Поклоняемся Святой Троице

Один старец – Святой Человек, сказал, что на Поклонной Горе надо строить храм Пресвятой Троице. Ведь поклоняемся Отцу и сыну и Святому Духу.

Монах Дмитрий поставил сначала Поклонный Крест. На этой горе собирались паломники. И отсюда шли крестные ходы. Однажды после усердной молитвы монах увидел, как над распятием появился Престол Господень, затем на нём – белая скатерть. Потом Святая Чаша. И вдруг – Три Ангела! Пресвятая Троица, Слава Тебе!

Монах плакал от умиления. Он прославлял Господа. Через некоторое время всё исчезло в обратном порядке: сначала Ангелы, затем Чаша, затем скатерть, и после – престол.

…Открываются тайны Божии святым. А Троица Святая над Славным Городом и раньше, и сейчас, и всегда красуется Своею Чистотой, Красотой и Правдой!

Схимонахиня Анастасия

ПИСЬМА БОГУ. Люблю Тебя за веру в человека!

Евгений Боровой

Иисусе Христе, Сыне Божий! Наверно, я Тебе уже надоела своими письмами, хоть и не отправляю их — не знаю Твоего точного адреса. Но, видно, Ты о письмах ведаешь; верно?

Вчера мама сказала, будто я повзрослела: мол, задаю «взрослые» вопросы. Странные, однако, родители: словно сами детьми не были и не терзали наших бабушек и дедушек такими же вопросами… Вот я, Господи, высказывала Тебе своё сожаление о том, что мало на земле хороших, добрых людей; недобрых гораздо больше. А на кладбище читаешь надгробные эпитафии и диву даёшься: кажется, здесь похоронены исключительно «пупы земли»; а где же могилы людей менее достойных? Я и спросила у мамы: «Почему у Бога цветы, растения, животные получились лучше, нежели человеки?» А она: «Повзрослела…» И толком не смогла ответить; почти как «купила меня в магазине»…

Понимаю, Господи: нельзя осуждать людей за грехи, ибо каждый из нас несовершенен, в прелести пребывает; и когда покидает этот мир, за него надо молиться, чтобы Ты простил его грехи… Потому, Боже, я Тебя ещё больше люблю, что Ты до сих пор веришь в исправление человека — венец Своего творения.

А я почти каждое утро просыпаюсь грустной, ибо хороню вчерашний день, в течение которого не могла стать лучше (хоть и повзрослела, по маминым словам), добрее, сострадательнее. И этот день ушёл от меня безвозвратно, навечно, приблизив к жизни «взрослой», где, кажется, много слишком неправды, зла, жестокости. Как мне, Боже, устоять в мире неправедности, не потерять Твоей милости?! Ведь Ты послал меня в такую жизнь, которой Сам недоволен…

 Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную!..

ПИСЬМА БОГУ. На ВСЁ воля Божия?

Евгений Боровой

Господи, Ты в раю — главный командир; и в аду — тоже? Значит, если на земле люди невыносимо страдают (даже ни за что, как Настя), то в аду ещё хуже?.. Боженька, раз на ВСЁ — Твоя воля, пожалуйста, возьми Настеньку, если она умрёт, в Свой рай! Нет, глупости я говорю! Сделай так, чтобы она не умирала, а поскорее выздоровела! Ведь она — хорошая, славная, послушная, никого не обидела ни разу. А Ты подумал, Боже, как я буду без лучшей подруги жить? Я знаю: почему-то некоторые очень плохие люди живут чуть ли не сто лет. Выходит, их даже ад не принимает? Это несправедливо. А Насте только перед Новым годом всегошеньки одиннадцать исполнится… если Ты, Господи, позволишь. И наш одноклассник Павлик, очень хороший мальчик, не знает, что он Насте нравится. А сейчас она, некрасивая и остриженная, об этом стесняется сказать. Лишь я её тайну знаю…

Боженька, на ВСЁ же Твоя воля!..

ПИСЬМА БОГУ. «Мир такой красивый!»

Евгений Боровой

Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, вот принял Ты крестные муки ради людей; а ради чего страдают люди — и правые, и виноватые?

Я своим детским умом понимаю: если недобрый человек совершил зло и сурово поплатился за него — поделом ему! Он виноват… А в чём провинилась моя лучшая подруга Настя? Она добрая, весёлая и отзывчивая девочка. До второго класса была круглой отличницей, а потом тяжело заболела; у неё — рак!

Почти весь третий класс она провела в больнице: измученная, наголо остриженная, исхудавшая, а глаза — огромные, страдающие… взрослые. Я с трудом её узнала. И голос будто повзрослел, когда она сказала: «Маша, мир такой красивый!.. Завтра он будет ещё прекраснее… А я скоро умру…»

Господи, я, наверно, неправильно поступила — заплакала… Но я не выдержала… Ведь не может моя ровесница быть такой… взрослой. Не может в глазах десятилетней девочки вместиться столько печали…

Тут Настя… улыбнулась (а улыбка — Господи! — какая страдающая!) и произнесла: «Не реви, Машка, от слёз цвет лица портится…» Этими словами бабушка меня, ещё дошкольную плаксу, утешала…

Когда я поведала бабушке о встрече с Настей, она тоже прослезилась и, перекрестившись, сказала: «На всё — воля Божия». И стала молиться шёпотом, и кланяться, и кланяться…

ПИСЬМА БОГУ. Рождество

Евгений Боровой

Как замечательно, Господи, что 2025 лет назад Ты родился! Я с бабушкой была на Рождественской службе, и мне показалось, будто весь мир, и небесный, и земной, ликовал, радовался, плакал от счастья и славил Тебя. Столько народа собралось в храме! На всех лицах — улыбки, умиление, благодать. А от ликов апостолов и святых исходит дивный свет, какого я в обычные дни не замечала.

