СЕРГЕЙ ЕМЕЛЬЯНОВ

доктор философских наук

 

 

 

 

ПОЛИТИКА КАК ИСКУССТВО НЕВОЗМОЖНОГО

 

Одна из жемчужин мудрости состоит в том, что если устранить из жизни все невозможное, то останется только грубая правда без Бога.

Строительство империи – это стремление к невозможному и духовно- государственная работа с опорой на национально-мессианское призвание. Имперские вертикали «не встали» как раз у желающих захватить весь мир –Александра Македонского, Чингисхана, Гитлера. Имеющий политические глаза да видит, что в современной России нет «имперской гравитации» и национально-стратегического мышления.

Чтобы американо-прагматическая мораль «успеха» овладела традиционным сознанием, она должна подтверждаться в социальном опыте. Однако российская практика «абортивной модернизации» этому не способствует. «Дорогие россияне» испытывают чувство фрустрации при отсутствии драйва. Энергия протеста превращается в мазохизм разрушительных самооценок и комплексов.

Согласно древнему, но не ветхому Аристотелю, политика («poli»– много, «tikos»– интерес) есть «всеобщее благо». Если политика как «концентрированное выражение экономики» (В.И. Ленин) адекватно отражает потребности жизни общества, то она становится преобразующей силой.

В настоящее время политика чаще всего понимается как «искусство возможного» и сводится к игре с аффектами. Субъективный идеалист Дж. Беркли говорил: «Существовать – значит быть воспринимаемым». Для современных политиканов «существовать» – значит быть показанным в СМИ. Телевизор побеждает холодильник.

Российская параполитика становится игрушкой средств массовой информации. Результатом обычно становятся новая расстановка сил и экономиический компромисс с перераспределением финансовых потоков. Российское добро не спешит домой из «оффшорной одиссеи».

Появилась новая профессия имиджмейкер, что в переводе на русский язык означает «создатель образа». Теперь политиком надо не «быть», а «казаться». Если образ составлен правильно, гуманоид становится великим, а кандидат с отрепетированными перед зеркалом жестами избирается на искомую должность. Обычно соискатель очень сильно отличается от «смонтированного» образа.

Власть правит именем навсегда закрепляемого отставания. Послания Президента РФ могут воспламенить лишь сердце бюрократа. Для нейтрализации социальных всплесков «несознательной» части населения изобрели «национальные проекты».

Для того, чтобы «государство богатело», политике желательно сближаться с искусством невозможного и быть проявлением высшей реальности в реальности низшего уровня. Речь должна идти о преобразовании сложившихся форм собственности и фокусов власти. Стране нужен духовный лидер, а не бухгалтер, считающий нетто и брутто российских природных ресурсов.

Для возвращения в живую Историю желательно иметь общую духовную собственность – ценности, объединяющие без принуждения. Должно существовать не осознаваемое на рациональном уровне коллективное поле, на котором по самым «судьбоносным» вопросам уже достигнут консенсус. И все вместе верят во что-то хорошее и большое. Собирающий смысл есть главный двигатель всех достижений российской Истории.

Сейчас и здесь все надежды возлагаются в лучшем случае на синергетику (греч. «sinergeia»– совместное действие), на чудо самоорганизации и некие «аттракторы». Как полагают «синергеты», с помощью данных притягивающих субстанций можно пройти опасные «точки бифуркации» (неустойчивый период с вариабельным продолжением) и «вытянуть» страну из социальной энтропии в светлое и «упорядоченное» будущее. Синергетика – одна из областей, в которую переместились интересы некоторых интеллектуалов, не желающих полностью отказываться от мира.

Реальную страну можно построить только в том случае, если будет сформировано представление об Идеальной. Скрепление общества образами будущего, идеалами и ценностями невозможно заменить административными методами с применением Интернета и гаджетов.

Без Идеала нет политики, а есть только стояк власти. Вместе с тем следует заметить, что понятия «национальная идея» и «идеология» являются близкими, но не совпадающими.

Национальная идея является объединяющим надгосударственным началом. Для нее чрезвычайно характерна вера в некую силу, исключающую социальные противоречия. Она должна быть уникальной и неповторимой. Быть может, уместно напомнить светлую мысль религиозно-самобытного философа В.С. Соловьева: «Ибо идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности»©.

