Как-то раз священник нашего храма, имеющий троих детей, упомянул, что в их семье принято каждый вечер перед сном просить друг у друга прощения. Этот обычай мне очень понравился, и я стала прикидывать, нельзя ли применить его в условиях нашей семьи, для начала, хотя бы между мной и мальчиками. Правда, меня немного смущал вопрос: не притупится ли смысл этих слов от ежедневного повторения? Однако авторитет батюшки перевесил, и я решила попробовать.

На счастье, мне попался хороший детский рассказ как раз на эту тему. В нем говорилось про ссору двух друзей и про мудрого старика, который объяснил одному из мальчиков, что мириться друг с другом надо обязательно до захода солнца. Рассказ так и назывался: “Солнце да не зайдет во гневе вашем”. Я прочитала рассказ вслух. Потом, по обыкновению, мы немножко поговорили о прочитанном и решили, по примеру друзей из рассказа, всегда мириться до захода солнца. И даже если никакой ссоры не будет, все равно каждый вечер просить друг у друга прощения. Ведь мы могли обидеть человека ненароком и не придать этому значения; или просто забыть, что кого-то обидели.

Не откладывая дела в долгий ящик, я после вечерней молитвы подхожу к Коле:

– Коля, прости меня, пожалуйста, если я тебя сегодня чем-то обидела.

Коля легко откликается:

– И ты меня, бабушка, прости.

Я поворачиваюсь к Ване:

– Прости и ты меня, Ванечка.

Ваня солидно отвечает:

– Бог простит, и ты меня прости.

Где он только этому научился? Некоторое время я пребываю в приятных раздумьях по этому поводу и еще не догадываюсь, что попросить прощения у меня мальчикам оказывается гораздо легче, чем примириться друг с другом. Наконец, я замечаю, что между ними что-то происходит: какие-то непонятные переглядки, смешки… Вдруг, еще раз смущенно хихикнув, Коля с трудом выдавливает из себя:

– Прости меня, Вань, пожалуйста…

Ваня, тоже глупо хихикнув и не глядя на Колю, говорит:

– И ты, Коль, меня прости…

Эта “прощальная” традиция на удивление легко у нас прижилась, и даже если я в суете забывала о ней, кто-нибудь из мальчиков обязательно напоминал с укоризной:

– А прощения просить, бабушка? Ты забыла?

Но однажды, когда Коля с Ваней были у нас с дедушкой в гостях, произошла неожиданная заминка… Я уже разложила мальчиков на ночь по разным комнатам – это непременное условие для того, чтобы они уснули, – как вдруг Коля вспомнил:

– Бабушка, прости меня, пожалуйста!

После церемонии “прощания” он уже мне вслед кричит:

– И у Вани попроси за меня прощения!

Я иду к Ване комнату, мы с ним благополучно “прощаемся”. Уже в дверях я

– Ах, да! Коля тоже просит у тебя прощения!

Неожиданно Ваня сурово сдвигает брови и набычивается:

– А я его не прощаю!

– Что случилось?

– Не скажу, – твердо говорит Ваня.

Если уж Ваня уперся, то тут ничего не поделаешь. Я иду в комнату к Коле.

– Представляешь, Коля, Ваня тебя не прощает! В чем дело?

Коля даже привстает на постели:

– А что Ванька говорит?

– Ничего не говорит, молчит, как партизан.

Коля удовлетворенно хмыкает.

– Ты ему скажи, что я у него очень-очень прошу прощения.

Я снова иду к Ване и передаю Колины слова.

– А я его все равно не прощаю! – Ваня поворачивается лицом к стенке.

– Ваня, ты понимаешь, что если ты не простишь Колю, то тебе завтра нельзя будет подойти к причастию. Всех причастят, а тебя не причастят. Говори, что

– Коля меня два раза стукнул по шее и сломал машинку, которую я собрал из конструктора! – у Вани из глаза выкатывается крупная слеза.

Я иду к Коле.

– Коля, ты почему два раза стукнул Ваню по шее и сломал у него машинку?!

– А он… – запальчиво начинает Коля.