Только Ты, Господи, на иконе с Богородицей выглядишь грустным, не по годам взрослым. Почему? Неужели уже тогда чувствовал, что Тебе предстоят муки крестные?..

Мне тоже иногда бывает беспричинно печально, словно грозит какая-то беда. Вот и за день до смерти дедушки так же себя чувствовала. А дедушка, наоборот, казался весёлым, шутил, улыбался…

Когда мне, Боже, печально, больно, тревожно, я плачу и молюсь, молюсь… И душа постепенно успокаивается, проясняется, как небо после грозы, и будто радуга соединяет сердце и душу. И слёзы — утешные…

Хоть лик Твой, Боже, на Рождество явился мне печальным, но в сердце моём была радость. Всеобщая. Вседобрая. Всесветлая. Тебя впереди ещё ожидали муки, Крест… И воскресение… И слава… И я стараюсь не унывать, ведь уныние — это грех; правда?..

ПИСЬМА БОГУ. Наше непослушание

Евгений Боровой

Через несколько дней, Господи, наступит Новый год. Но к его встрече люди готовятся заранее: мамы и бабушки продукты закупают и придумывают всякие вкусности для праздничного стола (чтобы и пост соблюсти, и гостей непостящихся не обидеть; ох, и трудно это!), а папы и дедушки ёлками запасаются — пряталками для подарков. Но самые активные — мальчишки: они уже вовсю ведут предновогоднюю «артподготовку», взрывая хлопушки, фейерверки и прочую грохочущую иллюминацию, и мешают спать.

Разве можно при такой канонаде, Господи, молиться Тебе и блюсти Божии заповеди? А как Ты выполняешь Свои всемирные обязанности в этой далеко не райской обстановке? Может, до Тебя земной шум-гам не доходит? Береги здоровье, Боже, особенно — нервы. Бабушка говорит, что все неприятности от нервов бывают.

Ну, ладно, мальчишки два-три дня понарошку «постреляют» и успокоятся до следующего Нового года — «пороху» больше не хватает. Но ведь на земле и по-настоящему стреляют бородатые и безбородые дядьки, убивая не только друг друга, но и невинных людей, даже детей. Неужели Ты, Боже, этого не видишь? Выходит, Тебе нравится всё, что творится на земле?.. Нет, вспоминаю, бабушка мне рассказывала: Ты просто терпелив, а сердце Твоё болит, как у всех добрых людей; но добрых мало, потому и войны так часто вспыхивают. А сердце Своё, Господи, пожалуйста, береги, ведь и до инфаркта недалеко…

Боженька, я вот думаю: на земле столько зла, греха, жестокости; нежности немного совсем, ей, к тому же приходится прятаться… Почему Ты не назначишь Своих небесных Ангелов, Серафимов, Херувимов земными королями-президентами? Пусть бы они хоть короткое время поруководили нашими царствами-государствами, поддержали бы добрых людей, а злых немного приструнили… И нам стало бы легче, и Ты инфаркта бы избежал. Ты только пришли Ангелов на землю — мы за них на выборах обязательно проголосуем!.. 

Поздравляю Тебя, Господи, с наступающим Новым годом! Спасибо, что Ты позволяешь ему вовремя явиться к нам, несмотря на наше непослушание…

ПИСЬМА БОГУ. Для чего живём на свете?

Евгений Боровой

Отец Небесный, здравствуй! У нас утро наступило, и я хотела сказать «доброе утро», но подумала, что в Твоём Царстве, окружённом звёздами-солнцами, ни ночи, ни утра не бывает. Всегда — день; правда? И Ты, Господи, никогда солнечного восхода не видел? И не знаешь, как он красив и восхитителен?..

Я описала бы Тебе его прелесть, но мне слов не хватает. Душа моя радуется, сердце почему-то сладко волнуется… Столько впечатлений! А выразить их словами — не получается.

Как Ты, Боже, не видя самого чуда, создал его для всех-всех людей? Тоже душой чувствовал? Нет, это у меня есть душа; а у Тебя — Дух Святой; да? Это Он Тебе подсказывал, как земные чудеса небесными красками живописать?..

Интересно получается: Тебе не жалко дивную красоту мира демонстрировать, словно в кино, и хорошим людям, и плохим. Бесплатно. Даже тем, кто в Тебя не верит… А мы для чего живём на свете? Чтобы любоваться рассветами и закатами и лизать мороженое?

Вот дразнилка Вова, о котором я Тебе, Господи, уже писала, говорит: если бы он, Вова, не родился, то кто бы гонял без рук на его велосипеде? Может, он и прав. Коль есть велосипед, значит, должен быть и велосипедист. Или иначе: от обезьяны произошёл велосипедист — надо ему обязательно купить велосипед… Чтобы, катаясь, любоваться утренними и вечерними зорями.