Идеология как харизма государства и систематизированная доктрина в конечном итоге имеет классовый характер. Идеология доминирующего класса не терпит соперничества или плюрализма мнений. Она олицетворяет абсолютизм в области идей-представлений и обещает спасение тем, кто их принимает и разделяет. Идеология возникает из синтеза утопии с субъектом истории, который иногда использует утопию как средство достижения власти.

Без такого компонента, как экспансия, идеология утрачивает смысл. Система политических идей есть не только интеллектуальное построение, но и активно-энергетический импульс. Под влиянием идеологии как могучего нормативного мифа формируются пучки общих представлений о мире. Тектонические сдвиги в национальном сознании происходят незаметно. Однако их последствия иногда приобретают вид грандиозных социальных катаклизмов.

Обилие концепций и парадигм по вопросу о сущности идеологии есть результат «абстрагирования» философии от жизненно-социальных проблем. Точкой пересечения множества идеологий является прагматизм. Все правозащитники обычно стоят на точке зрения, которой придерживаются США.

Картина мироздания служит фундаментом для «строительства» представлений об идеальном устройстве общества. О влиянии ньютоновской картины мира на формирование концепции «невидимой руки» А. Смита написаны кубометры литературы. Сейчас россияне не всегда успешно занимаются амрестлингом с этой невидимой мускулистой рукой.

Либеральная идея представлялась сторонникам леворадикального мышления легковесной и лишенной конкретности. Прогрессивное человечество это свойство чаще всего и критиковало. Для Гегеля данное течение было просто «мнением», представлением, только возможностью, за которой прячется и скрывается тот, кто пытается уйти от требований дня.

Гуманистическая (социалистическая) идеология имеет богатый генезис и тесно сопрягается с русской идеей и космическим мироощущением. Получив как «законное» наследство почти всю историю человеческого разума, данная система идей претендовала на воплощение идеала Справедливости. Чем древнее историческое прошлое, тем богаче и ярче проявляются в нем феномены социально-духовной эманации.

В стране многостаночников и мешочников основная задача состоит не в эксгумации призраков тоталитаризма, а в творческом переосмыслении духовного наследия и создании обновленной системы Идей и Смыслов.

Следует трезво понимать, что история не семинарское занятие и не научная конференция. Формирование национальной идеи или идеологии не должно заканчиваться созданием очередного института или аналитического центра. Массовое сознание воспринимает идеи преимущественно через религиозную и политическую мифологию.

Идеи представляют собой значимую ценность, потому что в них нечто предлагается. Вместе с тем, наивно надеяться, что немедленно вернется «все хорошее» и исчезнет «все плохое». Как то: мир станет гармоничным и гуманным, национальные культуры будут взаимно обогащать друг друга, бедные перестанут становиться еще беднее, люди вспомнят о Боге, долге и нравственности, а террористы и олигархи займутся производительным трудом. А так же исчезнут как антропологический тип все «комиссары трубы», экономика перестанет быть «углеводородной» и виртуальной.

В Post Communist Era приоритетной отраслью реализации идеалов становится культура. В искусстве как «самосознании культуры» сходится все «человеческое и очень человеческое». Общественная динамика имеет глубинную эстетическую структуру. Невозможность описать словами музыкальное, живописное или пластическое произведение искусства ‒ фатальная трагедия искусствоведов.

Земное искусство небесной красоты – духовное удвоение реальности и утверждение Идеала. Действительность одевается блистательным покровом, «что» и «как» (содержание и форма) радостно сливаются, и в тишине мгновения звучит прямая речь Вечности. Искусство ‒ не только досуг, но и масштабная сила космического самосознания.

Быть может, сын Давида царь Соломон был не очень прав. Если все проходит, то нет смысла существования. Художественно инсталлированные мысли и чувства воздействуют на человеческие эмоции веками и тысячелетиями. В искусстве есть зачаток воли. Эстетические эмоции не возбуждают немедленного действия, но формируют жизненные и политические установки.

Эстетика есть этика будущего, а прекрасное – символ морального добра. Бесконечно совершенный Идеал – точка отсчета нравственности с высоким чувством сопереживания. Слегка таинственные кванты красоты есть предпосылка справедливости. Прекрасное порождает добро. Зародыш любой морали – материнская любовь со звездочками морщинок доброты. Все матери поют колыбельные песни.