– Ничего не “он”! Ты понимаешь, что если Ваня не сможет тебя простить, то его завтра не причастят. Всех причастят, даже тебя, а его не причастят! Надо что-то

– Ну ладно, скажи Ване, что я завтра починю ему машинку. И еще сделаю бумажный самолетик, как он хотел…

Я иду к Ване.

– Ваня, Коля сказал, что он завтра починит твою машинку. И еще сделает бумажный самолетик, как ты хотел.

– С ребрами жесткости? – деловито интересуется Ваня.

– Сейчас спрошу…

После моих многочисленных парламентерских хождений туда-сюда, Ваня, наконец, милостиво изрекает:

– Ну ладно уж, скажи Коле, что я его прощаю!

Я бегу к Коле. Он ждет меня в напряженной позе, упершись рукой в подушку:

– Ну что?

– Коля, Ваня тебя прощает!

Коля откидывается на подушку и радостно смеется.

Лариса Калюжная
Санкт-Петербург

Почти целую неделю я не видела внуков и, несмотря на выдавшийся тяжелый день, с радостью откликнулась на просьбу дочери забрать детей из изостудии и провести с ними вечер до ее прихода. После бурных приветствий – столько времени не виделись – я расспрашиваю Колю про школу, Ваню про садик, одновременно помогая им освободиться от фартуков, с которых осыпается глина, и одеться. Несколько раз при этом я натыкаюсь на какую-то повышенную Колину ершистость, и на улицу мы выходим уже слегка недовольные друг другом. Коля какой-то новой, независимой походкой, шагает впереди, размахивая руками, а я, с двумя довольно-таки объемистыми сумками, и Ваня едва поспеваем сзади.

– Коля, – говорю я недовольным голосом, – ты разве не видишь, что у меня в руках?

Ноль внимания.

– Коля, сейчас же возьми у меня одну сумку! – сержусь я.

И вдруг слышу в ответ такое, что не сразу укладывается у меня в голове:

– Я не буду тебе помогать! Ты тоже, когда была маленькая, не хотела помогать маме, а только книжки читала!

Пока я хватаю ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу (вот и рассказывай им после этого, что со мной бывало!), Ваня благоразумно пытается как-то сгладить накаляющуюся обстановку:

– Давай, бабушка, я тебе помогу!

Он суетится, путается у меня под ногами и, в конце концов, повисает на сумке дополнительным грузом, отчего мне приходится идти каким-то неестественным образом: боком вперед, пробуксовывая в вязком мокром снегу.У меня еще хватает сил на добрые слова для Вани:

– Спасибо, Ваня, хоть один помощник у меня есть!

Но дальше я срываюсь на крик:

– А ты, Коля, теперь будешь иметь дело с папой! Расскажешь ему все, как было! Посмотрим, как ты тогда запоешь!

– Ну и пусть! И расскажу!

Коля налегке уходит далеко вперед. Мы с Ваней уныло плетемся сзади с нашей поклажей. Я начинаю приходить в чувство. Мне становится не по себе от своих необдуманных, сгоряча сказанных слов, каких-то глупых угроз… Собственно, папу я помянула от бессилия, твердо зная, что его в это время дома не бывает. Удивляюсь неожиданной для меня перемене в Коле: на нем какая-то новая курточка, я его в такой еще не видела, и сам он в ней высокий, стройный, почти подросток, а главное – какой-то незнакомый, чужой… Видимо, с ним надо уже как-то по-другому выстраивать отношения, а я все как с маленьким…

К моему ужасу папа оказывается дома.Коля смотрит мне прямо в глаза и бесстрашно говорит:

– Ну что, рассказывать?

– Рассказывай, рассказывай… – бормочу я невнятно.

Что мне еще остается делать?

На шум выходит папа:

– Что, Коля? Двойку, наверное, получил?

– И двойку тоже, – ябедничаю я.

