ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО

историк

ЕВРОПЕИЗАЦИЯ, ВЫШЕДШАЯ БОКОМ

…или в чем был прав Эдуард Лимонов

Когда-то великий русский полководец Суворов воскликнул: «Мы русские! Какой восторг!»… А через сто с небольшим лет, в начале XX века, философ Розанов замечает: «У француза – «милая Франция», у англичан – «старая Англия», у немцев – «наш старый Фриц». Только у прошедшего русскую гимназию и университет – «проклятая Россия».

Как же удивляться, что всякий русский с 16-ти лет пристает к партии ниспровержения государственного строя…»

Чтобы разобраться в этой коллизии посмотрим внимательнее, что же происходило с нашим дворянством и интеллигенцией в течение всего XIX века.

Что такое просвещенный русский дворянин начала XIX века? Он одевается во все французское, говорит и пишет по-французски лучше, чем по-русски и знает французскую литературу лучше самих французов. Все бы ничего, но беда в том, что многие аристократы идут дальше – они начинают не только говорить, но и думать по-французски. И при этом не любить все русское. Как, например, декабристы-масоны, мечтавшие переделать Россию в республику; или «философ» Чаадаев, который в 30-х годах XIX века пришел к выводу, что Россия – это совершенно дикая страна, которая ничего не дала миру, что это какой-то зигзаг и недоразумение в мировой истории. (Потом, правда, он опомнился… После того, как его официально объявили сумасшедшим.)

Одним из первых этот непорядок в умах заметил и описал Пушкин: «Она по-русски плохо знала, / Журналов наших не читала, / И выражалася с трудом / На языке своем родном…/ – и в другом месте – / Ты просвещением свой разум осветил, / Ты правды чистой свет увидел, / И нежно чуждые народы полюбил, / И мудро свой возненавидел»…

Переболев в молодости «революционностью» Пушкин не только заметил эту антинациональную линию в высшем обществе, но и пытался с ней бороться. Поздний Пушкин – это убежденный патриот, выступающий против внешних и внутренних врагов Отечества. Существует убедительная версия, что именно за это его и убили. И не Дантес с Геккерном, а представители иноземной «немецкой партии» в самой России, неформальным лидером которой был глава МИДа одиозный Карл Нессельроде (плохо говорил по-русски; отец немец, мать еврейка).

Трагедия позднего Гоголя так же связана с нарастающим противоборством национального с антинациональным в России. Пока молодой Гоголь мягко критиковал существующий порядок, либералы его терпели и даже хвалили, но как только он перешел на консервативные позиции, его стали травить. Первым начал Белинский, написавший знаменитое «письмо к Гоголю». Затем на писателя набросились все остальные «передовые люди» того времени. Национальный писатель Гоголь, защищающий православие и самодержавие был объявлен либералами полусумасшедшим реакционером. Эта травля надломила Гоголя и приблизила его смерть.

Поэт и дипломат Грибоедов, который, так же противостоял «немецкой партии», писал: «Ах! Если рождены мы все перенимать, / Хоть у китайцев бы нам несколько занять / Премудрого у них незнанья иноземцев. / Воскреснем ли тогда от чужевластья мод? / Чтоб умный, бодрый наш народ / Хотя по языку нас не считал за немцев».

Примечание. Существует версия, что за убийством Грибоедова в Тегеране стояли англичане, с которыми, в свою очередь, были связаны их агенты в Российском МИДе. 

В убийстве Лермонтова, который при всей своей противоречивости оставался патриотом России, так же прослеживается след иноземной пятой колонны в российской элите.

Чтобы разобраться в проблеме европеизации надо к культурному «онемечиванию» русского дворянства добавить онемечивание чисто этническое – немцев в Россию к XIX веку понаехало великое множество.

Перед войной 1812 г. с генералом Ермоловым произошел такой случай. Он был назначен начальником штаба 1-й армии Барклая-де-Толли. Приехал в штаб, посмотрел на офицеров и дал такую оценку: «Плохо! Все немцы, чисто немцы. Я нашел там одного русского, да и тот Безродный». (Известно, что после назначения главнокомандующим Кутузова вместо остзейца Барклая настроения в армии изменились, особенно среди нижних чинов).

В 1813 г. на вопрос Александра Первого, какую награду он желает, Ермолов скажет свое знаменитое: «произведите меня в немцы, государь!». Царь сделает вид, что не расслышал… и резко изменит свое отношение к русскому генералу.

А еще через несколько лет Николай Первый, бывший «типом прусского офицера», бросит не менее знаменитую фразу: «Русские дворяне служат государству, а немецкие – нам!». Что тут скажешь? В точку!.. Сам себя и припечатал!

Консервативный мыслитель К. Леонтьев писал об этом этническом феномене: «Остзейские бароны и другие наши немцы внушают государю Николаю Первому следующую мысль: для коренных русских нация русская, русский народ дороже, чем вы. Нам же нет дела до русской нации, мы знаем только вас государя вообще. Мы не русской нации хотим служить, мы своему государю хотим быть верными…».

Ф. Булгарин по этому поводу метко заметил, что «остзейцы почитают себя гвардией, охраняющей императора и трон, от которого происходит все их благоденствие».

Славянофил Иван Аксаков пошел еще дальше и обвинил прибалтийских немцев (о, ужас!) в русофобии: «преданные русскому престолу… (они) проповедуют в то же время бой на смерть Русской народности; верные слуги Русского государства, они знать не хотят Русской Земли».

Другого славянофила Ю. Самарина за его антинемецкие выпады («Письма из Риги») даже арестовали и посадили в Петропавловскую крепость (!). Николай Первый на допросе обвинил его в нападках на немцев и, косвенно, на себя самого, как немца. Но главное! – он заявил, что этот «русский национализм» может привести к мятежу, как в 1825 году!.. После «строгого внушения» Самарин был сослан на север. За «разжигание»…

Комментарий. По существу Николай Павлович был прав, только мятеж русских против чужеземной аристократии (и своей, и импортной) произошел позже. Он стал одной из важнейших составляющих Великого Русского Бунта 1917 – 21 гг. Вплоть до Кронштадтского мятежа и Тамбовского восстания, а так же других выступлений против коммунистов-инородцев, которые с испугу ввели в 1921 г. НЭП.