Младенец в силу развитости своих интеллектуально-духовных сил совершает выбор не нравственный, а эстетический. Смех дитяти иногда чарует ямочкой на щечках. Искусство радости произрастает на сырье детства, обостряя чувства принятием и юмора, и трагизма бытия. На искусстве с большой буквы и без фигового листка человечество правит свою душу. В искусстве не обязательно все знать о стилях, временах и жанрах. В искусстве первична любовь, преумножающая жизненную энергию читателя-зрителя-слушателя.

Самое большое влияние на человечество оказывают книги, которых почти никто не читал. В изданной в предвоенном 1940 году 10-томной «Истории русской музыки» можно прочитать: «Русская народная музыкальная культура отличается необычайным многообразием песенных жанров. Суровый величественный эпос о героическом прошлом рядом с бунтарскими, мятежными песнями о вождях крестьянских восстаний ‒ Разине и Пугачеве, скорбные напевы, лирико-философское раздумье «протяжных» песен, хлесткая шутка, подчас пародия, частушки, веселые игровые, хороводные, плясовые ‒ вот не полный перечень существующих жанров русского фольклора»[1].

Облик культуры определяют не властители дум, а властители чувств. Искусство есть «мышление в образах». Органные фуги столбового гения И.С. Баха ближе к пониманию структур Вселенной, чем сотни научных открытий и международных конференций. В произведениях для органа Бах соединял черты разных музыкальных стилей, с которыми знакомился в течение жизни. Это путь к вечности, бесконечности и бессмертию. Подражать И.С. Баху абсолютно невозможно.

Титанизм присущ всякому истинному Творцу, если он не адаптируется к вкусам толпы или сильных мира сего.

Только в «мирное» время искусство вне коммерческого плена имеет коммуникативную, просветительскую, воспитательную и гедонистическую функции. «Возвышающий обман» и глубоко проникающие в недра социального бытия идеи становятся камертоном социальной настройки. «Тут кончается искусство, и дышат почва и судьба». Без чувственного восприятия сознание высыхает, как пруд без родников. Эмоции искусства не всегда укладываются в «катарсис» и иногда стремятся к действию.

Даже самые талантливые песни не совершают революций. Однако они помогают большим группам людей осознавать свои интересы и производить политические сдвиги.

Правые – это те, кто эстетизируют политику, а левые – это те, кто политизируют эстетику ( В. Беньямин).

Современная конфигурация геополитических пейзажей может стать реальным шансом на оздоровление и спасение. Утрата ценностей и ориентиров ведет долгогниющий Запад и эмансипированную Америку к дезориентации. Можно констатировать, что американская мечта переживает очередной кризис, и наши соседи по глобусу находятся в трудной ситуации необратимого метастазирования.

Не ученые дьяки от научного коммунизма, а успешный афроамериканец Б.Х. Обама, ставший в 2008 г. от Р.Х. очередным 44-м Президентом США, порицал сложившуюся ситуацию: «…политика сегодня стала бизнесом, а вовсе не миссией…»©.

История – это политика, которую уже нельзя исправить. Политика – это история, которую еще можно исправить. Духовному оздоровлению России может способствовать и то обстоятельство, что русская цивилизация имеет опыт выживания и даже развития в экстремальных условиях: она была построена без ссудного процента и не была метрополией. Русские национально-психологические черты есть орудие повышенной конкурентоспособности.

На всякий пожарный идеологический случай преобразовательный импульс можно сформулировать следующим образом: необходимо «сдвинуть» общественное мнение до такой степени, чтобы появилась возможность его участия в принятии властных решений. И с капли может начаться Ниагарский водопад. Политическими лидерами страны должны стать не попсовые герои боевиков, а создатели новых Собирающих Смыслов. Все должно идти от Правды и стремиться к Идеалу.

Экономическому человеку с вживленным чипом обычно трудно скрыть свое «скромное обаяние» – он хочет добиться «реального успеха» и обладает для этого совокупностью ориентаций, навыков и реакций.

Создатели гуманистических устоев не могут руководствоваться только желудочными мотивами. Соискатели социального оптимизма должны обладать мудростью для различения возможного и невозможного в реализации политических трендов будущего России.

Всякая философская концепция критикуема путем указания на внутреннюю противоречивость или возможность редукции к известным основаниям. Однако любая глубина есть одновременно простота и достижима только в том случае, если будет обеспечена ее связь с действительностью.