На наше счастье у папы прекрасное настроение: он только похохатывает, глядя на наши кислые физиономии. Внезапно звонит телефон, и папа, совершенно про нас забыв, устремляется к трубке решать какие-то свои важные дела.Мы молча раздеваемся. Я отмечаю, что Коля без всяких напоминаний моет руки и садится за стол делать уроки, украдкой поглядывая на меня. Смотрю на его сгорбленную фигурку – опять сутулится! – на то, как он достает тетрадки из рюкзачка, и думаю: “Господи, как я сегодня устала!” И застываю как вкопанная от одной простой мысли: да ведь и Коля сегодня, наверное, очень устал! У него с утра было пять уроков, потом кружок механической игрушки, еще полтора часа в изостудии. Как же я об этом сразу не подумала! Вот почему он сегодня такой колючий! Да еще эта глупая двойка из-за его вечной невнимательности: забыл записать домашнее задание…

Я подхожу к Колиному столу, вижу знакомый воинственный хохолок у него на макушке, подсаживаюсь на соседний стул:

– Коля, мне кажется, я все поняла: просто ты сегодня очень устал!

Коля поворачивает ко мне благодарное лицо:

– Да, бабушка, я сегодня так устал!

– Конечно, устал! – подхватываю я, – У тебя сегодня был трудный день: пять уроков, кружок, изостудия. Как же это я сразу не поняла? Ну что, мир?

– Мир!

И мы радостно принимаемся каждый за свое дело.

Вечером, когда подходит время просить прощения, Коля, покрутившись вокруг немножко, бочком-бочком подходит ко мне, крепко обнимает двумя руками и, уткнувшись лбом куда-то в мой живот, тихонько говорит особенным голосом:

– Бабушка, прости меня, пожалуйста!

Я все понимаю и шепчу ему на ухо:

– И ты меня прости. Я сегодня все сделала неправильно…

Лариса Калюжная
Санкт-Петербург

По православному радио читали отрывок из детского романа Элинор Портер “Поллианна”. Главная героиня этого произведения, девочка по имени Поллианна, во всех жизненных неприятностях старалась найти что-нибудь, чему можно было бы порадоваться. Это была игра, которую придумал ее отец. Фабула романа показалась мне надуманной и искусственной. “Ну в самом деле, – возмущалась я, – разве можно “играть в радость”? Тем не менее занимательный сюжет услышанного отрывка застрял в голове.

Вскоре после этого случая, это было как раз накануне Рождественского поста, я шла в школу за Колей, и с каждым шагом у меня портилось настроение. Да и то сказать, пост еще не начался, а в витринах магазинов уже мерцают неоновые Санта-Клаусы, сверкают разноцветными огнями новогодние елки, продаются блестящие игрушки. Назойливая неуместная реклама меня очень раздражала, мне казалось, что она мешает настроиться на предстоящий пост. Вздрогнув от взрыва очередной петарды, я вспомнила про Поллианну: “Может быть, вместо того, чтобы раздражаться, надо сделать попытку найти в этом что-нибудь хорошее?” Я призадумалась. И ахнула! Да ведь все эти подмигивающие деды морозы с елочками за спиной всячески стараются напомнить прохожим, что впереди их ждет радость, праздник, Рождество! И я уже с большой симпатией взглянула на сияющего деда мороза, сообщавшего мне эту Своим открытием я поделилась с Колей и предложила ему вспомнить что-нибудь очень плохое, что с ним случилось в жизни, чтобы найти, чему бы тут можно было порадоваться. Неожиданно спина у моего внука сгорбилась, по челу пробежала тень, видимо, у него в памяти всплыло что-то очень неприятное. Я застыла  Что же тут, бабушка, может быть хорошего, если мне на продленке, когда мы вчера играли в футбол, попали грязным мячом прямо в лицо! И все надо мной смеялись. А потом старались опять попасть мне в лицо.

Вот так, если бы не Поллианна, я могла бы и не узнать о Колином горе.

– И ты плакал?

– Да…

– Хочешь, я тебя научу маленькой хитрости, которую надо было применить в этом случае? Надо было собрать в кулак всю свою волю и вместе со всеми… расхохотаться! Тогда бы у ребят пропала охота тебя дразнить. Можно даже потренироваться дома, как ты будешь весело хохотать, если вдруг опять понадобится.