А теперь – несколько слов о чужеземцах из своих, русских. К. Леонтьев писал в 1880-е годы: «Что такое это нынешнее дворянство? Дворяне – это прежде всего русские европейцы, выросшие на общеевропейских понятиях XIX века, то есть на понятиях смутных, на основах расшатанных, на чтении таких книг и газет, в которых все критикуется и многое отвергается».

В результате дворянство совершенно утратило связь с народом. И не только в религиозной и культурной сфере, но и «в бытовом, даже языковом отношении». (Дворяне не только употребляли непонятные слова, но говорили с нерусским, дворянским акцентом.)

И далее К. Леонтьев пишет о главном – об отношении народа к образованным классам: «Считая дворян и чиновников почти нерусскими за их иноземные формы, народ и не думал подражать им. И упорно сохраняя свое, глядел на нас (дворян) нередко с презрением… как на нечто чуждое, немецкое и даже весьма противное не потому именно, что наказывает и заставляет на себя работать, а потому, что в узком и коротком платье ходят, посты плохо соблюдают и так далее. Купцы московского типа (так же) чувствовали… культурное отвращение к европейскому стилю дворянства…

Я помню слова одного двадцатилетнего дворового нашего, я был тогда студентом и спросил его: мне вот ничего, что я ем скоромное (в пост), а ты не хочешь ни за что, отчего это? Он же отвечал мне с улыбкой: мы понимаем это так, что господа от счастья забылись, вот и все».

Вот именно – забылись!.. Как «Иваны, не помнящие родства».

В заключении К. Леонтьев высказывает важнейшую мысль: «не надо нам образованным мужика поднимать до своего европеизма», а надо (нам) опуститься на русскую почву, на которой стоит мужик и перенять его русскость.

Комментарий. Этот возврат «на почву», в конце концов, и произошел после 1917 г., хотя в довольно извращенном виде (западный марксизм). Однако вредоносная европеизация, точнее, западнизация России была приостановлена до 1991 г. Это немало.

О том же, что было лучше для России в XX веке – советская (поздняя) модель или либерально-западная – судите сами. Желательно с такой установкой: не какая лучше, а какая – хуже.

В эпоху «великих» либеральных реформ Александра II (60 – 70-е годы XIX в.) антирусская партия, появившаяся еще в XVIII веке, набирает силу. К прозападному дворянству присоединяется либеральная интеллигенция. Признаком хорошего тона считается не верить в Бога, ругать все русское и восторгаться цивилизованной Европой. К германо- и франкофилам добавляются англоманы. Вместе с социальным нигилизмом нарастает нигилизм национальный. Среди «образованных» русских людей появляются оголтелые русофобы.

Ф. Тютчев, который был не только поэтом, но и глубоким мыслителем, писал в 1867 году: «Можно было бы дать анализ современного явления, приобретающего все более патологический характер. Это русофобия некоторых русских людей – кстати, весьма почитаемых…».

Ф. Достоевский, так же переболевший в молодости либерализмом, писал о том времени: «Все эти убеждения о безнравственности религии, семейства… все эти идеи об уничтожении национальности… во имя всеобщего братства людей. О презрении к отечеству – все это были такие влияния, которые захватывали наши сердца и умы»… (Сегодня мы наблюдаем «все это» на примере иноагентов-русофобов).

Таким образом, период реформ 1860-70-х оказался на деле не самым лучшим («освобождение» и пр.), а самым худшим периодом в истории девятнадцатого века! Да-да! Именно худшим!

Писатель Ф. Достоевский одной фразой показал различие между старой, героической, и новой, «либеральной» эпохой в России. Он писал: «Дрянненькие людишки получили вдруг перевес, стали громче критиковать все священное, тогда как прежде и рта не смели раскрыть…».

Самым нерусским городом тогда был Санкт-Петербург. Он же был и центром российского либерализма, в том числе церковного.

К. Леонтьев, описывая вопиющий случай оправдания в суде террористки В. Засулич (!), стрелявшей в градоначальника Трепова, писал: «Почему же общественное мнение самого нерусского из городов России должно быть непременно правильнее мнения стольких миллионов истинно русских людей, оттертых от непосредственного соприкосновения с правительством своим?».

Великий Достоевский за 40 лет до Февральской революции 1917 г. предрек, что Россию погубит не революционер с бомбой (Засулич), а наш доморощенный либерал («публика»). Так и случилось! Большая часть правящей элиты и почти вся русская интеллигенция к началу XX века оказались заражены вирусом западного либерализма. И здесь надо заметить, что вирусы подобного рода имелись у нас и раньше, однако высокая пассионарность не давала им размножаться. Те же контакты с Западом не прерывались никогда, и с XV века на русскую службу поступали иностранные специалисты из Европы. Но!.. Но пока европейское влияние было дозированным, пассионарность высокой, а уровень образования низкий, проникновение «западной ереси» пресекалось. (Например, ересь жидовствующих). В фазе этнического надлома (с сер. XIX в.) стало все наоборот… и с европейским влиянием, и с пассионарностью, и с образованием. Ситуацию усугубило еще и то обстоятельство, что в результате резкого снижении пассионарности в фазе надлома (к нач. XX в.) проявились два его характерных признака – нарастание расслабленности, т. е. субпассионарности (чеховские интеллигенты-нытики и пр.) и увеличение числа дегенератов (психопатов и пр. «меньшинств», по накоплению) (см. ст. «Больной Серебряный век»). Эти два фактора заметно усилили когнитивный диссонанс в обществе.

Примечание. Лев Гумилёв писал, что при смене фаз этногенеза, особенно при переходе из пассионарной фазы перегрева (у нас – XVI – нач. XIX вв.) к фазе надлома, этническая система становится совершенно беззащитной. «Системные связи разрушаются, происходит их перестройка… Стереотип этнического поведения заметно модифицируется и поэтому легко деформируется. Это является причиной химеризации части этноса в зоне контакта (с чуждым суперэтносом и иной культурой – Е. Е.), т. е. разрушения стереотипа как такового».

Обратим внимание на это важнейшее положение теории этногенеза. Из него следует, что войдя в фазу надлома в первой половине XIX века, большая часть русского дворянства и интеллигенции вместо традиционного стереотипа поведения (разрушенного!) получила деформированный стереотип-химеру либерального типа. Именно это и привело их к неадекватным действиям и, в конечном счете, к изгнанию из страны, а кого-то – к гибели. (Подробнее см. в моей кн. «Пассионарная теория этногенеза…», гл. «Фаза акматическая (перегрев)» и гл. «Фаза надлома»).