А дедушка мне повторял: человек рождается на свет, чтобы в своё время достойно… умереть. Я тогда ещё не понимала, как это — достойно умереть. А когда дедушка почил, вдруг ощутила, будто в нашем большом доме самая яркая лампочка погасла, тихо перегорела, и стало не хватать… нет, не света… мудрой доброты. И я, наконец, сообразила: достойно умереть, значит, оставить после себя память о тёплой доброте, тихом свете, ненавязчивой заботе о близких… Дедушка меньше говорил, чем слушал, кажется, ничего не замечал, но всё видел…

Вот дедушки нет дома; а я, без напоминаний, помою посуду, даже, бывало, забуду об этом; а дедушка вечером придёт, посадит меня на свои колени и, заговорщически улыбнувшись, скажет: «Ах, Марьюшка, слышал я от шестикрылого Серафима, что ты доброе дело совершила. И никому не похвасталась даже. Похвально, похвально…» Мне и сейчас кажется: дедушка с небес не только видит, что я делаю или не делаю, но и мысли мои читает…

Скажи, Господи, верно ли я думаю? Я хочу прожить так, чтобы, когда Ты возьмёшь меня к Себе, от моей жизни на земле вновь ярко загорелась дедушкина лампочка, которая тихо перегорела, когда он умер…

 

ПИСЬМА БОГУ. Куда уходит время?

Евгений Боровой

Господи, я уже писала Тебе, что мой дедуся, как говорит бабушка, почил вечной жизнью. Нам его, седовласого, мудрого, терпеливого, так не хватает! Он всегда со мной серьёзно, будто со взрослой, беседовал. Остальные домашние зовут меня Машуткой да Машуткой, словно маленькую какую-то. А он хоть и произносил «Мария», но это звучало очень добро, нежно, любимо. А иногда обращался — «Марьюшка»: тогда мне казалось, словно солнце появляется после грозы, и радуга восходит над миром, Тобой созданным…

Когда дедушке было грустно, он, как ни странно, улыбался, приглаживал свои седые волосы и протяжно говорил: «А время ухо-о-одит, ухо-о-одит…» И мне чудилось, будто он не волосы гладит, а с тихим звоном перебирает густую паутину бабьего лета…

Господи, Боже мой, скажи, пожалуйста, куда уходит время? В седину?

ПИСЬМА БОГУ. Трудный вопрос

Евгений Боровой

Боженька, я сегодня утром долго молилась за дедушку, чтобы его на небе никто не обижал, — ни Ты, ни Бог Отец, ни Дух Святой, ни Ангелы. Он умер, когда я училась во втором классе…

   Солнышко заглянуло в комнату, и луч его позолотил Твой лик на иконке, и мне почудилось, будто Ты улыбнулся. Видно, мои молитвы Тобою услышаны, и дедушке в Царстве Небесном хорошо и благостно («благостно» — это его любимое слово). И у Тебя хорошее настроение; и Ты согласился со мною дружить?..

   Я, конечно, не самая замечательная внучка и дочка. Бывает, ленюсь уроки делать, иногда забываю посуду помыть. Но я — честное слово! — никого не обманываю… А вот родители и бабушка… Давно уже спрашиваю у них: «Как я появилась на свет?» Мама почему-то покраснела и сказала: «Я тебя в магазине купила… Причём там така-а-ая очередь стояла!» Когда спросила у папы, он, розовый от «боления», смотрел свой любимый футбол, потому ответил коротко: «Мы тебя в капусте нашли», — и ещё больше покраснел. А бабушка меня нежно поцеловала и ласково ответила: «Тебя, внученька дорогая, аист принёс…»

Господи, скажи, пожалуйста, разве хорошо — обманывать? И кто правду говорит?.. В одном магазине из всех человекообразных лишь куклы (да и то некрасивые!) продаются; в другом — сметану можно купить… прокисшую… А в капусте только гусеницы водятся… С аистом, конечно, приятнее дело иметь… Но где для аиста детей достают?! Ты же после Адама и Евы людей больше не творил? Наверно, разочаровался. А чтобы праху земному не пропадать напрасно и чрезмерно любознательного учёного Чарльза Дарвина позабавить, Ты всевозможными обезьянами джунгли заселил?.. Получается, прав мой сосед-пятиклассник Вова, который постоянно дразнится и говорит, что я произошла от обезьяны…

   Прости, Господи, стесняюсь правду сказать… Я пожаловалась маме своей на Вову, и она, наконец, призналась, как рожала меня в раддоме (это я так переиначила название роддома: ведь там все мамочки рады бывают!).

ПИСЬМА БОГУ. Давай дружить?

Евгений Боровой
(Для младшеклассников и домашнего чтения)

 

Здравствуй, Господи! Зовут меня — Маша. Скоро пойду в пятый класс, а пока учусь в третьем. Жаль, что мы с Тобой близко не знакомы, но бабушка моя о Тебе много рассказывала, даже подарила Твою иконку с Матерью Божией, и Ты мне очень понравился: такой серьёзный, умный, добрый! Я сразу подумала: с Тобой, наверно, в «классики» интересно было бы поиграть. Однако бабушка сказала, что Ты давным-давно (аж две тысячи лет назад!) повзрослел и уже не только в «классики», но и в «выбивалку» не играешь. У Тебя нет времени, ведь ещё в начале мира Бог Отец всё земное и небесное создал, а теперь Ты внимательно наблюдаешь, как это всё живёт-поживает. Неужели Он и солнце, и луну соорудил? И землю?.. И радость? И горе?..

Значит, я уже целый год и Тебе молюсь (бабушка мне помогает). Значит, и Тебя люблю…

Как Твои дела, Господи? Как живёшь? Как здоровье?.. Раз Ты не можешь из-за всемирных дел поиграть со мной в «классики», давай просто дружить?!

