричит нам о том, что мы обезумели.

Знаете, у меня вообще нет никаких вопросов к моей армии. Она, несмотря на все потрясения последних тридцати лет, по-прежнему — всё та же армия непобедимого русского солдата, по-прежнему одна из лучших армий мира. Все сетевые причитания про ошибки командиров и т. п. — это пустое. И бессмысленное. Об этом поговорим после войны. И увидим, что ничего раньше не видели.

Но и сами войны, и поражения на них происходят за нерадивую и грязную жизнь в тылу.

Нашему сознание, ищущему виноватых и причины зла всегда вокруг, а не в самих себе, трудно вместить этот закон, но он железный и вечный.

Даже лучшая армия не спасет, если призванный быть христианским народ оскотинивается. Яблоко, гнилое изнутри — какой бы крепкой ни была его кожура — погибнет. Погибнет, может быть, парадоксально и нелогично: от рук тех, кто слабее, кто зверь, кто Богу — чужие. Но и такие могут быть бичом в руках Божиих. Вспомните недавних безбожников-большевиков: они победили нелогично, вопреки всякой логике внешнего — снесли мощнейшую, но отступившую в сердцах от Бога, страну.

Помните слова Христа: Кому много дано, с того много и спросится (см. Лк. 12: 48).

Нам очень много дано. А сейчас — много, как никогда, мы живём в пору неслыханных свобод — всех, и свободы Церкви. Храмы стоят открытые почти на каждом перекрестке, в храмах — каждый день то, что может высветить, наполнить и осчастливить всю нашу жизнь — исповедь, Причастие, тихий разговор о главном. Приходи и пей от этого источника жизни. У нас это есть! У наших отцов и дедов не было. А у нас есть!

А мы… кидаем матерные попевки в стены этих храмов под подпевку толпы.

Вот за это будем нести поражения и в наших жизнях и на фронте.

Вот за такое будет умирать святой русский солдат.

Потому что это ещё один вечный закон: чистый страдает за нечистого. Чтобы нечистый очистился.

Война идет и только начинается. Военная мобилизация всей страны, наверно, не нужна, а вот другая мобилизация — необходима. Мобилизация на человечность. И на молитву.

Нам здесь, в тылу, людьми надо стать, ожить, проснуться надо, чтобы и на фронте жизнь победила.

Людьми нас делают — другие люди, когда мы начинаем жить ради них; наш язык, когда мы перестаем бить им ближнего и сквернить его богохульной матерщиной; наша культура — стихи, фильмы, музыка наша; и более всего — наши святыни. И отношение к ним.

Не будет этого, это будет побежденная Россия — при сильнейшей армии мира, при лучшем оружии, как сейчас, на планете, — это будет Россия, побеждённая самой Россией.

А ведь датский премьер-министр поняла про эту войну то, что многие наши ещё не поняли. Она сказала:

“Это не только война за территорию и границы. Это война за веру. Это война между демократией и тиранией и угнетением. Это война против ценностей, на которых построена Европа и свободный мир”.

Если в Евангелии есть про волков в овечьей шкуре, то нынешняя пора пошла дальше Евангелия и, по слову одного моего друга, напяливает волчью шкуру на несчастных овец.

Нет в России давно того, о чём они трубят: ни тирании, ни угнетения. Нет и у них того, что они называют своими ценностями: ни свободы, ни демократии.

Слова остались, ценности кончились. Мы живём в пору чудовищных подмен и словесного мусора – за которым либо пустота, либо плесневелая ложь. Жить, всё это слушая и не повредиться духом или умом может только тот, в ком есть закваска Правды. Эта закваска только в одном – в истинной вере.

Но в одном датчанка проговорилась честно: для Европы эта война правда “священная” . Война против их веры.

А что их вера сейчас?  Это ведь не “демократия”, “свобода” и прочие пустые слова, через  которые на самом деле манипулируют толпой.

Их вера – это рынок и цифра, которая должна постоянно расти – ввп, рейтинги, доходы, просмотры, подписки, большинства “голосов” и прочие количества – это все атрибуты религии цифры. А любая страна для этой религии – это территория для потребления и продаж.

Если цель человека в христианстве – обОженье, сближение с Богом, и сладостная радость от этого, то человек в религии цифры – должен стать максимальным потребителем и в этом получать суррогат “радости” – для этого надо разнуздать все инстинкты – потому что инстинкт хочет потреблять, инстинкт  боится быть неудовлетворенным.

Инстинкт постоянно хочет насыщения и никогда ненасытим!

Цель жизни в Православии: сделать из человека – Человека. Цель жизни в религии цифры: максимально расчеловечить человека. И управлять им.