Заключение

Таким образом, особенностью русского надлома явилось то важное обстоятельство, что на запрограммированный, домашний раскол русского этноса (на модернистов и традиционалистов) наложилось незапрограммированное вторжение чуждой европейской идеологии. Контакт на суперэтническом уровне (вторжение чужих идей и чужих людей) дал отрицательный результат. В итоге большинство русских дворян и интеллигентов потеряли под собой национальную почву и превратились в «либералов». Можно сказать, что этот урод родился от внебрачной связи с Западом. Продолжалась эта связь более двухсот лет (с кон. XVII в.) и в надломе приобрела чрезвычайно нездоровую форму. Форму русско-европейской этнической химеры. От которой, собственно, и произошла февральско-масонская антисистема, разъевшая изнутри самодержавие!

Можно ли было всего этого избежать? Если посмотреть на проблему с точки зрения этногенеза, то – нет. Россия была обречена на инфицирование западной идеологией и последующее за этим переусложнение этнической системы из-за большого прилива иностранцев. Здесь повлияли два фактора: географический и возрастной.

Во-первых, Россия, в отличие от восточных цивилизаций, не была отделена от Европы ни большими расстояниями, ни естественными границами: горами, морями, пустынями. Поэтому наши и не наши «путешественники» ездили туда-сюда почти беспрепятственно с XVIII века. При этом часть «наших» оставалась жить за границей (с XIX в.), но еще большая часть «не наших» оседала в России.

Во-вторых, Россия сильно отставала от Европы в развитии светской культуры, особенно в науке и технике. Ведь русские (великороссы с XIV в.) моложе европейцев на 500 лет. (Не путать их со славянами Древней Руси, которые в XI–XII вв. были культурнее европейцев). Поэтому нам постоянно приходилось Европу догонять. И догоняя, мы, с русским задором, заимствовали все подряд, и то, что нужно и то, что не нужно. Чаше – что не нужно. Слишком велики были соблазны гедонистической и благоустроенной европейской цивилизации! Прав был Достоевский: «мы начали нашу европейскую культуру с разврата». И добавим: быстро заразились сначала пороками язычества, а затем и французской «срамной болезнью» либерализма.

В результате к началу XX века наш европейски образованный человек, потерявший от импортной «передовой мысли» всякое чувство реальности, искренне думал, что Россия – это «тоже Европа», только отставшая в развитии. И что после того, как в России введут парламент, русские сразу же начнут переделываться в европейцев, и заживут так же хорошо, как на Западе. Затем это интеллигентское умственное расстройство повторится в период горбачевщины, после которой последует такая «западнизация» России, какой русские еще не видывали!..

Ничего не поделаешь, слаб образованный человек перед соблазном чужих, завлекательных идей! Особенно – в «шизофренической» фазе надлома. И, подчеркнем, не просто надлома, а такого надлома, который у нас по времени четко совпадает с началом открытой финансовой глобализации (после Французской революции) и успешным применением информационного оружия – от французской «Энциклопедии» конца XVIII в. – до «перестроечного» журнала «Огонек». С тех пор два этих основных фактора истории – этнический и глобалистский – идут рядом. При этом глобалистский фактор все сильнее и сильнее влияет на фактор природного этногенеза. Хотя и не может, пока, подавить его окончательно…

Послесловие

О сталинизме и современности. Недавно я прочитал небольшой текст Эдуарда Лимонова (2012 г.). Когда-то этот человек сильно заинтересовал меня своей противоречивостью: убежденный патриот с явными признаками антисистемности (50 на 50?). Прочитал почти все его книги (писатель сильный и талантливый!), но окончательно понял недавно, когда наткнулся на один из его последних метафизических текстов, с явным уклоном в гностицизм… Но здесь не об этом.

В двух словах передаю содержание эссе Лимонова 2012 года (одна страница). Это почти гениально!

За свою жизнь, говорит он, я видел три русских народа. Первый – послевоенный. Мужчины тогда были суровы, с сильными лицами; женщины – по-бабьи женственны, ходили в платках и платьях. Это были гордые, смелые люди, «несмотря ни на какого Сталина».

Второй народ – периода застоя – уже порченный: ни то ни се; насмешники и «любители кинокомедий».

Третий народ – современный. Эти как дети – инфантильны, одеты во все цветное, разномастное и «хотят много отдыхать». Часть мужчин похожа на женщин. Некоторые ходят с чудаковатыми лицами (раньше такие сидели в сумасшедших домах). Женщины и «девки» полураздеты.

Если бы, пишет Лимонов, эти два народа – послевоенный и современный – вдруг, вывалили на одну улицу, то послевоенные побили бы современных только за один несерьезный внешний вид. А женщин бы заставили одеться!

И в конце Лимонов дает рецепт против излишней буржуазности и расслабленности – война! «Испытания нужны народам, чтобы они не обабились и не впали в детство». В точку!

Остается напомнить, что вся эта «расслабленность» и «чудаковатость» пришла к нам еще в XIX веке. Испытания Революции и Великой Отечественной народ подлечили. Ну, а затем все повторилось…

И еще добавлю от себя, что если бы «вдруг» я оказался на той самой улице, где встретились два народа, то, не задумываясь, примкнул к послевоенным.

Как говорится, ничего личного – у каждого свой «этногенез».

Сергей Арутюнов

доцент Литературного института им. Горького
научный сотрудник Издательского совета
Московской Патриархии

БУМАЖНОЕ ЧТЕНИЕ ПРОТИВ ОБЕЗЛИЧИВАНИЯ 

 Что написано пером…

Это довольно давний разговор о стандартизации массовых общественных и индивидуальных реакций, ведущийся в более-менее современной терминологии уже с 1960-х гг., однако на дворе 2025-й год, и при видимом и довольно значимом усилении технических и психологических средств давления на человека как на индивидуальность приходится вновь поднимать тему, которую впору назвать просроченной.

Основная претензия традиционной культуры к современным тенденциям общественного развития состоит в том, с какой лёгкостью при использовании массовых рыночных технологий любой человек сегодня сводится ими к некоему весьма низкому (и заниженному явно специально, при задействовании специальных средств) стандарту-знаменателю потребления и фактически обезличивается.