Но все же давай подумаем, что в этой истории было хорошего?

– Хорошее то, что это как будто ученье… Ну, на будущее.

– Понятно, чтобы стать крепче духом. А еще, знаешь, что в этом хорошего?

А то, что теперь, если при тебе попадут грязным мячом в лицо какому-нибудь человеку, ты не будешь над ним смеяться и даже сможешь посочувствовать ему.

Внук призадумался, видно было, что игра ему нравится.

– Бабушка, а что хорошего в теракте?

Легких вопросов у него сегодня для меня не находится.

– Да, это задача на засыпку, – признаюсь я, – но все же подумать можно…

А вот что! Это ведь сигнал для милиции и для власти о том, что в государстве что-то неблагополучно и надо принимать меры, чтобы не допустить еще большей беды. Например, еще более крупных терактов, или какого-нибудь государственного переворота, или даже войны. И потом, когда случается беда, то люди объединяются, начинают задумываться о том, о чем раньше не думали: о смерти, о смысле жизни, о Боге. Многие потом приходят креститься.

– Бабушка, надо обязательно Ване рассказать про эту игру!

Когда мы, наконец, добираемся до детского садика, Коля тут же начинает рассказывать Ване про игру. Потом спрашивает нетерпеливо:

– Ну, Ваня, говори, что у тебя сегодня случилось плохого?

– Ничего не случилось, – беспечно натягивая колготки отвечает Ваня.

– Ты, Ваня, подумай! Может быть, ты с кем-нибудь подрался? – с надеждой в голосе спрашивает Коля.

– Ни с кем я сегодня не дрался! – возмущается Ваня.

– Ну подумай хорошенько, может быть, все-таки что-нибудь случилось? – продолжает упрашивать Коля.

– Да, случилось! – вспоминает Ваня, лицо у него мгновенно приобретает горестное выражение, а по щекам тут же катятся слезы.

Я даже пугаюсь:

– Да говори же, Ваня, что случилось?

– Нам сегодня на обед давали яблоки. Я свое яблоко не съел, а оставил для Коли. Когда мы пошли гулять, я положил его в карман. Наверно, когда я прыгал, оно и вывалилось. Я его искал-искал, и не наш-е-е-ел! – почти рыдая заканчивает Ваня свою грустную историю.

– А где ты прыгал? – озабоченно спрашивает Коля.

Ванина печаль распространилась и на него, ведь потерянное яблоко Ваня хотел – Его нигде нет, наверное, его кто-то взял! – убивается Ваня.

– Ванечка, – я пытаюсь утешить малыша, – все-таки здесь есть и хорошее.

Может быть, шел голодный человек и вдруг увидел, что на травке лежит свежее румяное яблоко…

– Нет, оно было зеленое!

– Голодный человек увидел на травке свежее зеленое яблоко! Он очень обрадовался, – продолжаю я фантазировать, – поднял его и съел!

– Что же тут хорошего? Ведь это было мое яблоко, а он его съел! – причитает Ваня, размазывая грязные слезы по щекам.

– Знаешь, Ваня, – Колино лицо просветляется, – все-таки тут есть хорошее. Хоть яблоко и потерялось, а мне все равно приятно, ведь это яблоко ты оставил для

После вечерней сказки и молитвы уютно устроившийся под одеялом Ваня просит:

– А теперь, бабушка, расскажи, что с тобой бывало.

– Только расскажи не одно “Что бывало”, а три “Что бывало” – делает заказ Коля.

– Нет, лучше пять “Что бывало”! – входит во вкус Ваня.

“Что бывало” – это коротенькие рассказы, которые я вылепливаю прямо на ходу, о том, что бывало в моей жизни, когда я была маленькой: о каких-то смешных и не очень смешных случаях, приключениях, событиях. И не обязательно, чтобы когда я была маленькой, а можно и когда большой. И не обязательно, чтобы в моей жизни, а в любой. Но только чтобы обязательно это было на самом деле.