Ветхозаветная несказка

Евгений Боровой

ВЕТХОЗАВЕТНАЯ НЕСКАЗКА

В сказках говорят: мол, жили-были…
Впрочем, мы не знаем, сколько лет…
Вот сейчас я отряхнусь от пыли
И представлюсь честно — Бородед!
Не чихай, друг, пыли ведь богато
За почти три тыщи зим на мне,
Но крепки моя родная хата
И держава наша на земле.
Я живу не только в сказках старых,
Но и в душах добрых молодых,
И в сердцах больших-больших и малых,
И в телах обильных и худых.
И одет я по «последней моде»,
Чтоб удобно было и тепло,
И храню в таинственном комоде
Доброе волшебное светло.
С ним иду к тебе, дружок, с поклоном,
Будто вездесущий домовой,
Появившийся во време оном,
Бородед из пущи — Боровой…

 

Бородедка вступительная

Здравствуй, дружок!
Пока ты бурчишь ответное приветствие, признаюсь честно: почему-то потянуло меня на странные воспоминания… Сколько важных и весьма интересных событий случилось за последнюю тысячу с небольшим лет! Например, одиннадцать осеней назад родился Вовик Самосвалов, с которым я недавно познакомился; он благополучно учится в четвёртом классе, очень любознательный, глубоко интересуется, откуда произошла вселенная, как появились планеты, звёзды, жизнь на земле. Познавательные книжки читает, в интернете много полезного находит.
Оказывается, да-а-авным-давно, когда ещё не было ни света, ни тьмы, ни суши, ни моря, ни солнца, ни луны, ни, разумеется, прабабушки его верного друга Сани Пистолетова, — в каком-то закоулке вселенского хаоса в одной небольшой точке скопилось несметное количество космической энергии (так, по словам Вовика, считают известные учёные). И вот в один прекрасный момент произошёл взрыв. Вовик описал мне его следующим образом:
— Ка-а-ак шандарахнуло!!

Похоже, Вовик Самосвалов был на седьмом небе от счастья, рассказывая о возникновении вселенной (кстати, «Ка-а-ак шандарахнуло!!» — это его любимое выражение). Однако через минуту-другую он засомневался:

— Наверно, пламенно-красочное зрелище было: всемирный грохот, огонь, дым столбом, свет, мрак — всё перемешалось… Учёные далее рассказывают о каких-то нуклеиновых кислотах, белка́х… микробах, живых организмах, растениях, человекообразных… Но взрыв, по сути, из ничего; а как из ничего образовалось всё — и твердь суши, и вода океанов, и воздух, и животные, и растения, и, наконец, люди?..

— Выходит, Володя, ты сомневаешься? — спросил я.

Мальчик, не отвечая, будто продолжил свою мысль:

— Вот нынче на земле почти каждый взрыв означает чью-то смерть, разрушения. От него остаются или воронка, или груда развалин… Хотя, понятно, земные «шандараханья» вызывают бомбы, ракеты и снаряды, которые начинены взрывчатым веществом — тротилом. Но вселенский-то взрыв — как бы из ничего, из пустоты; однако из «пустопорожнего мероприятия», получается, пошло всё сущее на земле и в космосе. И планеты «вдруг» по своим орбитам «расселись» — и вращаются, вращаются, как трамваи по строгим рельсам; а земля — вообще дивный оазис в пустынном космосе, где люди смешно умудрились произойти от обезьяны; правда, сейчас человекообразные несусветно обленились, посему родители детишек то в «магазине покупают», то «в капусте находят», то их трудолюбивые «аисты приносят»… Мне кажется, Бородедушка, со «взрывом» много непонятного. Или, может, я не от самой разумной обезьяны произошёл?..

— Да, друг мой, слышу рассуждения не Вовика и Володи, а Владимира. Продолжая твою ироничную «тональность», могу тебя обрадовать: вероятнее всего, ты не произошёл от обезьяны, ведь сам же говорил мне, что терпеть не можешь бананов, — в отличие от них… А по вселенскому взрыву с учёными можно, пожалуй, и согласиться. Ты много читаешь, и телевизор смотришь, и потому, наверное, слышал или видел, как делают «направленный взрыв», когда надо быстро снести строение, но не повредить близко стоящие здания; по строго рассчитанной схеме в него закладывается определённое количество взрывчатки, и она подрывается. Строение складывается словно карточный домик, а в ближайших домах даже стёкла в окнах не повреждаются.

Так вот, учёные, вероятно, и описывают подобный «направленный взрыв», в результате которого «из ничего» образуется «всё», но, по разным причинам, не называют «автора», подготовившего это вселенское светопреставление…

Вовику Самосвалову я ещё долго повествовал о вселенском взрыве, о том, кто мог его, так сказать, организовать; и тебе, дружок, расскажу, но напомню и о другом — истинно важном — событии. Более тысячи лет назад родился в великокняжеской семье предтеча нашему Вовику — Владимир… Повзрослев (а в те достославные времена отроки взрослели быстро), он стал княжить (с 969 года) в новгородской земле, отличаясь воинственностью и суровостью нрава.