Электронная среда претендует не просто на звание «второй» природы – она жаждет стать основной. При этом полностью её создателями игнорируется исконно христианское понятие «свободы воли»: она знать не желает о неизбежных издержках цифровизации, выражающихся, прежде всего, в снижении интеллектуального потенциала целых наций, насильственно внедряемого в сознание народов и целых суверенных цивилизаций восторженного ожидания очередного «сервиса».

Отсутствие в современности титанов масштаба поистине возрожденческого в первом приближении представляет собой результат превращения людей в некое подобие муравьёв-потребителей, несущих в муравейник некие листочки и веточки извне – модель, уже осмеянная русской классикой («Хрустальный дворец» Достоевского – ассоциация первого ряда). «Муравьиное человечество» не мечтает: способность мечтать отнята у него вожделениями дельцов, хозяевами муравейника. Постоянно муссируемые разговоры о каких-то для «нового», разумеется, человека перспективах и даже планетарного уровня новых религиях – не более, чем вульгарный экуменизм, но уже опасного трансгуманистического плана. Ах, достопочтенные господа! Как вы поместите (загрузите) нечто в мозг, так и выгрузите из него, и никто вам уже не помешает, стоит лишь имплантировать в него подобающие устройства ввода-вывода, поскольку любые устройства сочленения натуры с интерфейсом – не более, чем дыры для вашего поистине беспредельного и день за днём легализующегося вами же воровства.

Сколько помнится, советский человек жил после Великой Отечественной накануне всеобщего коммунистического счастья, радостно и тревожно предчувствуя окончательное избавление от рабства физического труда за счёт «могучих и умных машин»: это была, как видится сегодня, мечта о мечте. Зачем ему освобождаться от повседневности, советский человек знал наизусть: чтобы ещё больше устремляться мыслью к отдалённым галактикам и вообще устройству Вселенной. Мысли сегодняшнего обывателя вот уже тридцать с лишним лет подряд устремлены в «тюрьму авоськи». Глянцевая пресса, сменившая научно-популярные и толстые литературные журналы на просторах «просвещения народного», демонстрирует обществу поистине омерзительные образцы «усреднённого пола», отнимая у женщин женственность, а у мужчин мужественность – именно такова бесполая, плоская и напрочь лишённая мечты буржуазная культура.

В пространство мечты советского человека уносили книги, подменённые сегодня электронным текстом, явившимся человеку в персональных устройствах, подключённых к WWW. В процессе замещения бумажной книги (намеренного увода книг в сеть при сокрушительном падении реальных тиражей) несложно видеть черты взаимного обезличивания текста и человека, лишения читателя чувства интимного общения с книгой и таинственных взаимоотношений, возникающих между ними. Каковы они, может припомнить каждый библиофил: стадиями они напоминают самое настоящее любовное чувство – выбор одной среди многих, вспыхивающую влюблённость и все последующие процессы душевного единения.

Высочайшей эмоцией при возникновении чувства (взаимного!) здесь выступает принципиальное бескорыстие автора, отдавшего свои чаяния на всеобщий суд без подразумевания конкретного адресата, но адресованные всем сразу наудачу, а также абсолютная свобода читательской реакции на текст, которую автор не способен контролировать или редактировать. При особенно аффектированном несогласии с автором книгу даже в сердцах «наказывают» – акцентированно захлопывают, отбрасывают, приговаривают к изгнанию на недоступные полки, но потом – в зависимости от степени тяжести нанесённого оскорбления – возвращаются к ней, дают второй шанс на нормализацию отношений. Мимика читателя при чтении совершенно вольна: автору подмигивают, автору выражают равнодушие, недоверие, и автору же восторженно рукоплещут.

Вспомним старозаветные определения библиофилов: «запах старой книги», «фактура её обложки», «увесистость вожделенного тома», «чьи-то едва разборчивые пометки на полях – «sic!», «NB», «ergo»…», «замысловатые экслибрисы «из книг такого-то…», напоминающие гербовые печати», «причудливые выходные данные или их поистине загадочное отсутствие» – физическое и духовное соприкосновение с незримыми судьбами и авторов, и предыдущих читателей, библиотекарей «нос к носу»! Читатель «бумажной» литературы поневоле становится и детективом-исследователем, и гением своих обострённых чувств, подспудно возрастающей склонности к восприятию шедевра, его оценки. Читатель у книги и учится, и учит её сам, тем самым подлежа великой культуре и становясь её главным действующим лицом – адресатом и экспертом.

Но разве таков восприемник электронного текста? Он кто угодно, только не его пусть временный, но владелец, поскольку будто бы подглядывает за ним в замочную скважину: электронный текст лично его как эпистолярная единица будто бы совсем не ждёт, а существует сам по себе в зависимости от «настроения» прибора своего показа. Уже одно то, что текст может явиться в разном шрифтовом одеянии, убеждает в его подспудной изменчивости и, следовательно, неистинности.

Электронное устройство в сравнении с неизменяемой книгой выступает весьма и весьма ненадёжным посредником в отношениях человека и текста: «гаджет» может разрядиться, испортиться, обнулить баланс, позволяющий выходить в WWW, а также потерять контакт с внешними станциями, демонстрирующими текст. Сумма этих условий не позволяет надеяться на то, что каждое включение устройства гарантирует появление букв на экране, рождая подспудное недоверие к «электронному раю».

Книга куда прямее и честнее: даже временное владение ей гарантирует, что текст её никуда не исчезнет, и более того – не будет заблокирован по цензурным соображениям или подвергнут изменениям (требования законов различных стран, и особенно США в отношении BLM-повестки уже подвергли цензуре классические американские и европейские произведения, затрагивающие тему негров, а сегодня речь идёт уже о цензурировании Библии в интересах ЛГБТ-сообщества*.

Таким образом бумажная книга выступает не «архаизмом», отходящим в прошлое, но гарантией сохранения лучших начал мировой гуманитарной культуры: жажды правды о человеке, самых напряжённых вопросов человека к бытию и, наконец, правды, как она есть, в том, как её понимали в различные исторические периоды.