Традиция почти ежевечерних “Что бывало” длится у нас вот уже несколько лет. Неожиданно получилось, что за это время в простеньких кратких рассказах я поведала

мальчикам всю свою жизнь, а также все, что я помнила из жизни своих родителей, из жизни своих дедов и прадедов, бабушек и прабабушек, многочисленных ближних и дальних родственников. Особенно ценилось все, что я знала из фронтовой жизни моего отца, Коли-Ваниного прадедушки Ильи, прошедшего всю войну, участника Сталинградской битвы.

– Ну что, рассказать вам, как дедушка Илья был на войне?

– Конечно, рассказать!

Я медленно, собираясь с мыслями, начинаю:

– Однажды дедушка пошел…

– В разведку? – с круглыми глазами спрашивает Коля.

– Да нет, в баню.

– В ба-ню? – Разочаровано протягивает Коля.

– Ну да, на войне ходят не только в разведку, но и в баню. Так вот, дедушка пошел мыться в баню. Быстро вымылся, оделся и только-только подошел к своей части, как немцы начали артобстрел, то есть, принялись стрелять из артиллерийских орудий. Один снаряд на глазах у дедушки попал в баню, и все, кто там был, погибли. Это называется: прямое попадание… А наш дедушка чудом остался жив.

– А дальше что было?

– А дальше… дальше наш дедушка начал обстреливать немцев, он ведь служил в артиллерийских войсках.

– А потом?

– А потом начался налет фашистской авиации. Один самолет спикировал прямо на дедушку, но он не растерялся и сразу скатился в воронку от бомбы, только шинель осталась наверху. А когда самолет улетел, и дедушка выбрался наверх, то увидел, что вся его шинель изрешечена пулями… Таких случаев было очень много. Но за всю войну, а дедушка был на войне с первого дня до последнего, у него не было ни одной раны, ни одной пулевой царапины. Наверное, Бог для чего-то хранил нашего дедушку. А без воли Божией даже волос с головы человека не упадет.

После одного из таких рассказов о том, как прадедушка был на войне, Коля в один присест сочинил длинное вдохновенное стихотворение о нашей всеми любимой деревне, о доме, который построил прадедушка после войны, и о самом прадедушке, которого Коля видел только на фотографиях. Стихотворение, до слез растрогавшее прабабушку Олю, заканчивалось следующими строками:

Не забуду, помнить буду,

Все, что слышал я о нем…

Коля провинился и теперь сидит в кухне на табуретке наказанный и очень сердитый. Я готовлю ужин и одновременно жду от него извинений за поведение. Ничего не дождавшись, спрашиваю:

– Ну, Коля, ты придумал, что надо сделать?

– Я никогда не попрошу у тебя прощения, – дерзко отвечает Коля.

– Ну что ж, в таком случае пусть папа решает, как с тобой поступить. Иди!

– Нет! Я еще немного посижу, подумаю, – с поспешностью говорит Коля.

Он явно не хочет иметь дело с папой, быстренько сообразив, что там разговор будет мужской и еще не факт, что дело обойдется без ремешка. Тем более, что прецедент с ремешком уже был. Ровно через полминуты Коля проникновенно говорит:

– Бабушка! Прости меня, пожалуйста.

Я с печалью признаю победу за папиными методами воспитания.

– Коля, я тебя прощаю, и понимаю, как трудно тебе было попросить прощение. Но и ты пойми, что сказал эти слова не по любви, а из страха наказания.Некоторое время мы молчим, каждый по-своему ощущая облегчение от разрядившейся обстановки. Мне показалось, что можно продолжить разговор:

– Конечно, страх бывает разный. Как ты думаешь, Коля, страх – это хорошо. Из двери моментально высовывается Ванина голова:

– Плохо!

– А мне кажется, – размышляю я вслух, – что пока нет послушания по любви, и это хорошо. Разве плохо, если человек, хотя бы из страха наказания, не будет делать дурных дел, а будет совершать добро? Может быть, потом и любовь придет. По делам. Ваня куда-то исчезает, но тут же возвращается со шваброй, с совочком для мусора и торжественно сообщает:

– Я сейчас подметать буду!