 

 

 Илья Игин

 писатель

 

 РОССИЯ НА ПЕРЕПУТЬЕ

 

Судьба России зависит не от внешних врагов, не от экономики, не от политиков – она зависит от воли ее народа вспомнить, кто он есть

 

Народы рождаются, возвышаются и падают не по воле слепого случая, но по закону духовного тяготения. Как человек есть воплощение своей внутренней сути, так и нация есть плоть от плоти своего духа. Когда дух крепок – народ непобедим, когда дух слабеет – народ склоняется перед чужими богами, теряет волю, становится тенью самого себя.

Россия знала и славу, и унижение. Ее история – это путь от яростного порыва святой Руси к мертвящему космополитизму, от жертвенного служения высшей идее – к торгашескому расчету. Но дух, однажды вспыхнувший, не умирает. Он лишь засыпает, чтобы проснуться в час испытаний.

Когда-то Россия была не просто страной, а миссией. Она несла в себе идею Третьего Рима, удерживающего мир от хаоса. Ее цари были помазанниками, ее воины – защитниками веры и земли. Но дух был предан. Интеллигенция, оторвавшаяся от корней, начала поклоняться чужим кумирам. Западный рационализм, материализм, отрицание святынь – всё это разъедало душу нации.

Революция 1917 года не была случайностью – она стала закономерным итогом духовного отступничества. Большевики лишь довершили то, что начали «прогрессивные» умы XIX века: они вытравили из России ее священную суть, заменив веру – догматами, честь – дисциплиной, свободу – рабством под красным знаменем. Но и при социалистическом строе православная вера не угасла в сердцах людей, продолжая теплиться, как неугасимая лампада перед ликом Божьим.

Несмотря на гонения и попытки выкорчевать духовные корни, русский народ сохранил в глубине души свет Христовой истины. Вера жила в тихих молитвах бабушек, в тайных крещениях детей, в милосердии к ближнему, даже когда это грозило расправой.

Советская эпоха не смогла изменить главное – внутреннюю суть России: ту самую жертвенную любовь, что веками звала русских людей на подвиг, на защиту слабых, на единство перед лицом испытаний. Порядочность, доброта и стойкость духа проросли сквозь атеистический бетон, доказав: нельзя уничтожить то, что Бог вложил в сердце народа. И сама социалистическая идеология, несмотря на свой атеистический фасад, во многом перекликалась с христианскими ценностями: стремлением к справедливости, равенству, помощи слабым и общему благу.

Да, марксизм отрицал Бога, но его мечта о мире без эксплуатации, где трудящийся – не раб, а хозяин своей судьбы, была близка христианскому идеалу жизни по совести. И потому, даже в годы гонений, находились те, кто верил: можно служить и Богу, и людям, борясь за правду – не с оружием, а с любовью в сердце.

Но когда империя пала, новый строй беспорядка и вседозволенности поколебал дух российского общества. Деньги, власть, гедонизм стали новыми идолами. Народ, некогда готовый умирать за идеалы, теперь жил лишь ради наживы.

Но дух нельзя убить. Его можно лишь временно усыпить. И когда, кажется, что тьма окончательно поглотила нацию, происходит чудо: из глубин народной памяти поднимается древняя сила.

Россия снова стоит на перепутье. Войны, кризисы, предательства – всё это не просто испытания, а очищение. Огонь страданий выжигает слабость, пробуждая в народе забытое чувство долга.

Возрождение России начинается теперь не только с экономических реформ или политических манифестов, а с возвращения сакрального смысла ее существования. Пришло время, и русский человек снова понимает, что он – не потребитель, а патриот, что его земля – не территория, а священное пространство, что его история – не цепь случайностей, а путь к высшей правде – тогда Россия восстанет.

История не линейна. Она движется по спирали: падения сменяются взлетами, смерть – воскресением. Судьба России зависит не от внешних врагов, не от экономики, не от политиков – она зависит от воли ее народа вспомнить, кто он есть.

N.B. Если дух возродится – возродится и нация. Если мы снова станем носителями высшей идеи, а не рабами материи, Россия снова станет державой духа, а не просто географическим названием. В этом ее крест и ее слава. В этом – её судьба.

P.S. Россия снова стоит на перепутье. Но сегодня мы с ней там, где скрещиваются, – а не расходятся дороги…

 [1] Цит. по: Лосский Н.О. Характер русского народа.‒ М., 1990.‒ С.33.