И все уродливые картины западного расчеловеченья – все эти сатанинские цветастые шествия, митинги зоофилов, партии педофилов, детские лгбт-вечеринки, оргаистические посвящения детей в новый пол, храмовая проституция сект, голоса за права каннибалов, жертвоприношения нерождённых детей, суррогатные утробы, бракосочетания с собственными настенными коврами… всё это корнями из отмены религии Христа, и посвящения в религию цифры (она же религия сатаны и плоти), всё это от разнузданного инстинкта и от полной капитуляции перед грехом и собственными страстями.

А наша вера – христианство. Оно открывает нам, как мыслит Бог, как устроен человек и как с грехом можно бороться. Нет против греха другого оружия, кроме Христа и Святого Духа.

И подспудно Запад это знает – он же тоже был когда-то христианским. И он понимает,что Россия  – это правда самая большая и единственная оставшаяся в мире сейчас угроза западному расчеловеченью.

Ведь Россия, если сама останется православной, сможет и Запад снова вочеловечить. Потому что иногда, чтобы правда победила, надо, чтобы она просто прозвучала.

И чувствуя это, дьявол, который так успешно потрудился в последние  годы  на западной ниве, бьёт в набат и устами своих князей объявляет эту войну религиозной. Войной за веру. Он очерняет Россию всеми оттенками грязи и лжи, чтобы его западная паства ни в коем случае не поверила русскому слову, чтобы уничтожить Россию.

Он-то видит, что это не только Иван и Алеша идут с автоматами сейчас на татуированных и распропагандированных мразей. Это идёт Он – той страшной поступью, от которой трясутся земля и небо. Идёт, чтобы скрутить змея.

 

“40 лет евреи, вырвавшись из египетского рабства, блуждали по Синайской пустыне, по которой можно дойти до Святой Земли за 2 недели.

Блуждали затем, чтобы оставить в этой пустыне весь тот хлам, который понатаскали в природу избранного народа годы рабства. Это и рабское сознание и египетское идолопоклонство, и незнание Бога, и, вырастающий из этого незнания -скотский образ жизни, малодушие, грех -много всего они должны были оставить в пустыне, чтобы зайти новым свободным и сильным народом в Землю Обетованную.

Целое поколение должно было в пустыне умереть. Целое поколение должно было там родиться.

Нынешняя Россия – это ровно тот же избранный Богом народ, всё ещё плетущийся по пустыне после 70-летнего рабства. Мы изнурены и устали, целые поколения в этой пустыне нашего междулетия умерли, новые родились, а кто-то так и не родился.

Мы идём, мы возвращаемся к себе самим – мучительно, больно, через потрясения, войны, мы ропщем, мы бухтим, нам не вкусна манна, которая нам подаётся, нас не всегда устраивают вожди, мы сомневаемся и спорим о правильности маршрута (всё точь-в-точь, как у тех ветхозаветных евреев), но Земля Обетованная -та Россия, прийти в которую мы призваны, -всё ближе. Иногда некоторым открываются её виды, холмы и текущие молоком и мёдом долины.

Но мы не дойдём, пока не оставим в пустыне весь хлам, пока не умрут в нас прилипшие, как репей, языческие мерзости.
И чего обманываться, много их ещё: аборты, в крови которых мы по-прежнему тонем (мне вобще кажется, что едва ли победа в нынешней войне будет близка, если мы аборты хотя бы не выведем из ОМС и не изменим отношение к ним, как к рядовой медицинской процедуре), суррогатные дети и продажные утробы несчастных, любящих своих выношенных чад суррогатных мам -многих знал лично, все они люди абсолютно поломанные, стоящие на грани сумасшествия, потому что их убедили, что это не их дети и их продажа -это нормально, а это ложь.

Это и выросшая на диких коммерческих почвах этой пустыни -эстрада. Со всеми её паталогиями, девиациями, настроенностью на заработок, на похоть и на пустой шум.

Это наша разбитость, часто ещё неумение любить и ценить свою Родину (а у таких она и отнимается), непонимание и незнание её; наше всё ещё у некоторых искажённое представление о свободе; наша иногда ещё устремленность на запад (точь-в-точь, как туда, на Египет, что на западе от Синая, посматривали, уйдя оттуда, евреи), наше стеснение Бога, наши симпатии одновременно к недавним жертвам и к их палачам;
сожительства и разводы наши, нежелание рожать и неумение растить; ложь сетей, которую мы полюбили, смех над отцами, которому нас эти же сети учат. Труп, не закопанный в сердце страны… многое ещё из этого хлама должно остаться в пустыне.

