Женя торопился —   сегодня ответственный футбольный матч, он вратарь, и тренер несколько раз внушительно просил его не опаздывать на автобус. Сбор в 9.00, время — 8.30… Ну  ничего, он успеет! Улицы пусты в  столь ранний час, только впереди него медленно идет мужчина. Видно было, что он уже немолод, спина у него согнута, рука опиралась на   трость. Мальчик почти  поравнялся с ним, как вдруг тот выронил палку, пошатнулся и грузно осел на землю…
В ту же секунду Женя оказался рядом.
— Что с Вами? Вам плохо?— он наклонился к мужчине. «Может, пьяный?», —мелькнула у него мысль… Но алкоголем не пахло. Мальчик увидел, что лицо у человека совсем белое, а губы — синие. «Скорую!», — Женя выхватил из кармана телефон и набрал 030.
— Скорая? Тут человек упал, ему плохо!… Нет, не пьяный, просто шел и вдруг упал!… Дышит, только белый совсем!…  Адрес?…— мальчик обернулся, и назвал номер дома, который был рядом,— Пожалуйста, приезжайте скорее!
Выключив телефон, он оглянулся по сторонам — на улице по— прежнему никто не появился. «Что же делать!» — в растерянности соображал он, —  « Меня же ребята ждут! И мужчину одного здесь оставлять нельзя! Что же делать… Если я опоздаю, меня тренер убьет!»
Женя набрал номер телефона тренера.
— Андрей Ильич , тут мужчина сознание потерял, я «Скорую» вызвал, а здесь нет никого,   кроме меня… Подождите немного, пожалуйста,   я только людей поищу!
На том конце трубки сначала молчали. Потом тренер решительно потребовал от  основного вратаря быстро найти себе «замену», и — бегом на автобус! «Только десять минут у тебя!»— услышал мальчик.
Женя сунул телефон в карман и тревожно взглянул на мужчину—тот по— прежнему лежал, закрыв глаза. Тогда мальчик встал лицом к дому, набрал воздуха и крикнул:
— Эй, лю— ю— д— и— и! …Тут  человеку плохо!
И еще громче:
— Эге— гей!…Тут  дедушка упа— а— л!…
Из окон стали выглядывать…  Через минуту внизу уже собрались несколько женщин, которые сразу же узнали бывшего без сознания человека — он жил в соседнем доме…
— Да это ж Михаил Павлович, у него мой сын учился !—  воскликнула одна.
— Тетеньки, я вызвал «Скорую», они уже едут сюда, а меня  команда ждет… Вы же побудете здесь, да?—  умоляюще спросил Женя. Он уже дважды отвечал на гневные звонки тренера: «Я уже бегу, Андрей Ильич!»
— Конечно, сынок, мы побудем здесь! Спасибо тебе!— отпустили его женщины.
И только он пошел…
— Стой, миленький!— опять остановили его,— У тебя ножки быстрые, добеги до соседнего дома, до второго подъезда,  вызови по домофону дочку его! Скажи, что отец без сознания! Квартира десять, а дочь Таней звать!
Женя вздохнул, сбросил спортивную сумку на землю, и пулей рванул к соседнему дому… Через две минуты он уже примчался, запыхавшись, обратно:
— Все, она прибежит сейчас! Ну, я пойду? — он подхватил сумку и припустил к остановке. Навстречу ему уже неслась машина «Скорой помощи»…
На автобус Женя опоздал на десять минут. Все его ждали и встретили радостными криками. Даже тренер скупо похвалил его за то, что он не оставил человека в беде и сообразил, как позвать других на помощь…
Команды вышли на поле и игра началась. Вратарь был «в ударе» и ловил и отбивал совершенно невероятные мячи! И другие игроки их команды были «на высоте». И случилось невозможное — они выиграли матч у заведомо более сильного противника! — Это за Женькино доброе дело нам так повезло сегодня!— полушутя— полусерьезно сказал Андрей Ильич…
Возвращаясь вечером с тренировки, Женя проходил мимо того же дома, где он утром ждал «Скорую».
—  Сынок, подойди сюда, пожалуйста! — окликнули его.
На скамейке сидела пожилая женщина, одна из тех, кто  «заменил» его в ожидании машины. Женя подошел к ней.
— Здравствуйте!
— Здравствуй, мой хороший! Как хорошо, что я тебя встретила! А то Татьяна, дочка Михаила Павловича, хотела тебя поблагодарить за то, что быстро «Скорую» вызвал ее отцу, и что ее сбегал позвать! Она объяснила врачам, чем отец болеет, поэтому и успели его спасти! — женщина перевела дух и продолжила, — А ты где живешь то? Татьяна хотела тебе большой арбуз в подарок принести!
— Нет, не надо, — смущенно забормотал Женя, — ничего тут особенного нет, я же не мог мимо пройти! Любой бы так сделал…
— Если бы любой…— вздохнула женщина, — другой бы , возможно, решил «не вмешиваться» и пошел по своим делам, а человек бы без помощи погиб…Так где живешь то ты? —опять спохватилась она, —адрес то скажи!
— Нет, я побегу, мне домой надо! До свидания! — и Женя быстрым шагом пошел в сторону дома.
Вечером мама, выслушав рассказ сына о том, что произошло, обняла его и растроганно сказала:
— Нет ничего дороже человеческой жизни,  и никакими «своими делами» нельзя оправдаться равнодушному, проходящему мимо чужой боли… Я знаю, как для тебя важен этот матч, и видела, какой строгий у вас тренер — и я горжусь тобой, потому что ты был готов получить наказание, но не оставил в беде человека! Ты сделал правильный выбор!
Она улыбнулась и добавила:
—  А арбуз мы и сами  купим, и устроим праздник — ведь у тебя сегодня был нелегкий, но очень хороший день, сынок!