Тогда на Руси много было всего — и мелких удельных княжеств, враждовавших между собой, и местных князьков с боевыми дружинами, и даже богов, идолов, которым поклонялись русичи-язычники; это и Велес, и Сварог, и Дажбог, и Сварожич, и другие, и главный среди них — Перун — бог грозы, покровитель князя и дружины. А когда Владимир стал великим князем и воссел на Киевский трон (в 980 году), решил он объединить восточных славян в одно государство, чтобы прекратить кровавые междоусобицы, и начал воевать соседние княжества. Ему удалось покорить вятичей, радимичей, ятвягов. Да и кочевым печенегам, часто разбойничавшим на русских землях, крепко от него доставалось!..

Как ревностный язычник Владимир имел много жён, от которых только сыновей родилось двенадцать. Но с годами понял великий князь, что языческие верования не делают воинственных славян добрее, терпимее, душевнее, сострадательнее. И в 988 году крестил он Русь изначальную, и полетели с высокого берега в воды Днепра деревянные изваяния Велеса, Сварога, Дажбога, Перуна… Нелёгкое это было дело — обратить в христианство людей, сотни лет приносивших жертвы своим языческим истуканам…

Но шли годы, десятилетия, и стала Русь христианской страной, и верующий народ прозвал великого князя Владимира Красным Солнышком. Вот ведь как бывает — воинственный и суровый князь превратился в Красное Солнышко (обрати внимание, дружок: не Солнце, а Солнышко!)! А может, в этом так называемый вселенский взрыв помог, о котором я Вовику Самосвалову рассказал?.. Почитай и ты, дружок. Правда, слово «взрыв» в этой «Ветхозаветной несказке» тебе не встретится; вероятно, его при создании вселенной некому было произнести…

В начале мира было Слово,
И Слово это было Бог
Земной истории пролог
И время подвига Христова.

 

ДНИ ТВОРЕНИЯ

День первый

Давным-давно, до папы с мамой,
До предков древних, до Христа,
Был хаос бездной, чёрной ямой,
А яма та была пуста.
Над бездной сонно тьма скучала,
Был космос хладен, как металл,
И нет ему конца-начала…
Лишь Божий Дух над ним витал.
Ни ясных звёзд на тёмном небе,
Ни кораблей в морской дали,
Ни человек разумный не был
Ещё насельником земли.
Ни суши нет, ни океана,
Ни птиц, ни рыб и ни зверей,
Ни вьюг, ни снега, ни тумана,
Ни тронов царских, ни царей.
Бог длань простёр в седом безбрежье:
— Ничто не делается зря,
Начну Я созидать, но прежде —
Да будут небо и земля!
И всплыло небо над землёю,
И космос новой сутью стал,
Теперь над медленной водою
Устало Божий Дух витал.
Но тьма вокруг — ни зги не видно,
И мчатся миллионы лет,
Земля пустынна и безвидна…
И Бог сказал: «Да будет свет!»

И свет стал светом в мирозданье —
Тот свет, который видим мы…
Прекрасно новое созданье!
Бог отделил его от тьмы.
И днём нарёк сей свет он мудро,
А словом «ночь» назвал Бог тьму
И сотворил меж ними утро
И вечер: «Будет посему!»
На мир упала ночи тень —
Так завершился первый день.

 

Продолжение следует

Радость неземная

Протоиерей Константин Григорьев

На клирос нашей Сиверской церкви ходит петь за службами одна нестарая женщина, мать семейства, я хорошо знаю ее родственный круг и домашний быт, часто встречаюсь с ней в поезде на пути в Гатчину или к Сиверской и всегда радуюсь встрече с ней, как с приятной собеседницей.
Муж этой женщины живет и служит далеко от семьи, на псковской границе, а жене присылает совсем небольшие средства. На попечении матери находится трое взрослых детей. Нужду терпят они постоянно; приходится занимать деньги на хлеб; однако мне довелось как-то вечерком зайти в этот дом и я вынес оттуда впечатление такое, как будто побывал в самой счастливой семье. Я застал всю семью в сборе, за чайным столом; дети, которых я видел в первый раз, все поспешили навстречу и приветствовали меня так же весело, как и сама хозяйка. Меня усадили за стол и я долго был свидетелем мирной семейной беседы. Дети посвящали мать во все подробности своей школьной жизни и учебных занятий; двое из них уже кончают десятилетку, а третий тоже близок к концу и все идут первыми в классах. Мать с не меньшим интересом вникала во все рассказы детей, она сама как бы снова переживает свои школьные годы. Попутно, беседуя с детьми, она старается сообщать им уроки Закона Божия, и не напрасно трудится; это я смог заключить по одному случаю, свидетелем которого мне довелось быть. Однажды мать была очень озабочена и расстроена: в их доме умерла старушка – мать мужа, и вот при их обычном безденежьи явилась еще необходимость хоронить усопшую. Молодая женщина нервничала, дети старались помогать ей в хлопотах, они успокаивали ее и я слыхал, как одна из дочерей даже упрекнула ее: “Мама, разве ты можешь так теряться, ведь ты же верующая”.
Но такое состояние для женщины было совсем необычным и мимолетным; наоборот, она всегда удивляла меня своею бодростию, и любит рассказывать о том, как много Господь посылает ей Своих милостей и всегда помогает.

Протоиерей Константин Григорьев (1881-1938)
“Моя копилка”. Изд-во диакона Константина Филатова
г. Барнаул, 2022

Спасла молитва мамы

Со знаменитым испытателем парашютов Петром Ивановичем Задировым мне посчастливилось познакомиться в Кейптауне, когда я забирал его из гостиницы и на автомобиле отвозил в аэропорт, откуда готовился к вылету в Антарктиду очередной рейс Ил-76. Беседовали мы сравнительно недолго, но его удивительная жизнь и судьба требуют рассказать о нем подробнее.