И останется.
И тогда мы совсем новыми ступим на нашу Землю. Она большая, красивая, она обнята бурой водой на севере и щедрыми звездами -на юге.
Здесь из земли льётся тепло, а с неба – серая байка. Здесь будут читать со сцен Долгарёву и Бродского, выстраиваться в очереди на фильм о многодетных с приглашённой звездой, и на выставки художников Донбасса, петь песни о любви и о Христе; здесь в воскресенья до обеда будут пусты улицы и полны храмы; здесь будут ходить в гости, а вечерами будет литься тихий перезвон -зовущей перекличкой от колокольни к колокольне: от Амура до Днепра… Здесь в красивых домах будут жить большие счастливые семьи, а бабушки и дедушки будут растить неугомонные оравы.
И мёртвые наши тоже с нами здесь будут. Живыми.

Это будет земля, на которой мы будем кланятся Богу и родителям, защищать тех, кого бьют, ходить по ней в паломничества и ходить за неё в военные походы.

Но это всё потом.
Пока мы ещё в пустыне. Пока мы ещё на войне. Пока мы ещё плетёмся на Восток, в ужасе глядя на то, во что превращается оставленный нами Запад. Пока мы ещё не святы, но хотя бы и не оскотинены. Пока мы ещё спорим о певцах, журналистах и разных моргенштернах. Но потому и спорим, что в пустыне они и должны остаться».

Я вспомнил Суворова, молившегося перед боем на Кинбурнской косе (это нынешняя Херсонская область) и призывавшего молиться своих солдат, говоря им, что «Бог — наш генерал», а после победы в день Покрова Богородицы поставившего там, на косе, церковь Покрова, которая стоит и теперь и вокруг которой готовится сегодня высадка врага. После этого нашлась пара комментариев в духе «Ну конечно, давайте теперь будем только молиться, а учиться воевать нам не надо». Не хочу пройти мимо этой очевидной глупости, потому что она пытается заболтать очень важную правду — о том, как нам побеждать и как строить страну и свою жизнь после этой победы. Эта правда — о том, что Бог — это не добрый дедушка, с которым хорошо и спокойно и с которым можно убежать от проблем. Бог — это грандиозная созидательная, творческая сила. Бог творит, Бог действует, Бог стоит посреди бури, Бог воюет, когда надо воевать, Бог строит. Бог никогда не отмалчивается и не отсиживается. Бог всегда СОЗИДАЕТ. Энергия Бога — это энергия Любви. И она не может не созидать. Это знает по своей жизни любой человек, живущий в Боге: как таинство Церкви, искренняя молитва, любое живое касание Бога зажигает в тебе самом колоссальную творческую энергию. Это видно и в народе: когда народ живёт в Боге, этот народ достигает умопомрачительных высот: он открывает университеты, строит храмы и здания, которые волнуют поколения, выходит к морям; включает — и часто мирно включает — в свои орбиты новые народы, создаёт потрясающие произведения искусства, побеждает в войнах со всем миром, как побеждала не раз Россия; кладёт дороги и линии электропередачи через непроходимые болота, потрясает планету сногсшибательными научными открытиями, поэтами, писателями и театром, русским театром; он строит города, взлетает в небо, зарывается под землю, находя в ней дары Божии; владеет миром и, главное, плодится и размножается: если б не обезбоженность наша век тому назад и не последовавшее за ним крушение страны, нас было бы сегодня миллионов 700. А народ, изгнавший Бога, не способен ни на что. Он ничего не творит, ничего не созидает, ничего не создаёт. Он только потребляет и теряет. Выдающихся научных открытий на планете не было уже полвека точно. Все технические изобретения последних лет — это всё плоды прежних научных достижений. Новых нет. Европа чахнет в кризисах, расчеловечивании и потере себя. Русские, потеряв Бога, лишились огромной красивой страны, причём лишились дважды за один век. Американцы, кстати, этот духовный закон прекрасно знают и потому ещё бьют по православной церкви, понимая её созидательную силу, что она способна зарядить народ силами, которые снова сделают нас непобедимыми творцами. Западное искусство последних лет — это чаще всего тоже отражение духовных уродств и повреждений западного человека. Все эти памятники в виде клизм или того, что клизма вычищает, — это в лучшем случае попытки осмыслить этот конец истории, эту жизнь человека без Бога. Это лучший символ того, что такое творчество без Творца. «Без Бога не до порога», — говорили наши отцы. Это значит, что наша жизнь — это арка из двух держащих друг друга сторон: труд и молитва. Убери одну половину — вторая рухнет. Труд без молитвы, без созидательной энергии главного Трудяги во Вселенной — Бога — не даст плодов. Молитва без труда — тоже. Суворов умел воевать. Военное дело знал блестяще, но знал и Автора этого военного дела, и то, что без Него его знания и умения — только пустой сосуд. Как тело без духа мертво, так и всякое дело без Бога мертво. Тем более дело жизни — дело воина. Потому что воин, каким бы умелым ни был, знает животом эту фразу Достоевского: «Если Бога нет, то какой же я капитан?» А ещё ценой своей жизни и своего риска носит в груди евангельские слова Христа: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин, 15:5).