Марина Куфина

В детстве я видел яблоки, только когда их привозили из Ленинграда.

В нашем поселке они тогда не росли — десятилетия, миновавшего после войны, не хватало, чтобы ожила выжженная гвардейскими минометами поселковая земля.

Правда, в окрестных деревнях яблони сохранились, но они уже окончательно одичали от беспрерывной колхозной жизни и на них росли кислые и твердые плоды, больше похожие на картофельные яблоки, чем на фрукты.

Настоящие яблоки всегда были связаны с праздником и сами были праздником.

Помню бабушка, взяв привезенное отцом яблоко в руки, задумалась, а потом сказала, что когда они только вернулись в Вознесенье из эвакуации — странник у них ночевал.

— Шурка-то наша не любила странников, но она на совещание была в Ленинград уехавши, — сказала бабушка. — Вот я и пустила человека… А он когда уходил, такое же яблоко подарил…

— Нет, мамаша… — ревниво сказал отец. — Это из Крыма яблоко… А тогда война еще не кончилась, откуда у странника такое яблоко взялось?

— Дак ведь не с Крыма, Миша… — вздохнув, согласилась бабушка. — Откуда в Крыму таким яблокам взяться? Сколько живу, а такого яблока больше не видела…

— Сладкое было? — спросил я.

— Наверное, сладкое, Миколя… — сказала бабушка. — А главное — не кончалось…

— Как это не кончалось?!

— А так, Миколя… У нас-то хоть тебя и на свете еще не было, детей в дому несчитано жило. Домов в поселке почти не осталось, вот и селили эвакуированных друг к другу. По две, по три семьи в комнате жили. И все с ребятами… И все ребята это яблоко видели, потому что странник при всех его мне дал. Положил на стол, а сам в сторонку отошел. А детишки чего? Обступили меня и глядят на яблоко, глаз не спускают… Ну, я взяла тогда нож, и каждому по ломтику отрезала. А половинку яблока, в ящик буфета убрала, на вечер… И вот вечером открываю ящик, а там целое яблоко лежит, такое же, какое и было… Подивилась я, конечно, но перекрестилась и снова половинку яблока на всех поделила, а половинку в шкаф спрятала. А утром снова целое яблоко нашла. И так я три дня дитёнков тем яблоком кормила. Иногда и по четыре раза в день им в день по ломтику давала, а яблоко не кончалось.

— А потом что? — спросил я. — Кончилось?

— А, не знаю, Миколя… — вздохнула бабушка. — Тогда ведь Шурка с райцентра, с совещания вернулась. Первым делом она странника, квартиранта моего, выгнала, а потом увидела, как я соседских детей яблоком одаряю, выхватила его у меня из рук.

— Совсем, — говорит, — с ума съехала, старая… Родные внучки без витаминов растут, а она чужих детей яблоками кормит…

Спрятала яблоко и больше я его не видела.

— Дак, может, Люся с Галей и ели его потом? — спросил я, когда бабушка, баюкая в руках привезенное отцом яблоко, замолчала.

— Не, Миколя… — бабушка покачала головой. — Когда Шурка вечером разрезала яблоко, червивое оно оказалось. Так и пришлось выбросить…

— Что же это было?

— А не знаю, Миколя… — бабушка аккуратно положила румяное крымское яблоко в вазу. — Откуда мне знать, если Шурка говорит, что никакого ума от старости не стало… Да и на что мне ум этот?

