Марина Куфина
“Бог говорит с человеком не словами, а обстоятельствами жизни”. (Епископ Тихон Шевкунов)
Сколько раз я замечаю, что складывается ситуация – я начинаю кого-то утешать, и вдруг понимаю, что мои слова человеку – ответ от Господа на мои собственные недоумения, то есть я другому человеку говорю слова, которые на тот момент почему-то не могла сказать себе…
Например, когда я, как мне казалось, изнемогла до предела на своей работе и готова была уже пойти ” в никуда”, лишь бы оставить постылое место – мне неожиданно позвонила подруга Света, и стала жаловаться, что ее новое место работы опять оказалось не таким, как ей мечталось и представлялось, когда она туда перешла, оставив прежнее… И она опять думает искать новое… А я ей напоминаю, что на моей памяти, это уже второй раз она меняет работу, надеясь на лучшее, а в итоге все хуже и хуже выходит… Это с ее же слов – зарплата ниже каждый раз, с коллективом трудно ужиться… И она сама говорит, что лучше той, первой работы, откуда она начала свое “путешествие”, у нее не было! И я говорю ей, может, сейчас тоже не надо торопиться и делать резкие движения, бросать работу, искать новую, может, этот период тяжелый пройдет, и она взглянет на все другими глазами и т д… И понимаю, что все, что я говорю ей, относится и ко мне! Это мне надо не торопиться и не делать резких движений, в надежде, что на новом месте все сложится чудесным образом…
Или, например, три месяца назад. В обед решила сбегать в часовню св. вмц. Пантелеймона Чудотворца, на Горбольнице. Была в плохом состоянии, вызванным осознанием своей полной беспомощности, скорбела, что раз за разом терплю поражение, как родитель – кажется, что мое слово не имеет силы, я все время боюсь сказать лишнее или боюсь не сказать нужное, и все равно ошибаюсь… А “ничего не делать”, наблюдать, как ребенок явно ошибается, признавая за ним право на свою жизнь и т. д. – тоже, не уверена, что всегда это правильный вариант… В общем, на тот момент я была в отчаянии практически, и готова была сдаться, опустить руки…
И вот зашла, поздоровалась со служащей и подошла к иконам. А она как раз вышла поговорить по сотовому. И вот я слышу, что она явно говорит со своей дочерью–подростком. Та, видимо, хочет чего–то, что мать не считает возможным ей разрешить, и уговаривает ее, пытается переубедить, приводит знакомые мне, как матери, аргументы, а дочь, по–видимому, сопротивляется и настаивает на своем… В общем, “гляжу в тебя, как в зеркало” – это я о себе.
Поговорила мамаша с дочкой, вернулась на свое место, села, расстроенная, почти в слезах. Я подошла и тоже присела на стульчик рядом, чтоб написать записки на службу. Но, конечно, не утерпела и спросила:
– Простите, я так понимаю, это вы с дочерью разговаривали?
И уточнила:
– У меня такие же разговоры происходят часто. Моей 15.
Собеседница с готовностью вскинула на меня глаза и поддержала разговор:
– Да, а моей 14!
И начала рассказывать.
Как ей тяжело, что дочь ее совершенно не слушает, “чудесничает” напропалую, и она, то есть, мама, уже всерьез подумывает уйти куда–либо жить отдельно, оставив дочь с бабушкой – все равно толку никакого от общения нет, хамство, неблагодарность своеволие и т. д.
И я начинаю ее убеждать, что нельзя ей уходить ни в коем случае! Говорю, что наши дети никому не нужны, кроме нас, то есть, они как раз очень нужны – таким, что не приведи Господь… И что если она оставит дочь, та точно пойдет вразнос, и мама себе никогда этого не простит, а от совести – не убежишь…
И говорю ей, что сейчас и время страшное, такие нападки на наших детей извне, и возраст такой, что и родительские грехи восстают в них, и гормоны играют, “крышу сносит”… И говорю, что даже если они психуют и орут, им все равно очень нужна любовь родителей, еще больше нужна… И что надо их принимать, и что им самим ужасно трудно сейчас – их борют страсти, и отношения с ровесниками очень важны и не всегда складываются, и как правило, самооценка у подростков низкая, даже если они выставляют себя крутыми…
И самое главное, что я говорю ей – нельзя сдаваться, мы обязаны оставаться взрослыми. Мы должны бороться за своих детей. И обязательно молиться к Божией Матери и к Господу о них…
Тут она меня перебивает :
– А как молиться?
А я ей говорю, как думаю – просто обращаться к Божией Матери, или читать Канон, чтомый во всякой скорби и обстоянии, или Акафист, или другие молитвы, но главное, просить ее и своими словами, чтоб вразумила дитя Она Сама, Пречистая…
И нашла слова преп. Порфирия Каппадокийского о том, что дети не слышат слов, а надо просить Божию Матерь, и Она уже – вразумит их…
И сказала, что именно так – по моему опыту и есть…
И переписала ей этот текст преподобного.
Не знаю уж, что я там ей “натрещала”, но женщина очень благодарила меня, сказала, что я вовремя вошла. Она ведь тоже успела мне много рассказать о своей семейной ситуации, а по себе я знаю, как ценно встретить кого-то, с кем можно поговорить, когда тебя гнетет отчаяние. А она была в отчаянии, это было видно. Так же, как и я, когда вошла в часовню…
В общем, поговорив с ней до конца своего обеда, я бегом рванула на работу. Бегу и соображаю, что опять, вроде утешая и ободряя другого, я сама получила вразумление и ободрение от Господа…
Самое главное вразумление – что нельзя опускать рук, нельзя сдаваться, нельзя поддаваться саможалению, а жалеть нужно детей своих, боримых страстями и не могущих обратиться за помощью к Господу, и молиться за них (раз уж не научили молиться их самих). Молиться, просить о помощи Пресвятую Богородицу и Христа, всех святых, и не сдаваться ни за что!!!!! У нас нет на это права, мы должны решить, что будем бороться до последнего, а Господь вразумит, как…
Это – наши дети. Что бы ни делали и не говорили они, им нужна наша любовь.
А чтобы эта любовь действительно была им во благо, а не во вред – она должна идти через молитву…
Это – мой личный опыт… На тот момент я опять забыла его, и, утешая другого, напомнила о нем и себе…