– Ваня, собирайся, мы пойдем гулять.

– Я не хочу гулять, – твердо заявляет Ваня даже не поднимая головы.

– Ты только посмотри, Ваня, – я стараюсь придать своему голосу как можно больше радостных ноток, – какое солнышко на улице! Коля уже одевается.

– Не пойду, я буду рисовать.

– Мы же договаривались, что будем рисовать все вместе после прогулки.

– Нет, я хочу сейчас.

– Пойдем, Ваня. Давай я помогу тебе надеть свитер…

– А-а-а-а!

Я отступаю вместе со свитером. Ох, уж этот Ваня! Ну что ж, у нас с Ваниной мамой есть действенная выручалочка для такой патовой ситуации. Я начинаю

– Коля, посмотри, наш Ваня был такой хороший, послушный, а теперь вдруг стал плохой. По-моему, он опять проглотил капризку. Наверное, стоял где-то с открытым ртом, она и залетела.

Ваня настораживается. Я продолжаю:

– Придется нам ее выгонять. Ваня, выбирай, чем мы будем выгонять капризку: ремешком, прутиком или крапивой?

Но и Ваня не лыком шит, у него заготовлен свой ответ на наши хитрости:

– Я сам ее буду выгонять.

– Хорошо, Ваня, выгоняй сам, я только форточку открою, чтобы капризка улетела от нас подальше.

Я иду к форточке, а Ваня предусмотрительно открывает рот и шлепает себя ладошкой по тому месту, по которому надо бы хорошенько пройтись ремешком.

Но я еще не догадываюсь, какая опасность подстерегает меня с другой стороны. Коля заинтересованно прослеживает глазами путь от Ваниного рта до форточки. Ничего такого не заметив, он скептически спрашивает:

– А как ты, бабушка, узнаешь, что капризка вылетела?

– А это мы сейчас проверим. Если Ваня пойдет одеваться, значит, вылетела, а если нет, то придется идти за ремешком, – находчиво говорю я.

– Уже вылетела, – сообщает Ваня и начинает надевать свитер.

– А почему же я ничего не видел? – Колю не покидают смутные подозрения, что тут что-то не так.

До сих пор он таких вопросов не задавал и я понимаю, что отмахнуться от них нельзя, дело серьезное.

– Как же ты, Коля, мог увидеть капризку, если она невидимая? И потом, ты уже большой и должен догадываться, что такое капризка на самом деле. Или, вернее, кто? – я понижаю голос до шепота.

– Бес, что ли? – у Коли округляются глаза.

– Ну конечно, это бес. Это он нашептывает нам всякие плохие советы, толкает на дурные поступки и капризы, а иногда и сам может войти в человека. Сейчас я найду книжку, в которой показано, как Иисус Христос выгоняет бесов из такого Я открываю книгу, где на репродукции храмовой росписи XI-XII вв. изображена притча об исцелении бесноватого. Древний иконописец по-детски просто, как будто специально для нашего случая изобразил момент исцеления: изо рта бесноватого выпрыгивают маленькие дымчато-сизые фигурки с рожками и хвостиками.

– Вот, смотрите сами, – торжествующе говорю я, – бесы по слову Иисуса Христа вышли из человека и вошли в стадо свиней. Свиньи сразу взбесились, побежали к обрыву и упали в море.

Коля с Ваней оторопело смотрят на изображение.

– Рты-то закройте, а то неровен час…

Рты закрываются как по команде.

Про бесов мне в тот день было задано великое множество вопросов, а книга с изображением их изгнания востребована неоднократно.

До моих ушей доносится громкий приближающийся рев. Дверь из детской комнаты hаспахивается, мне навстречу медленно движется Ваня с квадратным от горького плача ртом:

– Меня Коля уда-а-а-рил!

Я с негодованием кричу Коле:

– Коля, ты почему обижаешь Ваню?

Но тут же осекаюсь, потому что у Коли точно такой же квадратный рот, а из глаз

– Этот Ванька ткнул меня кулаком прямо в нос!

– Ваня, разве можно кулаком в нос тыкать? – с возмущением поворачиваюсь

– А он у меня отобрал машинку!..

– Нет, это ты первый!..

– А ты!..

Моя голова вращается в разные стороны, я стараюсь понять, кто же из них двоих прав, кто виноват. Наконец, мне становится ясно, что дело это совершенно безнадежное, никаких концов тут не найти. Надо действовать как-то иначе.

– Так. Если вы не умеете жить вместе, то с этого момента будете жить отдельно! Ты, Коля, останешься в этой комнате, а Ваня со своими игрушками пойдет

Я крепко беру Ваню за руку и хочу увести с собой. Но не тут-то было: Ваня изо
всех сил упирается и, снова обливаясь слезами, кричит:

– Нет! Я не пойду в другую комнату! Я не хочу жить отдельно! Я хочу с Колей! Коля, давай мириться!

Он вырывается у меня из рук, бежит к Коле и пытается взять его за руку.