Поистине ужасны и анти-культурны мнения о том, что книга, будто в Средние века, должна стать «элитарным аксессуаром» для богатых: они настолько противоречат максимам Просвещения, что разбирать их мнимую «аристократичность» не представляется нужным: сегодня речь идёт о создании комфортно анти-конкурентной среды для воровских династий, остановке социальных лифтов, устранении «кухаркиных детей» не только из вузов, но и из весьма и весьма среднего нашего образования, уровень которого падает столь же интенсивно, сколь популярно открыто негативистское выражение «дети ЕГЭ».

Современные дельцы делают всё для того, чтобы исконные книжные версии тонких взаимоотношений читателя и бумажной книги вкупе с неизбежным обвинением мировой и национальной буржуазии в массовых убийствах ради прибылей были устранены как нежелательные свидетели «брожения умов», грозящего установленному на планете строю, и только применительно к антибуржуазной публицистической (социалистической, коммунистической) составляющей словесности, но и ко всей человеческой культуре, в лучших своих проявлениях открыто протестующей против жалкого ростовщичества, порабощения человека человеком и подминания под себя власть имущими свободы веры, слова, собраний, выбора и воли.

Пока тиражи бумажных книг в России и мире искусственно занижаются на фоне «всеобщей цифровизации» за счёт манипулирования ценами на бумагу, картон и работу издательских мощностей, и пока министерства и ведомства обвальной цифровизации в России будут осуществлять свою деятельность исключительно в интересах правящего класса, лично я буду понимать эти манипуляции только как откровенно антиобщественные, направленные в сторону установления тотального электронного рабства.

*движение, признанное экстремистским и запрещённое в РФ

 СТЕРЖЕНЬ ПОДВИГА

Ничто, пожалуй, так не волнует профессиональное литературное и издательское сообщество, как будущие годы нашей страны, причём в условиях мало того, что угрозы со стороны когда-то мирных соседей, так и ещё и при неуклонном размывании национальной и культурной идентичности. Если говорить об этих тревогах более простыми словами, они определяются как родительские.

Будущим поколениям россиян самой нашей историей назначено строить и защищать страну, но столь твёрдое созидание возможно только на основе традиционных духовно-нравственных ценностей, перечисленных в Указе Президента России №809 «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей» от 09.11.2022.

В видеообращении к россиянам на День Православной книги Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл призвал всех нас обращать особенное внимание на тот круг чтения, что формируется у младшего поколения:

«В наше время, когда полки книжных магазинов заполнены разнообразной печатной продукцией, когда чтение стало возможным и в электронном формате, важно не утонуть в этом огромном море литературы, которая далеко не всегда отличается высоким художественным качеством и добрым содержанием. Именно поэтому призываю родителей внимательнее относиться к выбору книг, которые читают ваши дети», – сказал он ещё в 2024-м году.

Задача перед родителями поставлена чрезвычайно тонкая, испытующая и по природе своей избирательная: основываясь на всём прочитанном, увиденном и услышанном, юным россиянам предстоит выработать в себе волю работать в поте лица на благо своей земли, и здесь многое будет зависеть именно от условий, которые создадут им старшее и среднее поколения, и, конечно, от услышанного ими от родителей и учителей, а затем и прочитанного ими самостоятельно на родном языке.

Так достаточно ли в России книг не просто автоматически переизданных, дореволюционных и советских, а написанных сегодня и о сегодняшнем дне для того, чтобы молодой человек, юный читатель ощущал себя своим в своём потоке истории?

Об этом и зашла речь в Издательском Совете Русской Православной Церкви, когда состоялась традиционная встреча председателя Совета митрополита Калужского и Боровского Климента с издателями как церковной, так и светской литературы, и тема встречи касалась отображения героизма и подвига в современных изданиях.

Отчего поминались именно героизм и подвиг, совершенно понятно из контекста всей русской истории: она неизменно опиралась не на абстрактные или выморочные понятия дутого величия и воображаемой власти чуть ли не над всей Вселенной, а на конкретное делание, на жертвы, приносимые практически каждым поколением русских людей во имя Господне и во имя жизни страны.

Войны сопровождали нас постоянно, и не мы, видит Бог, были их зачинщиками. Алчность Европы бросала к нашим пределам орды завоевателей, и сколь бы разрозненны в ранние периоды ни были рати, противостоящие им, победа неизменно сопровождала нас. Под её святым знаменем выросли десятки поколений и изменить ему мы в огромном своём большинстве просто не в состоянии.

Однако под гнётом зарубежной пропаганды, как мы убедились, частное сознание может быть «взломано» и поставлено в прямое услужение недругам нашей земли. Характерная картина наблюдалась в аэропортах и на пограничных пропускных пунктах при объявлении частичной мобилизации в 2022-м году… и что-то же заставило тех молодых людей спешно покинуть пределы страны? Страх, опасение за свою жизнь, стремление выйти из исторических координат и подменить их личными. Представить себе такое в годы Великой Отечественной войны немыслимо, и сегодня масштабы объяснения причин Специальной военной операции, несмотря на возможности телевидения и русского сегмента Интернета, ещё совершенно недостаточны.

Избави Бог нас от монументальной пропаганды на каждом углу и из каждого динамика, но ни одна проблема не уходит сама собой, не «рассасывается», если полагать, что такое в принципе может случиться. Никуда не уходит и не уйдёт цивилизационное противостояние – пока Россия не будет внутренне сломлена, она не согласится ни с одной вздорной теорией о человеке, выработанной в недавние годы на Западе.

«Вечная оппозиция» сполна показала, что она думает о стране и её людях, буквально сразу же, не только уехав и предпослав нам всем из дальнего далека слова, полные желчи и ненависти: оказалось, что дело вовсе не в правительстве, а в самой якобы «тоталитарной» и «рабской» в основе своей культуре, основанной на героике вчерашнего, сегодняшнего и будущего дня, на поклонении павшим и великой жертве, которую они принесли ради того, чтобы мы не исчезли в историческом потоке. Притом, что эта вера объявлена наследием тоталитаризма, рабским в либеральном сознании вовсе не считается десятилетиями стоять на коленях перед беснующимися в очередном приступе русофобии соседями, покорно и повинно кивать на каждую их претензию, или, иными словами, «платить и каяться» за то, что жив, работаешь и наследуешь свою историю, будто бы состоящую из одних преступлений.

Какие поколения выращены при такой точке зрения, ещё недавно почти не имевшей альтернативы в крупнейших российских СМИ и тем более открыто оппозиционных, прекрасно знающих механизмы влияния на детские и подростковые умы, вопрос огромный, но разрешимый.