Вся жизнь Петра была связана с испытанием различных систем парашютов и сбрасыванием грузов с самолетов в труднодоступные места земного шара. Тринадцать лет было отдано Арктике и Антарктике. Парашютистов-испытателей, таких как он, в Советском Союзе было всего полтора десятка. Не было таких систем парашютов, которые бы он с риском для жизни не испытывал.

Очередной 1012 прыжок чуть не стал для него последним. При испытании парашюта на предельно малой высоте – 800 метров, не раскрылся основной парашют, а запасной раскрылся слишком поздно, уже у самой земли, и не успел наполниться воздухом. Петра спас огромный сугроб, который накидали шнекороторные машины, очищающие взлетную полосу аэродрома от снега. Со скоростью 30 метров в секунду Пётр вонзился в этот сугроб, полежал немного, пришел в себя и без посторонней помощи выбрался наружу.

Неделю Петра осматривали врачи и не нашли ни переломов, ни повреждений внутренних органов. При выписке в истории болезни было написано: «Ушиб правого бедра при падении с самолета с высоты 800 метров». Вскоре после этого прыжка Петру приснился сон, как он падает с нераскрывшимся парашютом прямо на дорогу и вдруг внизу видит свою мать, которая смотрит вверх, затем снимает с плеч оренбургский пуховый платок и ловит им сына. Его мама была глубоко верующим человеком и, переживая за опасную профессию сына, написала от руки псалом «Живый в помощи вышняго», который зашила ему в воротник летной куртки.

Владимир Кирьянов
“Антарктическая мозаика”, 2016, ГНЦ РФ ААНИИ

У «Скоропослyшницы»

Протоиерей Константин Григорьев

Недалеко от нашего Варшавского вокзала, в Троицком Соборе сейчас находится чудотворная икона Божией Матери “Скоропослушница”, Я ныне первый раз был на ее празднике, и вот уже много дней остаюсь под впечатлением этого духовного торжества. Троицкий Собор по величине своей уступит разве только Исаакию, недаром, когда у Исакия огромные иконы в иконостасе стали заменяться мозаичными, прежние масляные были перенесены в Троицк. Нынешним летом Троицкий Собор был за­ново отремонтирован снаружи и внутри и весь сияет снежной белизной. Я приехал ко всенощной за час до начала службы и при входе в собор сразу же почув­ствовал, какое торжество здесь готовится в честь Царицы Небесной.

Собор уже ярко был освещен внутри. “Скоропослушница” помещена в главном пределе у клироса, на левой стороне его. Икона украшена целой стеной белых живых хризантем и перед ней уже стоит толпа молящихся. Начался молебен, люди все приходят, припадают к иконе, приносят новые и новые цветы, дежурные прихожанки у иконы затрудняются раз­мещать их… Я был и за обедней в самый праздник и вечером за акафистом и никогда не забуду, что ви­дел. Все три службы собор был полон молящимися. Мужчины и женщины, старые и молодые с одинако­вым усердием припадали к Владычице, горячо мо­лились, шептали о своих нуждах, у многих молитва была слезная; я видел, как мужчина после горячей молитвы перед иконой кротко целовал лишь под­ножие ея и воздержался приложиться к самой Иконе…

Как хороши были службы, какое чтение и пение. Сколько души вложили духовные композиторы в свои церковные песнопения и с каким молитвенным воодушевлением певчие воспроизводили их. Среди высоких стен и колонн храма дивные звуки молитв неслись ввысь, в далекие купола, к небу, и думается, не было в храме ни одной души, которая не взволно­валась бы от них. Стоя на клиросе, я невольно наблюдал, как даже на лицах и во всем внешнем ви­де у певчих отображались те чувства, которые наполняли в это время их души.

Вечером на празднике весь народ в храме пел акафист “Скоропослушнице”. Многие знали его наизусть, другие держали перед собою книжечки и целым громом голосов разносился по собору припев: “Радуйся, благая Скоропослушница, прошения наши к пользе исполняющая”. Это было живым исповеда­нием веры. Люди испытали на себе милости Влады­чицы Небесной и благодарили и прославляли Ее; а Она, Пречистая, в то же время милостивым взором назирала с иконы предстоящих.

Протоиерей Константин Григорьев (1881-1938)
“Моя копилка”. Изд-во диакона Константина Филатова
г. Барнаул, 2022

Евангелие спасает

 

 

 

Война (Великая отечественная прим. ред.) началась в июне, а в сентябре мы были уже в оккупированной немцами зоне. Под Ленинградом. Сразу с первых дней начался голод. Кто-то прослышал, что ближе к Ленинграду, под Колпино, где начинается передовая линия фронта на полях остались неубранные овощи. И вот наши – мама и брат, которому было тогда пятнадцать лет, а из соседей по квартире дед-старик и сын молодой мужчина-ин­валид (без пальцев кисти руки, потому и не попавший под мобилизацию) отважи­лись ходить на то поле за овощами. О том, как это было страшно и опасно поймет только тот, кто это видел, пережил, ис­пытал. Что было в душе у мамы и брата когда они подставлялись под пули за этот мешок картошки или брюквы, капусты, или турнепса кормового для скота? А ведь дома оставались еще двое беззащитных я, инвалид и сестренка моя пяти лет. Папу тогда забрали немцы в концлагерь. А идти надо – голод. Кроме бомб, снарядов и пуль через каждые 10 метров надпись на немецком и русском, что дальше идти – расстрел без предупреждения. Как же мне им тогда хотелось помочь! А чем?