И действительно, подметал, собирал мусор в совочек, потом принес тряпку, мыл пол на кухне и все это время, минут пятнадцать, приговаривал:

– Это добрые дела… Это за Колю… И для мамы… И для Бога… Я в рай

Лариса Калюжная
Санкт-Петербург

– А кто такой Гарри Поттер? – задает Коля вопрос, от которого у меня внутри все “Ну вот, уже и до детского садика докатилась эта заморская чума”, – скорбно думаю я, начитавшись броских заголовков с брошюр против Гарри Поттера.На Колин вопрос я стараюсь ответить как можно более скучным голосом:

– Кажется, так называется книжка про одного мальчика. По-моему, она совсем неинтересная…

Моя немудреная уловка не приносит желаемых результатов:

– Нет, бабушка, – с жаром говорит Коля, – Артемка сказал, что это очень интересная книжка, а Андрей с мамой даже смотрели спектакль про Гарри Поттера!

Я неприятно удивляюсь: “Ничего себе, уже и со спектаклем подсуетились!”

Поразмыслив, решаю: “Врага надо знать в лицо”, и в ближайший свободный день отправляюсь в библиотеку за знаменитым детским бестселлером.

– Ну что вы, – удивляется моей наивности библиотекарша, – весь “Гарри Поттер” на руках. Я могу вас только в очередь записать.Я записываюсь в очередь на “Гарри Поттера”… Неожиданное препятствие подогревает мое желание поскорее заполучить книгу. Вспоминаю случай из моего детства. У нас дома была довольно-таки большая библиотека, из которой мне разрешалось брать все, что я захочу, кроме, почему-то, шеститомного собрания сочинений латышского писателя Вилиса Лациса. На него мама наложила запрет. Надо ли говорить, что все шесть томов Вилиса Лациса были мною тайно прочитаны в первую очередь… Наконец, я приношу домой долгожданную книгу и придирчиво вгрызаюсь в текст. Да, действительно, читается легко, написано увлекательно, много волшебства, приключений – это как раз то, что нравится детям… Однако я довольно-таки злорадно отмечаю и другое: примитивный язык, дешевые шуточки, нагромождение надуманных сюжетных поворотов. Очень низкий художественный уровень. И вообще я как-то запуталась с этим Гарри Поттером… Если в русских сказках добро и зло всегда противостоят друг другу, то здесь что же получается? Баба Яга с метлой в ступе – это прообраз Гарри Поттера? Или Гарри Поттер в ступе с метлой – это и есть замаскированная Баба Яга? Впрочем, это одно и то же, никакой разницы… Но где же, в таком случае, здесь добро?

Пытаюсь рассмотреть проблему с другой стороны. Хочу ли я, чтобы мои внуки читали Гарри Поттера? Нет, это чтиво привьет им, как минимум, дурной вкус, запутает их представления о том, “что такое хорошо и что такое плохо”. Запретить читать, когда все только об этом и говорят? Я вспоминаю Вилиса Лациса…

Что же противопоставить Гарри Поттеру? Может быть, ничего и не надо противопоставлять, а просто воспитывать в детях хороший вкус? Читать, как читали, русские народные сказки (конечно, не подряд, а с рассуждением), Пушкина, Ершова, Андерсена, Паустовского, Носова… Да мало ли хорошей детской литературы? До всех этих книг мои благодарные слушатели очень охочи. Не все гладко было у нас с житийной литературой, хотя мне очень хотелось, чтобы дети ее полюбили. Даже переложениям житий святых для детей внуки предпочитали “Приключения Незнайки” или “Барона Мюнхгаузена”. Пожалуй, действительно, многие из этих переложений страдают тяжеловесностью слога, написаны скучно, как будто не для детей… Дело пошло лучше, когда я стала просто пересказывать жития святых своими словами или читать их выборочно, с большой осторожностью упоминая о мучениях, стараясь избегать излишних жестоких Чтобы отыскать интересные для детей моменты из жизни святых, я прочла множество патериков, отечников, лавсаиков, миней, настольных книг для священнослужителей. И, надо сказать, с огромной пользой для себя. Как много встречается в них ярких, запоминающихся, поучительных, без скучного назидания сказаний о послушании, честности, трудолюбии, терпении, как много в них смешного и парадоксального, особенно, если сравнивать с нашими современными привычками и представлениями…

Вот далеко не полный перечень самых любимых у обоих мальчиков житий:

– Житие святого Илии Пророка (о том, как ворон приносил ему хлеб и мясо, как Бог не принял жертву волхвов, а жертву св. Илии попалил вместе с водой и камнями).