Владыка Климент привёл в качестве отрадного примера работы, поступающие на Международный детско-юношеский литературный конкурс «Лето Господне» имени Ивана Сергеевича Шмелёва: среди них за десять уже с лишним лет не встретилось ни одной стыдящейся своей истории, и заслуга здесь не только учителей и родителей, сколько той внутренней и совершенно независимой от любой пропаганды оценки действительности, которая вырабатывается самим ходом жизни.

Русский человек не привык чувствовать себя на своей земле рабом и не чувствует себя им даже при всей тягостности внешних обстоятельств. Во все века иностранцы поражались лёгкости, с которой и русский солдат, и мирный гражданин своей страны шли к подвигу, словно к обыденности, словно бы только и ожидали минуты, когда обстоятельства дадут им возможность совершить небывалое. Многие удивлялись радости, с которой русские люди вершили свои судьбы, жертвовали жизнью, и причиной тому было заложенное в них сознание высочайшего подвига Христа. Нет ничего удивительного в том, что именно Он, взошедший на крест, и вызывает наибольшую ненависть, поскольку переворачивает эгоцентрические ценностные ряды, как прилавки изгнанных из храма торговцев. Не менее, чем Он, предавшимся себялюбию ненавистны и те, кто предан Его подвигу.

Собравшимся были представлены книги Издательства Московской Патриархии, посвящённые теме героизма и подвига. Так случилось, что руководителю издательства епископу Балашихинскому и Орехово-Зуевскому Николаю (Погребняку) предельно близка тема Великой Отечественной войны, и потому он является автором таких изданий, как «Полководцы Победы», «Трудный путь Победы», «Женское лицо Победы», «Отгремев, закончились бои…» – уже из названий совершенно понятно, о чём они. Последняя – о настоящая энциклопедия песен военных лет.

Сотрудница редакции духовно-просветительской и детской литературы Издательства Московской Патриархии Наталья Мамлина обратила внимание также на труды издательства, одно перечисление которых заняло бы множество страниц. Чего стоит один труд Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла «Родина. Вера. Победа». К подрастающему поколению обращён поистине огромный раздел изданных книг, в котором Патриарх лично обращается к детям с книгой-календарём «Победа, с которой началось освобождение». Среди новинок – «Новый год Колюшки» Елены Нестериной, маленькая повесть, созданная в контексте происходящего сейчас на территории Украины: фашисты пробуют «подарить» советским ребятам новогодний праздник, но бросают в печку советские игрушки, и дети понимают, что с праздник не настоящий. Добавить к тому рассказы о святом преподобном князе Владимире, святом праведном князе Александре Невском, святых преподобных Пересвете и Ослябе, святом праведном адмирале Феодоре Ушакове и многих других русских ратниках, и заботливому родителю останется только выбрать, чем пополнять семейную библиотеку.

Двух авторов издательства «Сибирская Благозвонница» выделила выпускающий редактор Людмила Чуткова: читателю прекрасно известны романы Ирины Богдановой, многие из которых затрагивают самые трагические периоды русской истории, и в том числе блокаду Ленинграда, но подают перипетии и атмосферу далёких страшных лет не безысходно, а с верой и надеждой на лучшее. Недавно к числу авторов «Сибирской Благозвонницы» присоединился и замечательный автор-священник Михаил Резин, темой которого стало духовное окормление участников Специальной военной операции. Отец Михаил уже был отмечен Открытым конкурсом изданий «Просвещение через книгу» за дар не столько публицистический, столько удивительную способность верующего и любящего сердца вникать и в человеческую трагедию, и в торжество героев сегодняшнего дня, отдающих всех себя во имя грядущей Победы.

Было, чем удивить, и издательству «Духовное преображение». Генеральный директор издательства Роман Дерзновенко показал поистине всеохватывающие детские книжные серии, названные «Защитники Отечества» и «Бессмертный полк». Издательство сделало максимум для снижения отпускной цены, и эти усилия увенчались успехом.

– А не писать ли на книгах – «Рекомендуется для совместного чтения родителями и детьми»? – предложил Владыка Климент, и многие с ним согласились.

Проблема детского духоподъёмного чтения сегодня более чем системна: разговор о сегодняшних тиражах неизбежно приводит к сравнению их с тиражами советскими, и сравнение всегда не в пользу первых. Когда самая лучшая книга к массовому читателю не попадает, и не решает ничего даже пропорциональная спросу допечатка тиража, о каком влиянии книги, её известности во младшем поколении можно тогда говорить?

В 1979-м году нам, первоклассникам, вместе со знаменитым «букварём в синей обложке» дарили пару тонких брошюр, одна из которых называлась «В Смольном». Позже я опрашивал ровесников, кто из них получил её в подарок в тот солнечный московский день. Оказалось, что многие её до сих пор помнят. И каков же был её приблизительный тираж? Советских детей цифры в полтора или даже два-три миллиона детской книги нисколько не удивляли, но теперь они остались настолько глубоко в прошлом, что о них новым поколениям приходится рассказывать, как о сказочном предании.

Отвергая радикальные решения по модели «хотите читающих детей, отключите Интернет», хотелось бы, тем не менее, произнести слова не мягкосердечные: в сложившихся исторических обстоятельствах нам больше нельзя быть «играющей страной», потому что за круглосуточными играми (и не только в компьютер, компьютерные игровые приставки, телевизионные игровые приставки, мобильные телефоны и планшеты) рисуется образ именно страны инфантильной и колонизированной, забавляющейся со сверкающими бусами колонизаторов именно в тот момент, когда за эти бусы утрачивают свою землю и в чисто физическом, и в метафизическом смысле.

Интернет, каким он привнесён из Европы и США, уже на стадии модели вносит раздор не только в межличностные отношения, но и в национальное мышление и сознание: он превращает его в индивидуалистическое и атомарное, и потому иллюзия свободного выбора информации, которым так бравирует информационная составляющая Интернета является вредной иллюзией. У детей, лишённых в связи с отсутствием опыта рефлексии о качестве предоставляемой им информации, нет никакой защиты против чуждых и запрещённых частично на территории нашей страны идеологий, а развлекательная форма, в которой подаются игры и общение, гарантирует им отрыв от здоровых начал и переформатирование их сознания во вненациональное и стоящее будто бы над всеми схватками, которые вынуждена вести наша страна со своими недругами. Именно Интернет выступает прямым конкурентом бумажного чтения, отрывая ребёнка и подростка от сюжетов и слога отечественной литературы.