И вот, когда они утром, взяв пустые мешки, отправились в очередной поход соседка по квартире – бабушка, жена и мать названных выше лиц, дала мне чи­тать Новый Завет в русском переводе. Я читала, хотя плохо понимала смысл чи­таемого. Но душа трепетала перед Богом! Если попробовать сейчас выразить то ду­шевное состояние, то будет так: «Вот Бог в слове Божием Святого Писания, а вот души и жизнь моих родных, которые в Твоей руке, Боже. То ли вернутся они до­мой, то ли нет. А если вернутся, то отдох­нув, опять надо идти на то поле смерти». И пока они ходили часа 4-5, чтение Свя­той Книги не прекращалось. Пришли, живые. Слава Богу! Даже еще с мешками! В чтении можно сделать перерыв. Опять пошли – опять книгу в руки: молиться-то тогда я не умела… И как же Господь тог­да сохранил их! Что приходилось им пе­режить в те страшные дни, часы! Начнут рассказывать – слушать ужасно. Вот оно чудо Божие! Вот оно – быть в пекле огня, как отроки еврейские в пещи, и выйти неопаленными!

Ольга Рябова
“Жизнеописание мирянки в Боге”

Деньги на храм

Из воспоминаний артиста Иннокентия Смоктуновского:

«До войны я жил у тётки. В какой-то празд­ник она дала мне тридцать рублей: “Пойди в церковь, отдай на храм”. Тридцать рублей!

А мороженое, которое я так любил, стоило двадцать копеек. На эти деньги года полтора можно есть мороженое! Нет, не отдам я тридцать рублей каким-то тётям и дядям в храме. И с зажатым кулаком я оказал­ся около церкви. Зашёл внутрь. Там было так красиво, я стоял весь разомлевший. А потом легко подошёл к служителю и ска­зал: “Возьмите на храм, возьмите, пожа­луйста”. И вот сейчас я убеждён, что это Господь меня ис­пытывал. С той поры я понял, что Кто-то на Небе поверил в меня. Если бы тогда я не отдал эти деньги, я не смог бы пройти войну, плен… Он, наверное, берёг меня для каких-то маленьких моих свершений».

Детская литургия

Известен достойный патерика замечательный рассказ архиепископа Михаила (Мудьюгина).

В голодные годы, чтобы прокормиться, семья Михаила была вынуждена уехать из города в деревню. Владыке 6 лет, будем так называть его даже в детстве. Лес был для него местом сердечной и сокровенной молитвы. Там, в лесу, он надевал что-то вроде облачения, а пень был чем-то вроде престола. Так вот у этого пня совершалась его детская литургия. И вот, в определенный момент своего богослужения, увлеченный молитвой, после какого-то возгласа вдруг слышит позади себя слаженное, произнесенное нараспев Аа-ми-нь. Это оказались женщины, которые пасли коров, он не видел, как они присоединились к его молитве. В этот вечер, да и в последующие, его семья была обеспечена молоком. Однако мать, узнав, что молоко приносили за молитву, запретила сыну молиться в лесу, полагая, что делает он это ради приношений.

Протоиерей Евгений Палюлин
Из воспоминаний об архиепископе Михаиле (Мудьюгине)

Мир Божий

Бог, как известно, сотворил всех животных, наделив их самыми разнообразными свойствами. Вот и скажите, чему полезному нам можно и должно поучиться у… бобра? Правильно: работоспособности, искусству созидать, рачительности. А у… лисицы? Некоторые догадались: ловкости (но не плутовству, конечно), сноровке, я бы сказал, грациозности. Может ли преподать нам назидательные уроки верблюд? Конечно, он же такой запасливый и терпеливый: попьет загодя и затем может много дней терпеть жар и зной в безжизненной пустыне, пока-то дойдет караван до следующего оазиса. Пить и есть, в отличие от верблюда, нам нужно часто, зато терпеть, быть выносливыми, мужественными в перенесении испытаний, согласитесь, не столько верблюжья, сколько человеческая добродетель. Но не дай Бог нам перенять от двугорбого жителя пустыни привычку плеваться… Такого незадачливого ученика я бы отправил на перевоспитание куда-нибудь в пустыню Каракумы.

А кто это оглашает рощу удивительными трелями и звуковыми каскадами, которым позавидовали бы и Вивальди, и Моцарт? Это наш русский соловушка – ему нет равных среди пернатого царства! Подумать только: невзрачная, серая пичужка заменяет собой целый симфонический оркестр! Какой прекрасный урок для подрастающего поколения! Ведь подлинная красота и значимость личности не в миловидности лица и пропорциональности телесных форм, не в изысканности одеяния, а тем паче не в затейливости прически. Прекрасным в очах Божиих становится лишь тот, кому свойственны молитвенность ума и сердца, нравственное благородство и желание своими талантами бескорыстно служить людям.

В заключение скажу еще об одном. Никогда, выйдя из дому и увидев пасмурное небо, мелкий, моросящий дождь, не говорите: «Скверная погода!» Вспомните хотя бы слова одной мудрой песни: «У природы нет плохой погоды, каждая погода – благодать; дождь, пургу, любое время года надо благодарно принимать…». Помните: в мире нет ничего случайного! Не случай правит миром, но Божий Промысл, то есть попечение о каждом из нас любящего Небесного Отца. Вот почему наши прабабушки со знанием дела говорили: «На все воля Божия»; «Утро вечера мудренее»; «Господь управит»; «Слава Богу за все!».