– Как святой великомученик Георгий победил змия.

– Как святая Екатерина жениха выбирала.

– Как святую Варвару отец воспитывал в неприступной башне, а она все равно поняла, что Бог есть, и приняла христианство.

– О сорока мучениках, в Севастийском озере пострадавших (про баню; про воина, сторожившего мучеников и про венцы, с неба сошедшие).

– О дружбе святого Никифора с Саприкием, и о том, почему Саприкий не стал

– Как святой князь Владимир веру выбирал; как он ослеп, а потом прозрел; как он преобразился после крещения.

– Как святитель Алексий Московский исцелил ослепшую жену хана Тайдулу.

– Житие святого блаженного Николая Кочанова (как он побежал по реке Волхов, как посуху, за мнимым противником блаженным Феодором, и бросил в него кочан – Как святой блаженный Прокопий Устюжский спас город Устюг от каменной

– Из житий святого преподобного Сергия Радонежского и святого праведного Иоанна Кронштадского о том, как им не давалось учение, а потом они стали первыми

– Житие святой праведной Иулиании Лазаревской (как во время голода она кормила людей хлебом с корой и лебедой, а он был вкуснее, чем хлеб из чистой муки).

– Из “Достопамятных сказаний о подвижничестве святых и блаженных отцов”:об Авве Евпрепии и ворах,

об Авве Агафоне и прокаженном,

о послушании Марка, любимого ученика Аввы Силуана,

о честности Аввы Агафона,

о плоде послушания Аввы Иоанна Колова,

молитва о дожде Аввы Ксоя.

Смешные случаи со святыми отцами, их шутки и юмор представляют для нас особую ценность, мы даже собираем такие вырезки и выписки в отдельную папку и достаем ее, когда нам бывает грустно.

Попутно я обратила внимание на то, что дети с большим интересом слушают жития, в которых упоминаются животные. Теперь уже не я предлагала, а мои внуки просили почитать им про льва преподобного Герасима, про медведя преподобного Серафима, про кота старца Нектария. И я неутомимо отыскивала во всех православных магазинах и на всех выставках книги, в которых бы рассказывалось о дружбе святых людей и зверей.

Особенной любовью у Коли и Вани пользуется довольно толстая книга с прекрасными цветными иллюстрациями о жизни и чудесах святителя Николая Чудотворца. Когда они принесли мне ее для прочтения в пятый раз подряд, мне показалось, что мы все же одержали маленькую победу в невидимой битве с Гарри Поттером и иже с ним.

Перед сном, когда Коля с Ваней вытягиваются во весь свой коротенький рост под одеялом, у нас начинается маленькая беседа о том, что случилось за день важного и интересного, плохого и хорошего, грустного и смешного. Все пошло с минувшего лета, обильного на свободное время и всяческие происшествия, и происходило

– Знаешь, бабушка, сегодня у нас приключилась беда: мы целый день строили шалаш, а вечером он рухнул, – озабоченно говорит Коля, – Ваню даже немножко ветками завалило.

– Да, меня даже немножко жавалило, – печально вторит Ваня, высунув нос

– Может быть, вы допустили ошибку в конструкции? Давайте мы завтра вместе посмотрим, как вы крепили каркас, – нарочито профессиональным языком предлагаю я, как-никак конструктор с двадцатипятилетним стажем.Мальчикам это явно нравится, они тут же включают в свой лексикон слова: конструкция, каркас. Разговор некоторое время крутится вокруг шалаша. Но тут мимо Колиного носа пролетает муха и садится на потолочную балку. Коля с интересом смотрит на расхаживающую вверх ногами муху и задает “вечный” вопрос:

– А почему мухи ходят по потолку и не падают?

