Рассказ

Архимандрит Нектарий Головкин

Зимняя стужа. Я еду вот уже более двухсот километров из Ленинграда на мой приход. Сидя в первом ряду автобуса, я, через лобовое стекло, всматриваюсь в темноту. Наконец, вижу долгожданный дорожный знак, указывающий направление к рыболовецкому посёлку, куда мне и предстояло идти ещё пять километров пешком.

– Остановите, пожалуйста, – обратился я к водителю. Автобус мягко остановился у обочины. Поблагодарив его, я соскочил с подножки. Прошло мгновение, и автобус исчез в ночном зимнем тумане. После теплого уютного салона, меня охватил холодный пронизывающий ветер. Застегнув самую верхнюю пуговицу зимнего пальто, я бодро зашагал в сторону посёлка Борисово.

     Передо мной была занесенная снегом асфальтированная дорога. В первые минуты ходьбы, я с удовольствием прислушивался к хрусту снега под ногами. Небо, в этот поздний зимний вечер, было безоблачное, и я стал взглядом отыскивать среди тысяч ярких звезд Большую Медведицу. Внимательно всмотревшись в бескрайнее небо, я почти сразу заметил ковш, ибо так выглядит созвездие. Привычным уже взором отыскиваю и Малую Медведицу.

– А найду ли я Кассиопею? – подумал я, и вот, уже через несколько секунд любуюсь ею, она напоминает мне букву М, только перевернутую. Я не мог оторвать глаз от манящей меня красоты величественного небесного звездного купола, так радующего моё сердце.

– За всё благодарю Тебя, Боже! – шептали мои уста, – но дай мне духовные силы миновать эту красоту и стать вне сего движимого и изменяемого, и умом объять Твою премудрость и непостижимую силу, от которых зависит все, что имеет бытие. Очи Твои, Господи, смотрят неуклонно на сынов человеческих и ничто не укрывается от Тебя: ни мысль, ни мечта, ни сердечное какое бы ни было ощущение. И пребываешь Ты, Господи, в сердцах праведных, как в храме Своем!

      Со звёздного неба я перевёл взгляд на снежные серебристые поля, которые окружали меня со всех сторон. Все кругом было таинственно прекрасно. Сказочная неописуемая красота вокруг молчаливо свидетельствовала о величии Творца. Вдоль дороги, в пятидесяти метрах от меня протекала небольшая речка, которая впадала в Ильмень-озеро. По обоим берегам её рос кустарник, покрытый хрустальным звенящим инеем, изредка стояли одинокие величавые ели, укутанные пушистым снегом. Мне они были хорошо видны при звёздном небе и холодном блеске луны.

     До ближайшей деревни Волковицы оставалось несколько сот метров. Я спрашиваю себя:

 – А почему эту деревню назвали Волковицы, может здесь водятся волки?  Вдруг до меня донесся треск льда, и я от неожиданности вздрогнул. Действительно, до сих пор, кроме хруста снега под ногами, была упоительная тишина. И вот, этот треск! Что он значит? А может это волки? – спрашиваю я себя, – мне нечем-то и защищаться… И, неприятно поежившись, я еще быстрее зашагал по дороге. Наконец, и деревня. Вот уже рядом вижу вековые стволы деревьев с отпиленными сучьями, которые стоят вдоль улицы, прикрывая собой заснеженные дома. Здесь-то, наверное, волков нет, –  облегчённо подумал я, и почувствовал себя в безопасности. Света в домах не было. Вся деревня погрузилась уже в безмятежный сон. Только собачий лай, доносящийся до моего слуха, нарушал этот покой.

     Но вот и деревня уже позади, видя необъятные просторы, я вновь ощутил себя одиноким и беззащитным. Подул порывистый ветер.  Пронизывающий холод охватил меня с ног до головы. Я поднял овчинный воротник пальто, но этого мне показалось мало, и тогда я решил еще опустить клапана шапки, завязав шнурки под подбородком.

– Теперь пусть дует этот противный ветер! – радовался я, – мне он не страшен, надо набраться немного терпения, да и идти осталось всего чуть менее трех километров.

Наконец, село Борисово – мой приход, где я служу почти год. Уже виден в морозной дымке и мой белый каменный храм Покрова Богородицы. Пройдя мост и повернув налево по дороге, я уже шагаю по улице к храму. Прохожу добротный дом бабы Насти, покрашенный желтой краской, в окнах у неё света не вижу, видимо, все уже давно спят, ведь баба Настя рано встает – у неё корова… Какой она все-таки добрый человек: и приходу помогает, убирая храм, и меня часто угощает парным молоком и творогом. Жаль только, что у неё сын пьяница. Никак не хочет взять обет трезвости. Зову, зову его!..

А вот и старый, довоенной постройки, пробитый осколками от снарядов, дом Лидии Николаевны – старосты прихода. Побольше бы таких людей! Войну пережила. Детей вырастила, сын генералом стал, в Москве живет… Как много мы с ней сделали ремонта в храме, и как же она радуется, ну прямо как дитя! Тоже уже, наверное, спит. Да, точно – света в окне не вижу. Время-то сейчас уже почти двенадцать ночи! Вспомнилось, как она меня часто, когда я приезжал днём, после длительной и утомительной дороги из Ленинграда, приглашала к себе на обед. Накормит, бывало, душистым деревенским борщом из русской печи – лучше ничего не едал! Вот интересно, а истопила она мне сегодня вечером печку или нет?  Старенькая ведь. Радость моя! – она почти всегда топит её перед моим приездом на приход. Хорошо, что я ей отдал запасные ключи от моего дома!..

Вот, наконец, и мой служебный церковный старенький дом на углу кладбища, против храма. Я открыл дверь, и нащупывая в темноте выключатель, почувствовал, как на меня повеяло уютным тёплом … Слава Тебе, Господи, за ВСЁ!..