Протоиерей Артемий Владимиров
«Учебник жизни», изд. «Филарет», 2016

Чудесная дружба

Почему дикие звери не ладят с человеком? Сейчас не ладят, но так было не всегда. Когда-то давно Господь создал первых людей – Адама и Еву. Они жили в райском саду среди великолепных деревьев и трав. Рядом с ними жили звери. Люди и звери жили дружно, понимали язык друг друга. Но люди ослушались Бога, и этот порядок нарушился. Не стало в душе человека мира – и животный перестали любить и слушаться его. Сильный звери враждуют с ним, а слабые убегают и прячутся. Только домашние животные по-прежнему повинуются человеку.

Но были такие люди, к которым дикие звери приходили сами и жили с ними мирно, как домашние животные. Это были святые люди, христиане, жившие много веков назад. Они излучали любовь и доброту, поэтому к ним тянулись не только люди, но и звери, даже самые свирепые. И от этой божественной любви и благодати дикие животные становились мирными и кроткими.

СВЯТОЙ МА́МАНТ УГОЩАЕТ ВОИНОВ МОЛОКОМ ДИКИХ КОЗ

Это было в III веке. Недалеко от города Кесарии Каппадокийской, на горе, жил святой Мамант. День и ночь он молился за людей, просил Бога, чтобы язычники уверовали во Христа. Питался святой молоком диких коз, из него же делал сыр. Иногда он спускался с горы и раздавал сыр бедным.

Правитель города ненавидел христиан и жестоко преследовал их. Он послал воинов, чтобы они нашли святого Маманта и привели в город. Воины быстро нашли на горе хижину святого.

— Проходите, дети мои, угощайтесь, — ласково приветствовал воинов старец. Он накормил их сыром и молоком.

Вдруг в хижину стали заходить звери. Сначала зашли лани и козы, потом гиены и львы. Воины испугались.

— Не бойтесь, это мои друзья, — успокоил их Мамант.

Воины удивились такой дружбе, им стало жалко уводить старца на неминуемую гибель. Но если они не выполнят приказ, правитель убьёт их. Старец как будто услышал мысли воинов:

— Дети мои! Я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня. Ведите меня к правителю.

И воины повели святого в город. Всю дорогу святого Маманта сопровождал самый большой его друг — лев.

Правитель Кесарии пытался заставить святого отречься от Христа и поклониться языческим богам. Но святой не предал своего Господа и принял мученическую смерть.

Киселева Т.В. 1999
“Отчий дом”, Москва, 2004

Я ХОЖУ В ЦЕРКОВЬ

Время идет своим чередом, день за днем, неделя за неделей. А за неделями — месяцы, месяцы в годы складываются,— вот уж мне и тринадцатый год пошел. Я теперь уже большой и меня впрягли в работу как следует. Я теперь дома в летнее время, когда отец находится в каменщиках, вроде за хозяина главного, все мужские работы на мне лежат.

Отец мой в прошлом году купил кобыленку, да еще не одну, а с жеребенком-сосунком, и мы стали уже не бобыли безлошадные, а люди как люди. Теперь, когда я подрос, самый расчет было свою лошаденку купить, работать-то теперь у нас есть кому на ней. Сам отец терпеть не мог работы на лошадях. Он согласен был зимою пилить и колоть дрова, летом таскать носилки с кирпичом и известью, чем возиться с лошадью. Таков уж у него нрав был.

Я гонял нашу кобыленку с жеребенком в ночное, боронил на ней свои полоски в полях, пахал, косить и молотить начал учиться — одним словом, работенки хватало. Мне многому надо было научиться, многое преодолеть, а силенок-то все еще было маловато. Особенно трудно давались мне такие работы, как косьба, пахота и молотьба цепами. Тут уж мечты о подвижничестве и монашестве реже стали лезть мне в башку, надо было успевать и в поле, на лугу и на току. Это в летнее время. Зимою же с отцом в лесу работы столько, что и спины не разогнуть. А дома лапти вечером надо было плести не только себе, а и маленьким братишкам и сестренкам.

Но зато теперь я пристрастился к другому, я повадился ходить в село Бацкено, в церковь к обедне, да так пристрастился, что редкое воскресенье или еще какой праздник пропускал, чтобы не слетать туда.

Мне очень нравилась наша приходская бацкенская церквушка. Она стояла в березовой рощице на берегу пруда. Была она небольшая, а позади нее липовый парк и дом помещика Малючкова, старосты церковного.

Я долгое время даже не подозревал, что наша церковь деревянная. Ведь она вся была обшита тесом, выкрашена в светло-голубой цвет, и так выкрашена, что и понять нельзя, какая же она, деревянная или каменная?

Мы, ребятишки, все очень любили причащаться. Ведь эти святые дары или причастие делались из белого хлеба, из маленьких коврижек — просфор, и из виноградного вина, которое и называлось «церковное». Поп в алтаре вырезал из каждой просфоры по маленькому треугольному кусочку, бросал их, мелко раскрошив, в чашу, наливал туда вина. А потом читал над чашей особую молитву, после чего хлеб превращался в тело Христово, а вино — в кровь его. А потом выходил с этой чашей на амвон и начинал оделять этим молящихся, чтоб они вкусили тела и крови Христа.

Федор Каманин
отрывок из повести “Как я был дедом”, 1966