Современная русская литература проигрывает конкурентную гонку Интернету с его красочными и динамичными заменителями вдумчивого чтения потому, что создание достойной большого тиража детской книги – процесс не быстрый. И даже притом, что образцы замечательных изданий уже в нашем распоряжении, лидерами продаж почему-то являются книги с названиями, где неизменно, постоянно и неотступно присутствует смерть, убийство, колдовство и зло, причём в тонах, якобы минимизирующих последствия тёмных страстей, делающих их «милыми и смешными» – в этом сказывается особое коварство соблазнителей. Нет никаких сомнений в том, что цель таких изданий состоит в разрушении гармонического мировосприятия, увод ума и воли во грех и соблазн. При этом сражаться с многочисленными переводными коммерческими поделками и дешёвой отечественной бульварщиной никому не по силам, особенно если откровенно беспринципным авторам зловещие поделки заказывают напрямую, а книга противоположного содержания рассматривается «рынком» как добровольная и почти безотзывная инициатива самого автора, право на издание которой автору ещё нужно издателю доказать.

Ко многим выводам тяготеешь уже после беглого просмотра «лучших» и «наиболее продаваемых» детских книг: и о властной воле регулировать важнейший сегмент национального самосознания, и о вездесущей коммерции, живущей по закону прибыли, которую легче всего получить от продаж самого низкого, подлого и запретного, то есть, порока в самом натуральном своём выражении и применении. Задумываешься невольно и о цензуре, которая у нас пока конституционно запрещена даже применительно к детям и подросткам, хотя и введены «возрастные маркеры» и непрозрачные обложки для продукции откровенно пошлого содержания.

Надежда на изменение курса в книгоиздании, и особенно такой сфере, как детское, у здравой части литературного сообщества ещё остаётся: слишком значительны изменения последних лет. Но надежда должна на что-то опираться, и потому, возможно, время системных решений не за горами. Всё будет зависеть от инстинкта выживания целой страны – если он даст о себе знать, поделки будут убраны с прилавков, но, если приоритетом частной книготорговли будет одна голая прибыль, а не мысль о будущем своего Отечества, опасный бизнес на подростковых проблемах будет продолжаться, и победоносное шествие его будет, как и сегодня, подобно асфальтовому катку. Никакой речи о будущей свободе и счастье наших детей и внуков тогда уже не зайдёт.

Если из нас, из нашей внутренней структуры вырывается стержень подвига, весь организм обнаруживает склонность к обрушиванию сам в себя.

Мы пережили достаточно катастроф, чтобы допустить скатывание к подобной бесчувственности и полной беззащитности перед неукротимой страстью стереть из истории любую память о нас.

ПЁТР ТОЛСТОЙ

На фоне более ярких общественных проблем, связанных с миграцией или демографией, как-то не слишком заметна проблема русского языка. Между тем, наш язык в большой беде. Речь не только о тотальной безграмотности (загляните как-нибудь в смартфон подростка, ужаснетесь!) или примитивизации речи. Я скорее о ситуации, когда более умными, грамотными и начитанными выглядят предыдущие поколения, а не наоборот. Не путь ли это к национальной деградации?

Свободное владение русским литературным языком невозможно без чтения художественной литературы. Но кто из взрослых сегодня читает что-то, помимо этикеток или сообщений в смартфонах? Что уж говорить о детях. Богатая речь, лишенная примитивизмов и ошибок — это не признак культуры, это и есть культура. Ведь невозможно оценить красоту русской прозы или поэзии, обладая словарным запасом на уровне, обеспечивающим лишь бытовые потребности.

Вторая проблема — колониальный характер российского общественного пространства. Все эти «плазы», «моллы» и «коворкинги». Будто мир вокруг нас кем-то умело адаптирован под нужды господ-колонизаторов. Или, что еще хуже, это карго-культ — давайте назовем магазин «Гадюкино Молл», может, жизнь сразу станет как в Лас-Вегасе? Пора заканчивать с колониальной практикой вестернизации общественного пространства. И никакой плач бизнеса, связанный с возвращением русским городам и поселкам русских имен, вывесок и смыслов, не перекроет вред для будущих поколений от навязанной чужой языковой среды.

На мой взгляд, сначала нужно учить детей русскому языку, приучать их к чтению русской литературы, а лишь потом обучать иностранным языкам. Только в этом случае усилия государства и президента по сохранению родной речи достигнут своих целей. Иначе русская речь превратится в одни сплошные «тимбилдинги» с «брейн-стормами» и «роудмэпами». Словно Россия — не наследница тысячелетней Империи, а третьесортный кабак где-нибудь на Брайтон-Бич.

СЕРГЕЙ ЕМЕЛЬЯНОВ

доктор философских наук

ПОЛИТИКА КАК ИСКУССТВО НЕВОЗМОЖНОГО

Одна из жемчужин мудрости состоит в том, что если устранить из жизни все невозможное, то останется только грубая правда без Бога.

Строительство империи – это стремление к невозможному и духовно- государственная работа с опорой на национально-мессианское призвание. Имперские вертикали «не встали» как раз у желающих захватить весь мир –Александра Македонского, Чингисхана, Гитлера. Имеющий политические глаза да видит, что в современной России нет «имперской гравитации» и национально-стратегического мышления.

Чтобы американо-прагматическая мораль «успеха» овладела традиционным сознанием, она должна подтверждаться в социальном опыте. Однако российская практика «абортивной модернизации» этому не способствует. «Дорогие россияне» испытывают чувство фрустрации при отсутствии драйва. Энергия протеста превращается в мазохизм разрушительных самооценок и комплексов. Читать далее “Политика как искусство невозможного” →

АНДРЕЙ СОШЕНКО

            публицист

В ОБНИНСКЕ ДЕТИ МИГРАНТОВ РАСТОПТАЛИ ГЕОРГИЕВСКИЙ СТЯГ

В городе Обнинске произошёл очередной дикий мигрантский случай: дети «тожероссиян» сорвали и растоптали Георгиевский флаг. А это уже не просто акт вандализма, но глумления над святыми понятиями – Победой в Великой Отечественной войне и памятью героев-фронтовиков.