Николай Коняев

Двести пятьдесят лет тому назад люди не знали, что такое гром и молния. Теперь они это знают. Далось им такое знание очень нелегко; даже без смертей не обошлось. Что такое гром и молния, первый узнал американец Франклин. Он ухитрился свести молнию с облаков на землю. Было это так.

Франклин сделал большой змей, подобный тому, какой пускают во время ветра ребята в деревнях. Только ребята делают змей из бумаги, а Франклин, вместо бумаги, натянул на крест из лучинок шелковый платок. Это он сделал для того, чтобы змей не размок от дождя. К змею он привязал хвост, привязал веревку, – все, как следует; еще укрепил он к переднему концу змея острую проволоку. Затем перед началом грозы вышел Франклин на поле и пустил змей. Змей быстро поднялся вверх, а Франклин взял конец веревки, привязал к нему дверной ключ, а к ключу – небольшой кусок шелкового шнура, который и стал держать в руке.

Разразилась гроза. Засверкала молния, загремел гром. Веревка, к которой был привязан змей, скоро намокла. Лишь только Франклин дотронулся пальцем до дверного ключа, вдруг из него сверкнула маленькая искра, похожая на молнию, и раздался слабый треск. Это была маленькая молния, а все-таки это была молния настоящая: так же она блеснула синим светом, так же она изогнулась. Маленькая молния уколола палец Франклина; как она прошла по руке, так руку словно что-то дернуло. Сколько раз ни дотрагивался Франклин до ключа, всегда из него сверкала искра-молния, и при этом слышно было, как она слегка трещит.

Другой ученый, по фамилии Ромас, сделал огромный шелковый змей, а вместо веревочки взял проволоку, обмотанную шелком. Во время грозы из этой проволоки стали выскакивать искры, больше сажени длиной. Искры эти сопровождались оглушительным треском. Тогда все люди увидели, что искра, вылетающая из веревочки, и молния – одно и то же. Только искра из веревки маленькая, а молния из облаков большая. Искра из веревочки совсем не такая искра, как из печки. Искра из печки не что иное, как тлеющий или горящий уголек, а когда выскакивает искра из веревочки, ничего не горит. Эта искра не огненная, а электрическая.

Огненные искры бывают там, где есть электричество. Там, где оно проходит, воздух иногда так сильно накаляется, что даже светит. Это и есть молния. Когда бывает гроза, то в облаках электричества очень много. Оттого оно и сверкает из туч яркой молнией. Электричество есть и в змее, и в веревочке, привязанной к змею. Электричество есть везде, но в одном месте его больше, в другом меньше. Большая электрическая искра не только колет, но и жжет. Потому от молнии и может произойти пожар.

Молния – это огромная электрическая искра. Маленькую же электрическую искру можно сделать и самому. На это есть много способов. Например, вот как ухитрился сделать один умный англичанин. Взял он большой кусок янтаря и стал его тереть шерстяным платком. Не долго он его тер, как вдруг увидел в темноте, что из янтаря выскакивают электрические искры, совершенно такие же как из веревочки. От трения появилось электричество в янтаре. Можно его добыть еще другим и путями. Он появляется, например, когда кожей тереть стекло или когда смолу тереть мехом. Оно появляется и тогда, когда солнце очень печет и быстро усыхает вода. Известно, что в жаркий день грозы бывают чаще.

Словом , электричество и электрическая искра появляются во многих случаях и при разных обстоятельствах…

А что такое гром? И это узнали люди. Они увидели, что и небольшая электрическая искры выскакивают с особенным треском. Чем больше эти искры, тем больше и треск от них. Молния – это огромная электрическая искра, понятно, что такая электрическая искра произведет и сильный треск. Этот треск и называют люди громом. И гром и молния бывают всегда вместе и всегда одновременно. Грома без молнии не бывает.

Если гроза от нас близко, то лишь только блеснет молния, сейчас же и гремит гром. Если же гроза от нас далеко, то сначала мы видим молнию, а гром слышен немного погодя.

Отчего же бывают раскаты грома? Оттого же, отчего гудит лес, если в нем кто крикнет погромче, если в лесу крикнуть, то голос словно так и покатится по лесу, и весь лес загудит раскатами. Это зовется эхом. Точно так же, как эхо перекатывается по лесу, так оно перекатывается и в облаках. Рассказывают люди, летавшие на воздушных шарах, что, поднявшись до облаков, там они стреляли из ружья; они раз выстрелят, а выстрел так и переливается раскатами по облакам. Оттого же бывают и раскаты грома.

Н. Рубакин