Ваня выдвигает свои соображения:

– Потому сто их так сотворил Бог!

Чуть помолчав, он тихонько просит:

– Бабуска, расскажи мне про Боженьку.

Такой вопрос дорогого стоит. Я предельно сосредотачиваюсь, рассказывать надо просто, чтобы было понятно маленькому Ване, но и с некоторой новизной, чтобы не  наскучить старшему Коле, и торжественно начинаю:

– Бог всемогущ. Это значит, Он все может. Он сотворил солнце и луну. Небо и землю. И все, что на земле.

– И медведя? – это существо, которое Ваня считает самым могущественным

– И медведя, и всех животных.

– И человека, – подает голос Коля.

– Да, человек – это самое любимое творение Божие.Бог – это Святая Троица.

– Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой, – чеканит Коля.

– Правильно. Только надо знать, что Святая Троица – это не три Бога, а Единый Бог. Понять это невозможно. Это великая тайна. Надо просто верить, что это Бог-Отец послал Своего возлюбленного Сына на землю, чтобы Он спас людей от греха. Поэтому Его называют Спаситель. Это – Иисус Христос.

– Его гвоздиками прибили, а Он все равно воскрес! – радостно добавляет

Ваня, который тоже уже кое-что знает.Я одобрительно киваю ему и продолжаю:

– Бог – Он везде. Он все видит: и хорошие дела, и плохие. Он очень добрый, поэтому не сразу наказывает за злые поступки, а долго-долго ждет, что мы покаемся. Но если мы не исправляемся, то Он нас вразумляет. Сначала через людей. Вот, например, вас бабушка ругает, ставит в угол, вчера даже за крапивой пришлось идти, – я плавно спускаюсь с небес на землю, – надо понимать, что это действует Господь Бог через бабушку. А если вы все равно не слушаетесь, то тогда Бог Сам наказывает таких упрямцев. Кто знает, как Бог может наказать?

– Землетрясением или вулканом, – для Коли, видно, не прошли впустую наши прошлые разговоры.

– Ну, в общем, да, только, по счастью, вулканов у нас тут поблизости не наблюдается и землетрясений не бывает, а вот заболеть строптивый грешник вполне может или упасть в лужу. Уж лучше потерпеть наказание через бабушку. Правда?

– Плавда, – со вздохом соглашается Ваня.

Обо всем сразу сказать невозможно, да и не нужно, и я, нашаривая рукой выключатель, предлагаю:

– Ну а теперь давайте спать!

Коля вскакивает на постели:

– Бабушка, а помолиться? Ты забыла?

Я спохватываюсь, хвалю Колю за то, что он вспомнил о Боге. Коля без паузы и даже с некоторым удивлением отвечает:

– Я каждую минуту о Нем помню!

“Ах вы мои маленькие смешные мальчишки, – думаю я. – С чем вам придется столкнуться в жизни? Как сохранить вас от соблазнов мира? Да и что я могу, если мне самой не достает мудрости, терпения, так что частенько и “солнце заходит во гневе Все спят, я остаюсь один на один со своими думами, сомнениями, вопросами, привычно беру с полки книгу писем прп. Макария Оптинского, и – случайно ли? – на глаза сразу попадаются удивительные строки о воспитании детей, написанные немного старомодным стилем: “Нынче время тяжко и дни лукавы, попадут в обращение со светом, то много насыплется плевел на доброе семя, так что иногда при всходе и подавят хороший плод…. наши дела без помощи Божией ничего не стоят; а потому мы должны просить оную от Бога и смиряться в своей нищете, ибо Он на смиренные призирает, и недоумения наши и ошибки в чем-либо Своим тайным вразумлением и помощью исправит. Говоришь о непослушании их, и не знаешь, чем исправить? – Вразумлением, терпением и помощью Божией. …Сей доброе семя, а Господь ниспослет благорастворенный дождь и принесет плод. А ежели что и неудачно кажется, то оставить непостижимому для нас промыслу Божию”.