или разговоры с внуками
БАБКИ ЕЖКИ И КОЩЕИ БЕССМЕРТНЫЕ
Дорога от дома до детского садика занимает у меня примерно двадцать минут. Обратный путь мы с внуком едва преодолеваем за вдвое большее время, потому что теперь перед нами вырастают не замеченные мной ранее совершенно удивительные вещи! Например, как это я могла равнодушно пройти мимо большого снежного сугроба, с которого можно кубарем скатиться, с наслаждением распластавшись у его подножия! А ледяная дорожка, раскатанная множеством ног, стремительно уносящая моего внука то в одну, то в другую сторону. Откуда она только взялась? Мне казалось, что ее здесь не было… А вот какая отличная дыра в заборе! Сквозь нее прекрасно виден огромный строительный кран, с покачивающимся на стреле грузом.
Множество неожиданных остановок в конце концов мне надоедают и я уже с трудом удерживаюсь от замечаний, можно сказать, борюсь с ними: “куда тебя понесло”, “не упади”, “слезь”, “дай руку” и т. д. Убеждаю себя, что, во-первых, на каждый чих не наздравствуешься, да и незачем человека дергать по пустякам, хотя, понятно, бывают случаи, когда надо сказать твердое “нельзя”; во-вторых, надо войти в его положение, ведь не кисейная барышня растет, а любознательный живой парнишка; в-третьих, он должен учиться быть самостоятельным; в-четвертых… Я не успеваю додумать, что в-четвертых, так как Коля с радостным воплем поднимает с земли сучковатую палку. У меня на кончике языка уже вертятся слова: “Брось эту грязную палку, ты что, хочешь кому-нибудь глаза выколоть?” Страшным усилием воли я заменяю их на другие:
– Какая отличная палочка! Ты только опусти кончик вниз, чтобы никого не
Мы вместе подыскиваем для нее достойное применение. Например, ею можно что-нибудь нарисовать на снегу или написать. Коля тут же рисует человечка с торчащими в разные стороны волосами, пишет рядом печатными буквами: “Я ТИБЯ ЛУБЛУ” – и многозначительно смотрит на меня. Я удивляюсь так быстро пришедшей награде за мои усилия примириться с палочкой, но не успеваю этим вполне насладиться, потому что откуда-то сверху на меня падают комья снега и противно тают за шиворотом. Это Коля придумал еще одно применение своей дурацкой палке: ею прекрасно можно сбивать снег с деревьев.
Но сегодня внук тихо и молчаливо идет рядом со мной за руку и, кажется, о чем-то думает. Наконец, он прерывает молчание: – Бабушка, Андрей из нашего садика очень боится Бабы Яги и Кощея Бессмертного, даже плачет. Я ему сказал, что надо делать. – А что надо делать? – рассеянно спрашиваю я Колю, озираясь по сторонам: мы переходим через дорогу.
– Как что? – удивляется Коля. – Молиться! Ты, бабушка, напиши на бумажке молитву, а я ему отдам. Я обещал, что ты напишешь.
– А читать-то Андрей умеет? – сомневаюсь я, начиная понимать всю важность обсуждаемого дела.
– Он умеет читать. Ты, бабушка, напиши, – настойчиво просит Коля. – Андрей сказал, что будет читать.
– Знаешь, Коля, – рассуждаю я вслух, – бумажка может легко потеряться. Может быть, нам лучше сделать по-другому? Есть одна очень коротенькая молитва, в ней всего два слова.
– “Господи, помоги!”, – да, бабушка?
– Правильно. Андрей ее быстро запомнит. Когда ему станет страшно, пусть он скажет тихонечко, про себя: “Господи, помоги!” – и все бабки ежки и кощеи бессмертные тут же разбегутся. Это очень сильная молитва. Так и скажи Андрею.
– Хорошо, так и скажу, – серьезно отвечает Коля.
Его теплая ладошка доверчиво покоится в моей руке.