Как отмечает тлг «Многонационал» (t.me/mnogonazi/…), в Обнинске дети иностранных специалистов сорвали и растоптали Георгиевский флаг, установленный на один из домов в честь Дня Победы, а ведь скоро эти детки подрастут и могут стать, например, депутатами.

Чуть позже сообщили (t.me/mnogonazi/…), что «ценные кадры» принесли извинения за осквернение Георгиевского флага. «Многонационал» заключает: «Всё они оказались новыми россиянами. В отношении них проводится проверка по ч. 3 ст. 354.1 УК РФ (“Осквернение символов воинской славы”), но ничего не будет, т.к. ответственность по этой статье с 16 лет. Самый лучший выход – это лишить гражданства и выдворить, но, по мнению лоббистов, мы все должны быть едины с такими специалистами, поэтому максимум административка родителям. И ждём, когда детки подрастут».

Как-то странно и толерантно оценивает ситуацию «Царьград» (ural.tsargrad.tv/news/deti-…):

«Дети мигрантов рассказали, зачем топтали Георгиевский флаг в Обнинске. Объяснение они давали в полиции… Дети – из семей мигрантов. Их вместе с родителями пригласили на беседу с представителями правоохранительных органов. Как выяснилось, школьники не осознавали последствий своих действий, объяснив, что пытались “закрыть фонтан”. Вероятно, речь идет не о сознательном нарушении, а о непонимании значения символа. Читать далее “В Обнинске дети мигрантов растоптали георгиевский стяг” →

АНДРЕЙ САМОХИН

 журналист, писатель

СПЕЦОПЕРАЦИЯ «МИГРАНТЫ»

Регулярный просмотр ленты побудил меня написать этот пост. Речь о кровоточащем вопросе мигрантов. Не сообщу какую-то супер оригинальную мысль – уверен, что она давно «в активе» многих думающих людей – в том числе у тех, кто «по долгу службы».

Для начала совсем трюизм: мы имеем дело со спецоперацией «Мигранты». Не берусь судить каково распределение долей участия в её организации трёх «сил»: внешних спецслужб, внутренней «пятой колоны» и внутренней же – жадной, коррумпированной и тупоголовой бюрократии – административной и «хозяйственной».

Однако «трёхглавие» это, на мой взгляд, просматривается. Но суть поста не в этом. Суть в том, что дьявол (ну или МИ-6, иже с ними) во всех своих начинаниях действует двумя (тремя, четырьмя) руками. В данном случае речь идёт о раскачке, а при удачном стечении обстоятельств – и обрушении тыла России, воюющей с мировым инферно. Читать далее “Спецоперация «Мигранты»” →

ЮРИЙ ЛЕБЕДЕВ

доктор филологических наук

               профессор

В КАКОЙ ЖЕ СТРАНЕ МЫ ЖИВЁМ?

Когда же нам, наконец, надоест «песня» о многонациональности нашего Отечества – Российской Федерации. Она, эта «песня», настойчиво, если не сказать – «назойливо», звучит повсюду. Мы слышим её мотивы почти из каждого информационного источника. Даже из «постперестроечного» Гимна мы убрали в высшей степени значимое сочетание – «Великая Русь».

Но давайте посмотрим, как обстоят дела с аналогичной ситуацией на «цивилизованном» Западе?

Какой процент французов в современной Франции? По состоянию на 2018 год иммигранты составляют там 14 миллионов человек. То есть 30 % населения Франции не являются французами! И, тем не менее, их государство с гордостью считает себя Великой Францией. Ни о какой многонациональности и речи в официальных документах там не слышится.

В 2013 году в Германии проживало 29 миллионов иммигрантов, что составляет 25 % населения ФРГ. И, тем не менее, ФРГ остаётся Германией. Об её иммигрантах в официальных средствах массовой информации не упоминается.

В 2010 году русские в Российской Федерации составили 81%. Лишь 19% населения в современной России считают себя не русскими людьми. Это гораздо меньше, чем во Франции и Германии. Так почему же мы, в отличие от наших соседей, настойчиво и неустанно твердим о многонациональности Государства российского? Поэтизируя «братство» всех народов моей Родины, не поощряем ли мы, русские «идеологи», те разрушительные капризы, которые свойственны порой «малым народам», входящим в наш государственный состав?

Вспомним губительный лозунг Б. Ельцина: «Берите суверенитета, сколько хотите!» И вот, по словам Н. Старикова, оказалось, например, что литовцы, потерявшие совесть и память, рекомендуют «выбросить праздничную атрибутику 9 Мая в мусорные контейнеры». А ведь этот малый народ до перестроечной смуты входил в нашу русскую государственность. Так что же? Мы, оправдывая и защищая «многонациональность» нашего Отечества, должны поощрять подобную русофобию и сепаратизм живущих рядом с нами малых народов?

Почему же мы до сих пор стыдимся сказать открыто и твёрдо, что Россия – это страна, в которой доминирующее положение занимал и занимает русский народ. Что русский народ обладает великой, всем миром признанной культурой. Что русский народ наделён редким опытом тысячелетней государственности, оправданной самим Богом в ходе всемирной истории.

                                                                                          По материалам РНЛ

СЕРГЕЙ ЕМЕЛЬЯНОВ

 доктор философских наук

СМЕХ И СЛЕЗЫ В СССР

История сложнее, чем книги и фильмы по истории. После революции 1917 г. перед советской сатирой с жертвенностью служения в былинном объеме встала задача укрепления социального строя и утверждения нормативов новой нравственности.

Весомая часть населения была неграмотной и после просмотра картинок в газете пускала их на самокрутки. Для формирования «правильного сознания» миллионов простых рабоче-крестьянских жителей требовались новые пропагандистские инструменты. Такую задачу с энтузиазмом решала творческая команда «Окна РОСТА» (Российское телеграфное агентство).

В московских «Окнах РОСТА» активно работал поэт, артист, пропагандист В.В. Маяковский в широких штанах с красным паспортом. Социально активный пролетарий поэтического труда разговаривал с Солнцем и другими Звездами, сам рисовал (обычно левой рукой) плакаты и придумывал краткие и легко запоминающиеся стихотворные тексты. Читать далее “Смех и слезы в СССР” →