Коля отбивается, но не очень активно, он явно польщен тем, что Ваня дорожит его обществом, да ему и самому не хочется оставаться в одиночестве. Вскоре Ване удается зацепить свой мизинец за Колин, это абсолютно необходимое условие для дальнейших действий. Теперь они оба, покачивая в такт руками, заводят примирительную песенку, знакомую мне еще из моего далекого детства:

Мирись, мирись, мирись,
Больше не дерись…
Ваня тревожно поглядывает на меня: переменится ли гнев на милость. Я :

…Если будешь драться…

Дальше в рифму должны следовать слова “я буду кусаться!” Но мы давно уже по общему согласию заменили их на другие, хоть и не такие складные:

Присказка эта проверенная, она частенько выводит нас из очень трудных положений. Обычно мне самой приходится, уловив подходящий момент, предлагать: “Ну все, все, давайте мириться:
Но заканчиваем мы неизменно хором, губы у всех сами собой разъезжаются в улыбке, а слезы высыхают.

…Я все равно не буду кусаться!
Мирись, мирись, мирись…”

Недавно я услышала еще один вариант этой чудодейственной песенки. После слов “я буду кусаться!” поется:

А кусаться нам нельзя,
Потому что мы друзья!

Ну что ж, можно и так.

-Бабушка, а почему блины переворачивают на сковородке, а пирожки не переворачивают?
-А как ты узнала, бабушка, что кошка любит молоко?
Но вот, наконец, поступает вопрос, ради которого стоило потерпеть все:
– А почему, бабушка, когда соврешь, то радуешься, а когда скажешь правду, то хочется плакать?
– Может быть, это потому, Коля, что когда соврешь, то кажется, что ты ловко скрыл свой плохой поступок и никто теперь об этом не узнает. Ты и радуешься.А правду сказать очень трудно. Ведь теперь все узнают, что ты не такой хороший, каким хотел показаться. И от этого хочется плакать. Вот только давай подумаем, а разве бывает так, чтобы никто не узнал, что ты врешь? КТО ВСЕГДА ВСЕ ЗНАЕТ? – последнюю фразу я говорю значительно, с расстановкой и Коля, конечно, отвечает правильно:
– А еще кто знает?
– Агел-хранитель.
– Да, когда ты врешь, он плачет и отступает от тебя. А еще кто-нибудь знает об этом? – продолжаю я вопрошать.
Коля морщит лоб, но ответа не находит. Я подсказываю:
– Когда светлый ангел отходит, то кто всегда прибегает на освободившееся место? Мохнатенький такой, черненький?
– Бес! – отгадывает Коля.
– Правильно. Он радуется, что человек оказался таким плохим, и хочет, чтобы все всегда врали. А когда ты сказал правду, ты победил беса.

Ваня пришел с улицы с мокрыми по локоть рукавами. Я спрашиваю:

– Ты почему, Ваня, ходил в огород к ванне с водой? Я ведь не разрешала!

– Меня туда ветром ждуло, – отвечает Ваня, потупив взор.

Я не могу удержаться от смеха, о чем мне сразу же приходится пожалеть: довольный таким оборотом дела Ваня пытается усилить успех от своего вранья:

– И волк присол!

Такую нахальную разрастающуюся ложь нельзя оставить без последствий и я возмущенно говорю первое, что приходит в голову:

– Если будешь врать, Ваня, я позвоню папе с мамой, и они тебе игрушек из города не привезут!

– Не пливезут? – пугается Ваня.

– Не привезут! – подтверждаю я безжалостно.

– Я больсе не буду, бабуска.

– Чего ты не будешь?

– Ни – ци – во не буду!

Коля входит в комнату и показывает мне то, что осталось от дедушкиного складного стульчика: в правой руке у него болтаются две гнутые алюминиевые ножки
на куске парусины, а на левой ладошке лежит кучка винтиков и гаечек.
– Посмотри, бабушка, что Ваня натворил!
Из-за Колиной спины выглядывает двухлетний Ваня.
Коля продолжает:
– Ты, бабушка, его не слушай, он, конечно, будет говорить, что это не он.
Ваня отрицательно мотает головой:
– Это не я.
– Вот видишь, бабушка! – честными круглыми глазами смотрит Коля.
Ваня смотрит на меня такими же честными глазами.
Некоторое время я пребываю в растерянности. У меня нет сомнений, что это сделал Коля. Отвинтить такую кучу гаек маленький Ваня просто не мог. Меня
обескураживает изобретательное Колино вранье. Решаю применить испытанный еще на мне моей мамой педагогический прием с небольшим добавлением, невозможным в
безбожные времена моего детства:
– Я могу легко узнать, кто это сделал.
– А как? – Коля бесстрашно и с большим любопытством смотрит на меня.
– Да ведь Бог-то все знает, вот Он мне и укажет, кто.
– Как укажет? – уже не таким бравым тоном говорит Коля.
– Мне надо заглянуть в ваши глаза, в них все будет написано. Ты, Коля, старший, давай начнем с тебя.
И я внимательно смотрю ему в глаза. Коля не выдерживает моего твердого
– Да он сам у меня в руках развалился, я только немножко крутнул, и все…